– Голан, милый, но я же собирал мифы, легенды, всяческие сведения о Земле целых тридцать лет. Без картотеки как я могу вспомнить?
– Но поищи какую-нибудь зацепку, Джен. Ну вспомни, когда ты о ней узнал – в первые или последние пятнадцать лет изысканий?
– О, если так, то, конечно, в последние.
– Можно и точнее. Я возьму на себя смелость утверждать, что о Гее ты узнал не раньше чем в последние пару лет.
Тревайз немного усилил освещение в каюте, чтобы разглядеть выражение лица Пелората. Великолепное сияние звездного неба чуть померкло. Пелорат окаменел; он не мигая смотрел в одну точку.
– Ну? – поторопил его Тревайз.
– Думаю… – тихо проговорил Пелорат. – Может быть, ты прав. То есть поклясться не могу, но… Когда я писал письмо Джимбору в Ледбетский Университет, Гею не упоминал, что в этом случае было бы весьма уместно, а было это… дай-ка припомнить… в девяносто пятом, стало быть, три года назад. Выходит, ты прав, Голан.
– Но как, где ты наткнулся на упоминание о ней? – настаивал Тревайз. – В письме? В книге? Научной статье? В древней песне? Где? Думай!
Пелорат прикрыл глаза, скрестил руки на груди. Долго, казалось, целую вечность, он неподвижно сидел в глубоком раздумье, Тревайз нервничал, но не торопил его.
– В личном письме, дружочек, – наконец вымолвил Пелорат. – Только не спрашивай, от кого, я все равно не вспомню.
Тревайз вытащил руки из сумки. Ладони его взмокли от пота. Он продолжал пытаться говорить устами товарища…
– От кого было письмо? От историка? Мифолога? Галактографа?
– Бесполезно. Содержание письма не ассоциируется ни с каким именем.
– Скорее, никакого имени просто не было.
– О нет, это вряд ли.
– Почему? Ты не стал бы распечатывать анонимное письмо?
– Думаю, нет.
– Почему? Разве ты никогда не получал анонимных писем?
– Ну… когда-то очень давно. Но в последние годы я стал хорошо известен в определенных научных кругах и неплохо знал всех своих корреспондентов. Они любезно переправляли мне сведения, почерпнутые из самых разных источников. Вот источники порой не имели автора, это точно.
– Ну а от анонимного корреспондента такую безадресную информацию ты мог получить?
– Такое вроде бы бывало… Но очень редко.
– Значит, вовсе не исключено, что именно по такому каналу к тебе попала информация о Гее?
– Да, но… я этого не утверждаю.
– Хорошо. И тем не менее – такой вариант не исключен, правда?
– Наверное. Но к чему ты клонишь?
– Погоди, я еще не закончил. Откуда было это анонимное письмо? Из какого мира?
– Говорю же тебе – не знаю, не помню!
– Не с Сейшелла ли?
– Не могу вспомнить, Голан, хоть убей.
– Позволю себе предположить, что письмо пришло-таки с Сейшелла.
– Можешь предполагать все, что угодно, но это ничего не доказывает.
– Нет? А вспомни-ка, когда Квинтесетц показал на тусклую звездочку посреди пятиугольника «Пяти Сестер», ты сразу понял, что это Гея. Помнишь?
– Да, конечно.
– Как это возможно? Как ты мог вот так сразу узнать ее, как понял, что это и есть Гея?
– Наверное, потому, что в материалах о Гее, что имелись у меня, она редко называлась своим истинным именем. Чаще употреблялись эвфемизмы. Иногда планета упоминалась как «младший братец Пяти Сестер». Еще встречались такие поэтические определения, как «Сердце Пятиугольника»… И как только Квинтесетц показал на «Пять Сестер», все эти аллюзии сразу вспомнились.
– Интересно… А мне ты раньше ни слова не говорил об этих аллюзиях.
– Видимо, я просто не улавливал их истинного значения и не думал, что это нечто важное, достойное обсуждения с тобой, не…
Пелорат осекся и замолчал на полуслове.
– Договаривай. Не специалистом?
– Да.
