девушки считают, что…
– Дочерних чувств я не испытываю, – самодовольно сказала она. – Чем старше, тем лучше, лейтенант.
Я люблю людей постарше, их тело и сильные мускулы, и их умение держать язык за зубами.
– Я знаю, – сказал я. – Вот Руди, если бы ему предложили взять на себя футбольную женскую команду, он бы ее взял – всю и без всяких разговоров.
Ее губы беспомощно приоткрылись на секунду, затем она неуверенно хохотнула.
– Ладно, – сказал она. – Ваша взяла, шотландское виски и немного содовой.
Она протянула мне рюмку, и я уселся на кушетку.
Камилла опустилась рядом. В ее стакане плескалась какая-то отвратительного цвета жидкость.
– Это и есть 'Поцелуй Дьявола'? – спросил я изумленно.
– Конечно, – сказала она с гордостью. – Водка, ямайский ром, молоко.
– Молоко?!
– Ну конечно, – сказала она. – Это же витамины.
Я быстро отхлебнул виски, посмотрел на нее и встретил полный невинности взгляд больших карих глаз.
– Так что там насчет Руди? – спросила она наконец.
– Когда вы его в последний раз видели?
– Вчера вечером.
– В котором часу он пришел?
– Около одиннадцати, – сказала она, – а в чем дело?
– Когда он ушел?
– Примерно в половине первого.
– Вы уверены в этом?
– Конечно, уверена, – весело сказала она.
– Руди звонил вам, чтобы быть уверенным, что вы уверены?
– С чего вы взяли, лейтенант? – невинно спросила она.
– Я уже девять лет как полицейский, – сообщил я ей. – У меня были свои разочарования.
– Вы думаете, ее убил Руди? – Она покачала головой. – Зачем? Даже если что-нибудь было бы не в порядке, он мог ее в любой момент уволить.
– Тоже верно, – сказал я. – Хорошо было в Париже?
– В Париже?
– Может быть, это был Париж. Или Кентукки? – терпеливо продолжал я. – Или Иллинойс?
– В Париже было хорошо, – сказала она, – пока там был Руди.
– Вы так им увлечены? – спросил я. – Вы его любите?
– Он будит во мне материнский инстинкт. – Она кокетливо улыбнулась, отнюдь не материнской улыбкой. – Он просто взрослое дитя.
Она поднялась с кушетки и потянулась, закинув руки за голову. Бикини подозрительно затрещали.
– Вы тоже будите во мне инстинкты, лейтенант, – сказала она. – Вы какой-то такой земной.
– В моем роду масса потомственных крестьян, – заявил я.
– Можете этого не доказывать, лейтенант, – сказала она. – Верю вам на слово.
Она лениво отвернулась, предоставляя любоваться своей спиной.
– Развяжите, пожалуйста, этот морской узел на моем лифчике, крестьянин, – сказала она. – Я пойду приму душ.
– Черт! – сказал я, развязывая ей лифчик. – Никогда раньше не думал, что я настолько земной!
Она уронила лифчик на кушетку, затем одним легким движением выскользнула из бикини.
– Можете выпить, пока меня не будет, – сказала она совершенно спокойно, поворачиваясь ко мне спиной. – Кстати, вас еще как-нибудь зовут, лейтенант, кроме как Крестьянин?
– Эл, – признался я. – Эл Крестьянин. Хочешь, я буду называть тебя Золушкой?
– Но Камилла – это мое настоящее имя, – сказала она почти умоляюще.
– Придется поверить, – вздохнул я, – что это голая правда!
Она прошла через всю комнату к ванной, слегка покачивая на ходу крепкими бедрами.
Я поднялся с кушетки и налил себе еще виски. Я не очень далеко продвинулся в своем расследовании, но как однажды сказала близняшка мужу своей сестры: 'Нельзя же иметь все сразу'.
