— Да, но вчера это было ещё сильнее. Посмотрел бы ты на это вчера!
Халси опять содрогнулся.
— У меня есть книга о греческой музыке, — сказал Бак. — Древняя Греция — очень давно. У них было нечто, что они называли «этос». Они считали, что различные звукосочетания действуют на людей по- разному. Музыка может делать людей печальными или счастливыми, или приводить их в восторг, или сводить с ума. Они даже утверждали, что один музыкант, которого звали Орфей, мог двигать деревья и размягчать скалы своей музыкой. Теперь слушай. Я получил возможность экспериментировать и заметил, что игра моя производит самое большое действие, когда я не пользуюсь фильтрами. На этом мультикорде все равно работают только два фильтра — флейта и скрипка, — но когда я пользуюсь любым из них, люди не так сильно реагируют. А я думаю — может быть, не звукосочетания, а сами греческие инструменты производили такой эффект. Может быть, тембр мультикорда без фильтров имеет что-то общее с тембром древнегреческой кифары или…
Халси фыркнул.
— А я думаю, что дело не в инструментах и не в звукосочетаниях. Я думаю, дело в Баке, и мне это не нравится. Надо было тебе остаться музыкоделом.
— Я хочу, чтоб ты мне помог, — сказал Бак. — Хочу найти помещение, где можно собрать много народу — тысячу человек по крайней мере, не для того чтобы есть и смотреть коммерсы, а чтобы просто слушать, как один человек играет на мультикорде.
Халси резко поднялся.
— Бак, ты опасный человек. Будь я проклят, если стану доверять тому, кто заставил меня испытать такое, как ты сегодня. Не знаю, что ты собираешься затеять, но я в этом не участвую.
Он вышел с таким видом, будто собирался хлопнуть дверью. Но мультикордист из ресторанчика Лэнки не заслуживал такой роскоши, как дверь в своей комнате. Халси нерешительно потоптался на пороге и исчез. Бак последовал за ним и стоял, глядя, как тот нетерпеливо пробирается к выходу мимо столиков.
Лэнки, смотревший на Бака со своего места за стойкой, взглянул вслед уходящему Халси.
— Неприятности? — спросил он.
Бак устало отвернулся.
— Я знал этого человека двадцать лет. Никогда я не считал его своим другом. Но и не думал, что он мой враг.
— Иногда такое случается, — сказал Лэнки.
Бак тряхнул головой.
— Хочу отведать марсианского виски. Никогда его не пробовал.
За две недели Бак окончательно утвердился в ресторанчике Лэнки. Зал бывал битком набит с того момента, как он приступал к работе, и до тех пор, пока он не уходил утром. Когда он играл один, он забывал о коммерсах и исполнял все что хотел. Как-то он даже сыграл посетителям несколько пьес Баха и был награждён щедрыми аплодисментами — хотя им и было далеко До неистового энтузиазма, обычно сопровождающего его импровизации.
Сидя за стойкой, поедая свой ужин и наблюдая за посетителями, Бак смутно чувствовал себя счастливым. Впервые за много лет у него было много денег. И работа ему нравилась.
Он начал думать о том, как бы совсем избавиться от коммерсов.
Когда Бак отставил поднос в сторону, он увидел, как швейцар Биорф выступил вперёд, чтобы приветствовать очередную пару посетителей, но внезапно споткнулся и попятился, остолбенев от изумления. И неудивительно: вечерние туалеты в кабачке Лэнки!
Пара прошла в зал, щурясь в тусклом, дымном свете, но с любопытством оглядываясь кругом. Мужчина был бронзовый от загара и красивый, но никто не обратил на него внимания. Поразительная красота женщины метеором блеснула в этой грязной обстановке. Она двигалась в ореоле сверкающего очарования. Её благоухание заглушило зловоние табака и виски. Её волосы отливали золотом, мерцающее, ниспадающее платье соблазнительно облегало её роскошную фигуру.
Бак вгляделся и вдруг узнал её. Мэриголд, или «Утро с Мэриголд». Та, кому поклонялись миллионы слушателей её программ во всей Солнечной системе. Как говорили, любовница Джемса Дентона, короля видеоскопа. Мэриголд Мэннинг.
