разноцветья и так увлекся созерцанием природы, что даже не заметил как мы проехали последний участок пути. А потом, оставив машины на большой площадке, которой заканчивалась дорога, еще минут сорок топали вверх по тропинке до тех пор, пока Пернье не остановился и показывая в сторону речки, сказал:
– Вон до того места, я за ними следил. А после наступления темноты, дальше идти не рискнул.
– Понятно. Разрешите бинокль?
Взяв у лесника оптику, я начал оглядывать противоположный склон вплоть до поворота ущелья, но конечно же ничего не увидел. 'Невидимки' не те люди, чтобы оставлять следы.
Так, будем мыслить логически – ночью да еще и с раненными по горам особо не побегаешь. Места, если не знать что это Мекка для пикников – выглядят совершенно дико. По словам Антуана, шли ребята тяжело. Значит есть большой шанс, что ночевку они устроили где-то недалеко отсюда. Мда, ночевку... Сейчас уже около двенадцати и бойцы могли уже несколько часов шагать на восток...
Хотя, у них на шее пленные и раненые. От погони они оторвались буквально только что. А что такое отрыв, я знаю очень хорошо, значит есть большая вероятность, что этот день они посвятят уходу за раненными и отдыху. Ну, я на это сильно надеюсь, так как бегать в их поисках, мы можем до ишачьей пасхи. Выходит, надо осмотреть местность километров на пять-семь выше и если никого не найдем, значит се ля ви. Во всяком случае это будет значит, что из зоны возможной встречи с отдыхающими людьми 'невидимки' вышли. Озвучив свои мысли окружающим я, отдавая бинокль Пернье, поинтересовался:
– А где здесь есть места, наиболее подходящие для того чтобы группа людей могла остановится? Ну там – площадка более менее сухая и ровная, до ручья или реки недалеко и в тоже время закрытое от посторонних глаз? С этого места должно быть несколько путей скрытного отхода и... скорее всего оно будет располагаться в ельнике или недалеко от него. – Видя удивленный взгляд Василия Макаровича, пояснил – Раненых на землю не положишь, да и самим на камнях ночевать тоже не фонтан. А так: лапника подстелил – и тепло, и мягко.
Лесник, которому я повторил свою речь по-немецки, внимательно ее выслушал, а потом оглаживая бородку долго думал. В конце концов объявил, что наиболее подходящее место находится километрах в трех выше. Там можно издалека отслеживать подходы и в случае опасности незаметно уйти в любое из двух ответвлений от основного ущелья.
Решив принять его слова как руководство к действию, мы пошли по какой-то звериной тропке дальше. Где-то через час, оглядев мокрых и запыханных консульских, я только цокнул языком. Мда, три километра в горах и на равнине, это совсем разные вещи. Не зря говорят, что внизу расстояние измеряется километрами, а наверху, часами пути. Бодрыми были только я и Пернье. Видя, как остальные жадно глотают из фляжки, подумал и решил уходить в отрыв. Сказав Иванову и его людям, чтобы догоняли я, забрав у Василия Степановича недельной давности выпуск газеты 'Правда', который мы взяли в качестве одного из доказательств нашей советскости, двинул вперед в одиночестве.
Дыхалка, несмотря на свою прокуренность работала хорошо, да и общие тренировки тоже давали о себе знать, поэтому минут через двадцать быстрой ходьбы, увидел то место, о котором говорил Антуан. Увидел и остановился, соображая, как себя лучше преподнести. Нет, как именно я придумал еще в машине, но теперь стали терзать сомнения по поводу репертуара. В том смысле, что я рассчитывал идти к возможному месту нахождения 'невидимок' с песней. Просто другого в голову не пришло. Не будем же мы орать: 'Советские разведчики, ау! Выходите! Вас ожидает сухая постель, горячий обед и наше радушие.' Можно конечно и так, но лучше сработать тоньше.
Вот я и думал затянуть последний хит, запущенный с подачи Верховного и ставший позывными совсем недавно введенного, нового радио – 'Маяк'. До этого радио работало только несколько часов в день, а 'Маяк', первым в СССР, шуровал по круглосуточной сетке вещания. Во-первых это было внове, а во-вторых по нему, помимо последних известий, комментариев футбольных матчей и всего прочего, что было на старом радио, крутили популярную музыку как нашу так и импортную, поэтому всем такой подход очень понравился. Вот я и думал сначала затянуть насчет того, что 'не слышны в саду даже шорохи', но сейчас переиграл и выкинув так и не зажженную сигарету вздохнув, немузыкально, но зато в такт шагам, заорал:
Вопил так, что даже заглушал далекий рокот оставшегося за спиной водопада, а сам напряженно вглядывался в приближающиеся деревья. Но там никаких шевелений не было, лишь над головой возмущенно застрекотала перепуганная криками сойка. Только я не унывал и стараясь не сорвать горло, идя вперед, продолжал голосить:
Так, пропев пару куплетов я добрался до деревьев и в растерянности остановился. Мда, приехали. И что дальше? Сколько мне еще вот так вокалом заниматься? Никого ведь не видно! Ни людей ни следов... Замолкнув я сплюнул, пару раз громко свистнул и не получив никакого ответа, пошел дальше, уже просто по инерции громко бормоча себе под нос:
И тут, выйдя на крохотную полянку, я остановился, так как увидел что искал. Нет, не людей, а место ночевки. Глаз быстро скользил вокруг примечая примятости на не успевшей расправиться траве, обсыпанную хвою от уже убранного лапника, сломанные кое-где веточки. А еще через секунду почувствовав движение слева, за спиной, поднял обе руки вверх и попросил:
– Ты только не шмальни сдуру. А то я тут пел, надрывался, а мне вместо благодарности – пулю в башку... Повернуться-то, можно?
Сиплый голос ответил:
– Стой как стоишь, певун. И пока стоишь, расскажи, чего это ты тут горлопанил? И вообще – кто такой и сколько вас всего?
Я уже открыл рот собираясь отвечать, как неожиданно сам для себя, застыл. Сомнения, которые лезли в голову пока ехал сюда, вспыхнули с новой силой. Слова 'ягдкоманда', 'фрицы' и 'пипец' конечно говорят сами за себя. То что бегущих власовцев будут долго и упорно преследовать егеря, тоже практически нереально, (для немецких волкодавов, наши предатели – на один зуб) но ведь все может в жизни случится?
