только мы с Аленкой завязаны, сейчас у нас сын появился, которому метрику оформлять нужно. Вот пусть она сразу и будет оформлена на Лисова Ивана Ильича. И кстати, Карлу, при звонке, передайте, что приехав сюда, в Германию он попадет только после капитуляции гитлеровцев. Максимум через неделю наши войска возьмут Штутгард и продолжат движение к французской границе, с юга отрезая Рейх от нейтралов. А потом начнется избиение отказавшихся капитулировать войск. Так что если ему дорога жизнь, он этот месяц проведет в Швейцарии. – Ленкина мама на это только кивнула, а я продолжил – Что же касается венчания и всего прочего... В общем, если ваша дочь об этом мечтала, то я всегда готов! Тем более что сам уже давно обещал исполнять ее мечты.
Александра Георгиевна согласно покачала головой, сказав:
– Вы знаете, насчет Ванечки вы совершенно правы. Сейчас надо думать в первую очередь о нем...
Хм, кто бы сомневался! Я о нем и думаю. Да и теща с тестем, втайне от дочери, наверняка себе голову сломали – как же поступить находясь в столь щекотливом положении? Нравы в Европах сейчас конечно достаточно свободные, но барышня имеющая ребенка вне брака, пока еще выглядит довольно предосудительно. А тут получается, что я приехал удивительно вовремя – женитьба, во время которой Аленка берет мою фамилию, а потом чинное-благородное оформление младенца. На дату рождения в данном случае можно наплевать, так как чисто формально все приличия соблюдены. По любому выходит, что в этом случае выигрывают все – и я, получающий любимую в жены, без особых брыканий со стороны ее родственников и эти самые родственники, которые будут иметь вполне законнорожденного внука. В этот момент, до будущей тещи, наверняка занята обдумыванием схожих со мной мыслей, дошли последние слова советского гостя, так как она удивленно вскинулась и спросила:
– Подождите... вы сказали, что готовы венчаться? А как же к этому отнесутся в ГПУ? Или как сейчас называется Российская тайная полиция? У вас ведь могут быть большие неприятности если они узнают про то, что вы были венчаны?
Я хмыкнул:
– Вы еще скажите – в ЧК... ГПУ уже давно нет, есть НКВД – Народный Комиссариат Внутренних Дел. А уж с родной организацией, я разберусь сам.
– Почему вы сказали – 'с родной'?
– Потому что я – полковник Главного Управления Государственной Безопасности этого самого НКВД.
Так, теперь понятно откуда Аленка заимствовала жест для критических ситуаций – кулак в рот и распахнутые до невозможности глаза. Мамина дочка...
И в этот момент, как по заказу появилась Хелен. Оповестив, что ребенок спит, она уставилась на нас и испуганно спросила:
– Что случилось?
Я встал, приобняв невесту и ничего не говоря про заморочки с местом службы, так потрясшие тещу, шепнул ей на ушко:
– Понимаешь, я у твоей маман попросил руки ее дочери и сказал, что свадьба состоится через пять дней. Вот она и впечатлилась.
Ленка, от подобного известия, тоже впечатлилась. А после обниманий, поцелуев, слез и смеха, слегка оттаявшая от этой картины Алекс, сказала обращаясь ко мне:
– Вы извините мою реакцию. Просто когда Хелен мне о вас рассказывала, я думала, что вы офицер Красной Армии. Из тех, кого называют 'невидимками'. И она тоже считала вас просто командиром отряда разведчиков...
Что-то я не понял, это ее так заело, что я не легендарный 'невидимка', которым можно хвастаться, а хмырь из тайной полиции? А может у Алекс, идиосинкразия на любых представителей, любой госбезопасности? С другой стороны, конечно, тот гестаповец, которого я в госпитале завалил, тоже ведь, в женихи набивался. Да и Елена наверняка рассказывала про его шантажистский способ добычи руки и сердца. Мда, вот видно теща до сих пор под впечатлением находится. Надо ее как-то успокаивать, разумеется не говоря всей правды. Поэтому кивнув в ответ на ее тираду я сказал:
– Правильно она считала. Я тогда и был командиром террор-группы. Да и сейчас им являюсь. Только отношусь не к армейскому осназу, а к осназу НКВД. Вся разница в том, что у нас спектр задач несколько шире. А что, есть принципиальная разница?
