— А что такого произошло в семидесятом? — задумчиво сказал я, перебирая в памяти события того времени. — Ранние годы застоя в СССР. США увязли во Вьетнаме. Франция переживает период политической нестабильности. В Германии… Но Германия нас ведь не интересует…
— Франция, — сказал господин Штарк. — И узнать это можно только одним способом.
— Ну да, — кивнул я, — воспользоваться Смесителем истории. Но, господин Штарк, почему ты пришел ко мне? Смесители продаются во всех салонах фирмы «А-зман а-зе», и если ты еще не приобрел эту штуку…
— Приобрел, — сказал господин Штарк, — и я не настолько туп, чтобы не воспользоваться Смесителем и не узнать истину. Разумеется, я был в том времени. В семьдесят втором, а не в семидесятом, если на то пошло. Трагическая случайность. Даже Магистр мог этого не учесть. В июне семьдесят второго на авиасалоне в Бурже произошла катастрофа — советский Ту-144 потерял управление и врезался в дом. Погиб экипаж, там был даже замминистра. Об этом писали. А о том, что в разрушенном доме погибла молодая женщина по имени Жаннетт Плассон, не писал никто.
— Ты хочешь сказать…
— Она находилась на восьмом месяце. Если бы катастрофы не произошло, или если бы салон состоялся месяцем позже, Жаннетт родила бы мальчика, который через двадцать семь лет изменил бы лицо мира.
— А как насчет альтернатив? — спросил я.
— А никак, — пожал плечами господин Штарк. — Гибель самолета — это ведь не результат чьего-то сознательного выбора. Если бы пилот хотя бы на мгновение задумался — влепить машину в дом или спокойно завершить полет, — обе альтернативные возможности были бы осуществлены физически. Но процесс от выбора человека не зависел. И альтернативных миров, в которых Генрих родился бы и выполнил свою миссию, просто нет.
— Ах, — сказал я, — как это Нострадамус так подкачал? Предсказал мир, который не мог возникнуть даже в качестве альтернативы.
— Все же, Песах, — с сожалением сказал господин Штарк, — ты оказался глупее, чем я думал.
Что я должен был сделать, как по-вашему? Я, естественно, встал и пошел открывать дверь. В конце концов, пословица гласит, что незванный гость хуже татарина. Правда, это русская пословица, и господин Штарк мог ее не знать.
Наверно, только по этой причине он не сдвинулся с места.
Оказывается, господин Штарк все обдумал еще до прихода ко мне. Он, видите ли, был с детства человеком увлекающимся и безмерно верящим в то, чем увлекался. Книга «Мир глазами Нострадамуса» попалась ему на глаза, когда он готовился на багрут. Можно подумать, что прежде он никогда не слышал о пророках — в одном только Танахе их достаточно. Почему-то свои, иудейские пророки на него не произвели особого впечатления. Ну конечно, жили они в библейские времена и пророчествовали от имени Творца, да еще и выражались весьма отвлеченно и на общефилософские темы. А Нострадамус был, во-первых, точен в обозначении дат, во-вторых, предсказывал не только политические интриги, но и научные открытия, что, естественно, повышало степень доверия к пророку. Но главное, он ведь, как и библейские пророки, был евреем. Отступником, конечно, но это личное его дело. Пророк имеет право быть таким, каким хочет. Всему остальному миру это не позволено.
Через час я уже знал биографию Соломона Штарка не хуже, чем свою собственную. Аттестат зрелости он так и не получил, потому что увлекся пророчествами Магистра. По той же причине он не женился, хотя был влюблен в некую Далию, отвечавшую ему взаимностью. Далия сбежала от Соломона, когда поняла, что интерпретация восемьдесят шестого катрена для ее любимого важнее, чем их предстоящая хупа. Соломон только вздохнул и начал искать у Магистра предсказание именно этого поступка.
Настоящие пророки не ошибаются никогда. Значит, Генрих, будущий французский властитель, освободитель западного мира от мусульманского нашествия, обязан был родиться в 1972 году, как и предсказал Нострадамус. Поскольку этого не случилось, должна существовать в мире сила, способная исправить ошибку природы.
Естественно, такой силой Соломон Шварц считал себя.
