Конечно, нельзя сказать, что войну мы проиграли, поскольку перед ограниченным контингентом никто никогда не ставил задачу одержать военную победу в Афганистане. Если бы была поставлена цель победить, проблем, я думаю, не возникло бы. Другой вопрос, какой ценой мы бы ее добились, и была ли нужна такая победа.
Тем не менее мы не достигли результатов в сфере высших политических интересов СССР… Ошибка политиков сегодня очевидна. Но коль войска все же были введены, нельзя забывать, что поставленные перед ними задачи они выполнили честно и полностью…
Кем мы там были — оккупантами или защитниками, пусть рассудят простые жители этой небольшой азиатской страны».
Генерал армии М.А. Гареев. В 1989–1991 гг. — главный военный советник М. Наджибуллы: «В политике и военной стратегии самые никудышные решения и действия — это паллиативные, половинчатые, нерешительные, непоследовательные… В конце 70-х гг. советское руководство вообще не имело четкой политической и военно-стратегической цели, определенного замысла действий. Поэтому ограниченному контингенту, направленному в Афганистан, не была поставлена конкретная задача: что делать и какие боевые задачи выполнять. А наивные разговоры насчет того, что мы собирались прийти в Афганистан, стать гарнизонами и не ввязываться в военные действия, не выдерживают никакой критики. Безо всякого «прогнозирования» и «моделирования» было ясно, что придя в чужую страну, где идет гражданская война, избежать участия в боевых действиях невозможно.
Неудивительно, что ни при вводе войск, ни за все десять лет пребывания советских войск в Афганистане, в Генеральном штабе не было разработано какого-либо стратегического плана, определяющего последовательность и способы действий войск по разгрому противостоящих сил противника. В лучшем случае были планы на определенный период или планы отдельных операций и боевых действий.
Война, смысл которой до конца не понимали не только солдаты, но и кремлевские вожди, определила и все остальные недостатки, начиная с организационной структуры войск и кончая правовыми нормами, которые заставляли воевать по бюрократическим законам мирного времени».
Полковник запаса В. Баранец: «Нам говорили, что за 'Черной речкой' (имеется в виду река Амударья) народ совершил революцию и страшно жаждет свободы. Враги со всех сторон наседают на него, и он просит помощи. Наш интернациональный долг — не дать затоптать молодые побеги афганской демократии…
Когда я впервые увидел на кабульском аэродроме гигантское кладбище наших подбитых танков и бронемашин, самолетов и вертолетов, уже тогда в голове шевельнулась смутная мысль о том, что такой урон нам может наносить только очень серьезная сила.
А растущее с каждым днем число человеческих жертв невольно заставляло задумываться: что же это за революция такая, если даже 120-тысячная вооруженная до зубов советская армада, поддерживаемая 20 -тысячной афганской армией который год не может справиться с горными бандитами?
Под гитарные переборы в военно-транспортных самолетах веселые люди в офицерских и солдатских погонах прибывали в эту страну с ослепительным, как газосварка, солнцем, с величественными, но грозными горами, среди которых многих поджидали раны и смерть.
На той войне я неожиданно обнаружил жуткое соседство высокого мужества наших людей и самых низменных проявлений человеческой подлости. Кто-то прикрывал собой в бою командира, а кто-то ночью воровал автомат у сослуживца, чтобы выгодно загнать его местному духанщику и купить вожделенные шмотки с лейблом «левис». Погибал в ущелье попавший в душманскую засаду взвод, а в это время капитан Каблуков упорно торговался в кишлаке с хозяином лавки за уворованный у своих же солдат мешок с сахаром. Одни сгорали в БТРах, подорвавшись на мине, а другие прятали в тайниках этой искалеченной машины, отправляемой на ремонт в Союз, пакеты с наркотиками…
Самые везучие уезжали домой невредимыми. Самые невезучие — в цинковом гробу или на костылях…
Когда смотришь на отрезанную душманами голову офицера, с которым еще вчера пил жгучую, как серная кислота, спиртовую бодягу и слушал его теплые рассказы о жене и детях, которым уже заготовлены подарки, когда на тебе еще его кроссовки, которые он дал тебе перед выходом в горы, в такие минуты по мозгам твоим кто-то особенно сильно проводит крупным наждаком и к тебе является истинное понимание цены жизни и смерти…
И тогда в голове рождаются не мысли о долге и об обязанности перед Родиной, а злющие тирады, и ты в Бога душу мать проклинаешь всех, кто послал тебя на бестолковую и ненужную войну…
Непонятная война — наихудшая из всех ее типов. Ибо жертвы, приносимые ей теми, кто идет на поле боя, руководствуясь ложной целью, бессмысленны. Самое большое преступление политиков — бросать свои войска в сражения, которых можно было избежать».
БИТВА ЗА ЗЕМЛЯНОЕ МАСЛО ИРАКА
Часть X
ИРАНО-ИРАКСКАЯ ВОЙНА 1980-х гг
Благодатный край. Ирак, а точнее сердцевина этой страны, лежащая в междуречье Тигра и Евфрата, стала конфликтной зоной во времена незапамятные. Природные богатства, обеспечивавшие успех пойменного земледелия, привели к складыванию ранней, а возможно, первой цивилизации в истории человечества. Развитие стало причиной непрекращающихся конфликтов за полный контроль над благодатным краем. Прогресс одних народов питался ресурсами, изъятыми у других. Так было, есть и, к сожалению, так, вероятно, будет в обозримом будущем. Век XX исключением не стал, только ресурсы, потребные для развития, на современном этапе стали иными.
Избыток солнца и природная система ирригации за тысячелетия утратили сверхпривлекателыюсть, уступили жидкой энергии солнца, имеющей черный цвет и сконцентрированной в земных недрах. Слово «нефть» стало синонимом развития. И Ираку снова не повезло или повезло чересчур. Вновь, как тысячелетия назад, Междуречье и окрестности оказались местом скопления несметных богатств. Всплеск конфликтности на рубеже XX–XXI вв., в сложившейся ситуации стал неизбежен, как само стремление к прогрессу.
Начало нефтяной эпопеи. Первыми, как водится оказались просвещенные мореплаватели-англичане. Они обшарили землю в поисках «топлива прогресса» и обосновались повсюду, в том числе и на Ближнем Востоке, который на рубеже XIX–XX вв. сулил богатые перспективы. В те годы человеческая мысль билась над проблемой энергетической эффективности, достичь которой желали, исключив из процесса, обеспечивающего работу двигателя, уголь и кочегаров с лопатами. В отличие от капризного угля, нефть и ее продукты стекали к месту сгорания сами, упрощая механизмы машин и исключая оплату человека, бросавшего в топки ее твердого предшественника. Особых колебаний не было, новая техника быстро пробила себе дорогу, обеспечив новые возможности. То обстоятельство, что в Европе нефти добывалось немного, в расчет не принималось, ведь европейцы владели практически всей Землей и ее богатствами. Тут англичанам и пригодились захваченные ранее пункты на берегах Персидского залива. Близ Кувейта на выманенной у персов земле, точнее острове в устье Шат эль-Араба, под именем Абадан был возведен нефтеперегонный завод, окруженный неглубокими скважинами. Нефтяная эпопея началась.