– Нет, просто раньше я никак не могла сообразить, как советский диверсант мог оказаться во Франции. Зато теперь, когда вы обозначили свою ведомственную принадлежность, все становится более-менее понятно...
– Вот видите как хорошо. Это ведь просто праздник какой-то, когда нет неясностей в отношениях. Но давайте пока оставим разговор о моей службе, тем более что больше чем я рассказал, сказать просто не могу. И вы про это лучше не говорите. Ведь сейчас я выступаю, как помощник атташе по культуре. Вот так меня и нужно гостям представлять. А истинное место службы, пусть останется нашей маленькой семейной тайной. Во всяком случае, пока война не закончится и агенты гестапо в Швейцарии, не прекратят свою деятельность.
Александра Георгиевна задумчиво покивала головой:
– Да, вы наверное правы. Говорить что жених моей дочери, агент ГПУ, извините НКВД, будет несколько опрометчиво.
– Ну, и я про то же! Тем более что 'дипломат', звучит гораздо понятнее и приятнее.
А потом, прекращая этот разговор, я поднялся и предложил дамам сопроводить меня к чемодану, в котором были заготовлены подарки.
Кстати за эти подарки мне надо благодарить не собственную предусмотрительность, а Гусева и Колычева. Видя что Лисов напрочь выпал из жизни, они взяли на себя эту миссию. Иван Петрович, уточнив габариты Хелен приволок откуда-то меховую накидку из шкуры безвинно убиенных норок, а Серега, здоровую золотую брошку с красными и зелеными камушками. Брошка предназначалась теще, и против этого подарка я никак не возражал, молча отдав Гусеву деньги. Но вот манто! Хрен с ним с его стоимостью, для Аленки ничего не жалко, только дарить летом зимние шубейки мне показалось очень странным. Барышни они ведь такие существа – им обнову сразу примерить захочется и обязательно продефилировать туда-сюда на людях. Вот только боюсь, в августе, подобное дефиле может закончится тепловым ударом...
Только на все возражения, Колычев лишь обозвал меня идиотом, слабо разбирающимся в женских вкусах и всучил-таки мохнатый презент. Помимо него, командир достал еще одну продолговатую коробочку, привоскупив, что это для тестя. Открыв краснобархатную упаковку, я только присвистнул. Мда, в мое время это посчитали бы издевательством, но сейчас... Сейчас, металлическая трехцветная шариковая авторучка, это такой эксклюзив, что просто нет слов. Скажу больше – даже у штурманов и понтящихся номенклатурных работников, только двухцветные, а эта, как мне объяснили, последняя новинка, изготовленная для делегатов назначенного на следующий год, съезда ВКП(б). Попала же она к командиру, потому что после выпуска маленькой пробной партии, было решено слегка изменить дизайн и несколько изготовленных, но отвергнутых комиссией изделий, были просто отданы в наш наркомат.
Против ручки я тоже ничего не имел, и поблагодарив Ивана Петровича положил ее к остальным 'ништякам'. Кстати, даже ребята поучаствовали в подарочном забеге, добыв штук десять, разнокалиберных матрешек для сувениров и килограммовую банку икры. При этом каждый из участников, как сговорившись оповещал, что это будет считаться подарками только от меня, а вот Хелен презенты, они будут давать при личной встрече.
Так что сейчас, открыв чемодан, я на короткое время превратился в деда Мороза. С матрешек все умилились, с икры слегка охренели, а вот дальше... Алекс при виде брошки округлила глаза и начала выделываться, говоря что это работа Фаберже и слишком дорогой подарок, чтобы она могла ее принять. Про Фаберже я был наслышан и в своем времени, поэтому, пару секунд поудивлявшись, в какой комиссионке Серега смог добыть этот раритет, всучил-таки коробочку, добавив:
– Александра Георгиевна, ну что вы в самом деле, как нерусская! Или вы наши обычаи забыли? Я у вас забираю самое бесценное – дочку, а вы тут из-за какой-то брошки температурить начинаете!
Теща, толи вспомнила свои корни, толи ее сразил мой околомедицинский жаргон, но после этих слов, подарок был принят. Сразу бы так! С их деньгами она подобные сувениры вагонами может скупать, а тут
