– Вы не имеете никакого права лишать меня привилегий. Ваше заявление об ограничении свободы на высказывание взглядов не может носить характер закона. Формального голосования в Совете по этому поводу не было, Мэр, да если бы и было, я бы первым оспорил легальность такого закона.
– Лишение вас привилегий, Советник, не имеет ничего общего с моим заявлением относительно необходимости защиты Плана Селдона.
– Чем же оно, в таком случае, вызвано?
– Вы обвиняетесь в измене, Советник. Мне бы хотелось склонить Совет к милосердию и просить, чтобы ваш арест не был произведен в зале Заседаний, но за дверью вас ожидают представители Службы Безопасности, которые сопроводят вас в место заключения, как только вы покинете зал. Теперь я попрошу вас спокойно удалиться. Если вы совершите какой-либо опрометчивый поступок, мне, к великому сожалению, придется счесть ваше повеление опасным и пригласить представителей Службы Безопасности войти в зал Заседаний. Искренне надеюсь, что этого не потребуется.
Тревайз нахмурился. В зале стояло гробовое молчание. (Неужели все ожидали этого – кроме него самого и Компора?) Он непроизвольно оглянулся на входные двери. Они были закрыты, но он ни на йоту не сомневался, что Мэр Бранно не пошутила.
– Я представляю влиятельную фракцию! – возмущенно воскликнул он.
– Что ж, я искренне сочувствую тем, кто выдвинул вас в Совет. Они будут весьма разочарованы.
– И на каком же основании мне выносится такое нелепое обвинение?
– Обвинение будет предъявлено вам в положенный срок, но не сомневайтесь, оснований для этого у нас вполне достаточно. Вы славитесь легкомыслием, молодой человек, но постарайтесь понять: кое-кто здесь может быть вашим другом, но при этом вовсе не жаждет последовать вместе с вами за решетку.
Тревайз резко обернулся и встретился с непроницаемым взглядом голубых глаз Компора.
Мэр Бранно спокойно проговорила:
– Призываю всех в свидетели, Советники: после моего заявления Советник Тревайз обернулся и посмотрел на Советника Компора. Ну, так вы покинете зал, Советник, или вынудите нас на неприятную процедуру произведения вашего ареста в помещении зала Заседаний?
Голан Тревайз медленно повернулся на каблуках, медленно взошел по ступеням лестницы. У дверей его крепко взяли под руки двое вооруженных до зубов охранников.
А Харла Бранно, проводив его бесстрастным взглядом, одними губами проговорила:
– Дурак!
Лайоно Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности все то время, пока правила Мэр Бранно. «Работенка не пыльная», – любил поговаривать он, но врал или нет – этого никому знать было не дано. Нет-нет, на вруна он нисколько не походил – но это, опять-таки, ничего не значило.
И внешность Коделла, и манера себя вести прямо-таки излучали дружелюбие и мягкость. Очень может быть, что это как нельзя лучше помогало его работе. Рост у него был ниже среднего, вес – гораздо выше среднего. Он носил густые, кустистые усы (исключительная редкость для жителя Терминуса), на вид скорее белесые, чем седые. Очень красили его живые, ярко-карие глаза. Нагрудный карман его блеклой униформы украшала яркая нашивка.
– Присаживайтесь, Тревайз, – сказал он. – Давайте постараемся удержаться в рамках дружеской беседы, если получится.
– Дружеская беседа? С изменником?
Тревайз решительно сунул руки в прорези сумки и не откликнулся на предложение садиться.
– С обвиняемым в измене. Мы пока еще не дожили до времен, когда обвинение, высказанное даже Мэром, становится эквивалентом приговора. И надеюсь, никогда не доживем. Мое дело – поговорить с вами и все выяснить. С гораздо большим удовольствием я бы сделал это сейчас, пока не приключилось серьезной беды и пока, кроме вашего самолюбия, ничто не пострадало. Честное слово, мне гораздо приятнее побеседовать с вами с глазу на глаз, чем доводить дело до открытого судебного процесса. Надеюсь, вас это тоже больше устраивает.
Тревайз не клюнул.
– Знаете что? Давайте не будем в игрушки играть. Ваше дело – обходиться со мной так, как будто я и есть изменник. Поскольку я сам считаю, что это не так, я смиряюсь с необходимостью доказать это вам, чтобы вы остались довольны. А чтобы и я остался доволен, придерживайтесь рамок лояльности. Идет?
– В принципе – никаких возражений. Печальный факт, однако, заключается в том, что на моей стороне – сила, а на вашей ее нет. Поэтому вопросы тут буду задавать я, а не вы. Если, не дай бог, на меня падет подозрение в измене, я, скорее всего, потеряю свой пост, и допрашивать меня будет кто-то другой. И я искренне надеюсь, что он со мной обойдется не хуже, чем я с вами.
– И как же вы намерены со мной обойтись?
– Полагаю – как с другом, как с равным, если вы отплатите мне тем же.
– Может, еще и выпить дадите? – язвительно усмехнулся Тревайз.
– Отчего же? Можно и выпить, только попозже, а пока садитесь. Прошу, как друга.
Тревайз немного помедлил и сел. Дальнейшие препирательства внезапно показались ему бесполезными.
– Ну и что теперь?
– Теперь позвольте поинтересоваться: готовы ли вы отвечать на мои вопросы честно, ничего не утаивая, без уклонений?
– А если – нет? Что мне грозит в таком случае? Психозондирование?