План был простым, из чего вовсе не следовало, что он гениален. Мы должны были объявиться в Париже за несколько дней до начала авиасалона и убедить Жаннетт Плассон уехать на неделю к родственникам. Наверняка есть у нее родственники где-нибудь в солнечной Ницце. Или туманном Гавре.
Я нужен был Соломону для страховки. Если Жаннетт наотрез откажется покинуть Париж, ее надлежит попросту похитить и продержать взаперти вплоть до момента, когда по радио объявят о катастрофе Ту-144. Он мог, конечно, просто заплатить какому-нибудь крепкому мужчине, не отягощенному комплексами. Но комплексы оказались у самого Соломона. Решившись на изменение истории, он не хотел нелепых случайностей, которые могли бы сорвать все дело, и потому в прошлом ему нужен был историк. Он выбрал меня только потому, что регулярно читал мои очерки в приложении к газете «Время».
Оба мы, конечно, понимали, что, украв Жаннетт, мы ничего не изменим в нашем собственном мире, а лишь создадим альтернативный — именно там и родится пресловутый Генрих, героические подвиги которого прозрел великий Магистр. У Соломона, впрочем, была одна идея, о которой я не подозревал.
К сожалению, я не телепат.
Мы запрограммировали Смеситель истории и отправились с таким расчетом, чтобы вернуться домой к обеду. Во всяком случае, я на это сильно рассчитывал.
Июнь 1972 года в Париже выдался теплым, безоблачным и чуть более влажным, чем мне бы хотелось. Мы вывалились из будущего на окраине Бурже. Было раннее утро, городок еще спал, по шоссе проносились редкие автомобили, а дорожные указатели подсказали нам, куда идти. Дом, на который через два дня упадет советский самолет, находился не так уж близко от аэродрома. Это было довольно нелепое трехэтажное строение, отличавшееся тем, что на первом этаже не жил вообще никто — там располагались склады спортивных товаров. На втором пустовали две квартиры из четырех, прежние постояльцы выехали, а новые еще не поселились. В одной из квартир второго этажа и жила девица Жаннетт Плассон, прижившая ребенка от неизвестного отца. Впрочем, отец будущего властителя был неизвестен Соломону, сама же девица, вполне вероятно, помнила, с кем именно из своих многочисленных поклонников спала в ту ночь, когда забыла во-время принять противозачаточные таблетки. От каких нелепостей зависит мировая история!
Третий этаж дома снимала некая компания по продаже естественного продукта для снятия жировых отложений. Что-то вроде будущего херболайфа.
Так распорядилась история, что в воскресенье, день демонстрационных полетов, ни на складе, ни в офисе фирмы не было ни одной живой души. Мы-то прибыли в пятницу и, когда добрались до дома Жаннетт Плассон, шел уже десятый час, и в дом то и дело входили люди. Выходили тоже, но гораздо меньше.
Консьержу мы честно признались, что хотим поговорить с девицей Плассон по важному делу. Поднялись наверх, постучали, услышали звонкий голос и вошли.
Жаннетт действительно была беременна. Почему-то именно это обстоятельство убедило меня в том, что Соломон Штарк может оказаться прав. Жаль, что я не родился экстрасенсом и не мог разглядеть малютку Генриха в его первой естественной колыбели.
— Если вы от Марселя, — сказала Жаннетт, переводя взгляд с меня на Соломона и обратно, — то денег у меня сейчас нет. В понедельник я получу чек и смогу рассчитаться.
— Мы не от Марселя, — прогнусавил Соломон, с которого мигом слетела вся его уверенность. Конечно, одно дело — планировать операцию, и другое — выступать в роли коммандос не мысленно, а в реальной, так сказать, боевой обстановке.
Я понял, что, если не перехвачу инициативу, придется нам возвращаться в двадцать первый век. Я бы, может, и вернулся, но Соломон стоял столбом, а у меня не было домкрата, чтобы сдвинуть его с места.
— Мадемуазель, — сказал я, — мы представляем фирму «Счастливый случай», которая проводит лотерею среди съемщиков квартир в районе Бурже. Вы выиграли на этой неделе, и сегодня вечером можете отправиться загорать на пляжи в Ницце.
Практичная была девица. Через пять минут она уже знала, что наличных денег фирма не дает, что пятизвездочную гостиницу фирма не гарантирует, и что место на пляже ей придется приобретать за свой