Она подняла руку к губам, притворяясь испуганной, и чистые звуки её дразнящего смеха рассыпались среди зачарованных звездолётчиков.
— Что за странное место! — сказала она. — Слыхали вы когда-нибудь о чем-то подобном?
— Я хочу марсианского виски, черт побери, — пробормотал мужчина.
— Как глупо, что в портовом баре уже ничего нет. Да ещё столько кораблей прилетает с Марса. Вы уверены, что мы успеем вернуться вовремя? Ведь Джимми будет вне себя, если нас не будет, когда приземлится его корабль.
Лэнки тронул Бака за руку.
— Уже седьмой час, — сказал он, не спуская глаз с Мэриголд Мэннинг. — Они торопятся.
Бак кивнул и вышел к мультикорду. Увидев его, посетители разразились криками. Садясь, Бак увидел, что Мэриголд Мэннинг и её спутник глядят на него разинув рты. Внезапный взрыв восторга удивил их, и они отвернулись от топающих и вопящих посетителей, чтобы посмотреть на этого странного человека, который вызвал такой необузданный восторг.
Сквозь шум резко прозвучало восклицание мисс Мэннинг:
— Какого дьявола!
Бак пожал плечами и начал играть. Когда мисс Мэннинг наконец ушла, обменявшись несколькими словами с Лэнки, её спутник так и не получил своего марсианского виски.
На следующий вечер Лэнки встретил Бака двумя полными пригоршнями телеграмм.
— Вот это да! Видел сегодня утром передачу этой дамочки Мэриголд?
— Да я как будто не смотрел видеоскопа с тех пор, как начал здесь работать.
— Если тебя это интересует, знай, что ты был — как она это назвала? — сенсацией Мэриголд в сегодняшней передаче. Эрлин Бак, знаменитый музыкодел, теперь играет на мультикорде в занятном маленьком ресторанчике Лэнки. Если хотите послушать удивительную музыку, поезжайте в Нью- джерсийский космопорт и послушайте Бака. Не упустите этого удовольствия. Это стоит целой жизни, — Лэнки выругался и помахал телеграммами. — Она назвала нас занятными. Теперь я получил десять тысяч предварительных заказов на столики, в том числе из Будапешта и Шанхая. А у нас пятьсот мест, считая стоячие. Черт бы побрал эту бабу! У нас и без неё дело шло так, что только поворачивайся.
— Вам надо помещение побольше, — сказал Бак.
— Да, между нами говоря, я уже присмотрел большой склад. Он вместит самое меньшее тысячу человек. Мы его приведём в порядок. Я заключу с тобой контракт, будешь отвечать за музыку.
Бак покачал головой.
— А что, если открыть большое заведение в городе? Это привлечёт людей, у которых больше денег. Вы будете хозяйничать, а я обеспечу посетителей.
Лэнки с торжественным видом погладил свой сплющенный нос.
— Как будем делиться?
— Пополам, — сказал Бак.
— Нет, — сказал Лэнки задумчиво. — Я играю честно, Бак, но пополам в таком деле будет несправедливо. Ведь я вкладываю весь капитал. Я дам тебе треть, и ты будешь заниматься музыкой.
Они оформили контракт у адвоката. У адвоката Бака. На этом настоял Лэнки.
В унылом полумраке раннего утра сонный Бак ехал на переполненном тротуаре домой. Было время пик, люди стояли вплотную друг к другу и сердито ворчали, когда соседи наступали им на ноги. Казалось, что толпа больше чем обычно. Бак отбивался от толчков и ударов локтями, погруженный в свои мысли.
Пора найти себе жильё получше. Его вполне устраивала их убогая квартира, пока он не смог позволить себе лучшую, но Вэл уже не один год жаловалась. А теперь, когда они могли переехать и снять хорошую квартиру или даже купить маленький дом в Пенсильвании, Вэл отказалась. Говорит, не хочется расставаться с друзьями.
Бак размышлял о женской непоследовательности и вдруг сообразил, что приближается к дому. Он начал
