чтобы дать мыслям улечься. Вообще железнодорожный транспорт хорошо утрясает мысли. Такова уж его сущность. Чтобы закрыть чемодан, порой надо на нем попрыгать. Точно так же и человеку полезно посидеть в вагоне, который со звуком «тыдык-тык-тык» катится по рельсам.
Антигон, как обычно, укрывался под мороком ребенка. В электричке ему все рвались уступить место или на худой конец посадить на колени поближе к окну. Закончилось все тем, что некая тетя, любившая через запятую здоровое питание, кошек, детей и морских свинок, поцеловала его в щечку, внезапно для себя запутавшись зубами в рыжих бакенбардах.
Для тети это оказалось слишком ярким впечатлением, и она издала пронзительный вопль. Антигон тоже издал вопль, и не менее пронзительный. Поцелуи он ненавидел до лютости. Запрыгав на месте, кикимор назвал тетю «Мымрессой Поцелуевной».
Тетя озадаченно примолкла. Тишина была такой зловещей, что продолжалась целых десять «тыдык- тык-тыков» подряд. Наконец любительница здорового питания, кошек, детей и морских свинок прошипела:
– Ну знаете ли! Это уже ни в какие рамки!!!
До самой Москвы «Мымресса Поцелуевна» перемывала косточки Багрову, которого почему-то приняла за антигоновского родителя. Ирку она не трогала: у нее был слишком культурный и к тому же юный вид. Когда Багров вышел на платформу, у него были фиолетовые уши. Схватив Антигона за шкирку, он молча поволок его по мелким лужам, изредка прикладывая макушкой о столб.
– Ух! Ох! Ах! – говорил Антигон. – Ух! И об вон тот столб, пожалуйста, тоже! Ты его пропустил! Ух!
Он был доволен. Даже, пожалуй, счастлив. Это вам не какие-нибудь слюнявости, а настоящая мужская нежность!
«Ребенка убивают!» – заголосил кто-то. К ним, придерживая дубинки, бежали два милиционера. Пришлось спешно телепортировать.
Фулоны в квартире Ирка не нашла. Слышно было, как электрический звонок разгуливает по пустым комнатам.
– Никого! – сказала она.
Багров догадался поднять коврик. Под ковриком была записка:
Антигон захихикал. Гелата жила в городе Королеве.
– Опять на электричке, кошмарная хозяйка? – спросил он.
Ирка мотнула головой. Нет уж, электричек на сегодня достаточно. Гелату они нашли у супермаркета в Королеве, метрах в трехстах от ее дома. В каждой руке у подмосковной валькирии было по огромной сумке. Руки отвисали до земли. Подвернись в этот момент комиссионер или суккуб, Гелате пришлось бы метать копье зубами.
Рядом с супермаркетом страдал оставленный у коляски трехлеток. Он орал так громко, что у машин срабатывали сигнализации.
– Ма-а-ама! А-а-а-а-ама!!!!
Гелата остановилась, переложила сумки в левую руку и, не приближаясь, выверенным движением с трех метров забросила в широко распахнутый рот конфету. Вопли стихли. С конфетой во рту страдать технически сложно.
Одновременно с Иркой, Багровым и Антигоном у супермаркета появились и взмокшая Бэтла с Алексеем. Оказалось, они телепортировали еще полчаса назад, но неудачно – на крышу строящегося многоэтажного дома и все эти полчаса спускались вниз.
– Ты чего? Качем решила подзаняться? Послала бы в магазин оруженосца! – поразилась Бэтла, с негодованием воззрившись на сумки в руках у Гелаты.
– Ага! Щас! Ужо бежу! – взорвалась Гелата.
– Думаешь, он не то купит?
Спросить у Гелаты про ее оруженосца было все равно что поинтересоваться у нервного работника бензоколонки, можно ли развести тут костер и водить вокруг него хороводы.
– ОН?! Ему вообще ничего поручать нельзя! Он вечно отсебятину начинает пороть! Попроси его, к примеру, купить мешки для мусора емкостью сто двадцать литров. Задание для идиота, не так ли? Согласна?
У Бэтлы не имелось принципиальных возражений.
– Вот и я говорю! А эта орясина припрется в магазин и начнет рассуждать сама с собой: стоп! зачем сто двадцать? Если я куплю на сто двадцать – я же послушаю глупую женщину! Пойду у нее на поводу! Наступлю на мое мужское эго! Опозорю всю нашу мужскую корпорацию! Что скажет моя любимая мамочка? Она же из колготок выпрыгнет и в юбке затеряется!.. Лучше два по шестьдесят купить и чаще выбрасывать. Или еще лучше – четыре по тридцать и выбрасывать еще чаще! А еще лучше сто двадцать мешков по литру купить и вообще никогда с помойки не вылезать!!!
Гелата так разволновалась, что у нее порвался пакет. Посыпался лук.
– Не кричи! – мягко попросила Бэтла.
– Я не кричу! Я праведно негодую!
– Тогда негодуй, пожалуйста, чуть менее праведно! Ты на меня плюешься!
– Это от эмоций, – грустно признала Гелата. – Я всегда завожусь, когда о нем говорю!
– Заводятся детские машинки! Ты его любишь?
Гелата фыркнула. Когда она бывала не в настроении, то чаще всего объяснялась фырками.
– Я? Его? Терпеть не могу!
– Любишь, – не слушая, продолжала валькирия сонного копья. – У тебя что, не получается любить без нагрузки? Кто кому уступил – тот чайник? Или валькирия без воплей, что пельмени без сметаны?
Заметив Ирку, Бэтла повернулась к ней:
– О, привет! Разве ты не с Мефом?..
– Мой подопечный смылся. Все вспомнил и умотал! Только косичка мелькнула! – ляпнула валькирия- одиночка.
Она порой замечала за собой, что многие важные вещи нередко скрывает клоунской интонацией. Вроде как парень, который с небрежным видом говорит девушке: «Слышь, Кать, че-то я хотел сказать! Ерунду какую-то! А, ну да!.. Хочешь прикол: выходи за меня замуж!» – а когда слышит «нет!», отправляется в военкомат и вербуется в горячую точку. А «нет»-то, может, было сказано совсем и не к тому. Просто его серьезность не разглядели под клоунадой.
– Куда умотал-то? – не поняла Бэтла.
– К Арею! На Дмитровку!
– А его страж-хранитель?
– Зачем-то отпустила. Я ее не понимаю. Все разрешать – в чем тут логика? Когда водишь на слишком длинном поводке – получается как вовсе без поводка! – с досадой ответила Ирка.
– Мне кажется, она лучше знает. Раз отпустила – значит, верит, что вернется, – примирительно сказала Гелата. – Ну все, пошли! А то нас заждались!
Дверь в ее квартиру была нараспашку. Отдельные оруженосцы попадались еще на лестнице. В коридоре Багров встретил Радулгу. Опытная валькирия связывала шнурками свои ботинки, чтобы их не запинали в коридорной толкотне и они не сгинули бы в общей куче обуви.
– А что сегодня за мероприятие? – спросил Багров.
– Праздник треснутой переносицы! – сказала Радулга, с вызовом вскидывая голову. – А-а? Что моргаешь? По какому поводу? Хочешь мне что-то сказать?
Матвей хотел, но десантник Фулоны ухватил Багрова под локоть и провел его в комнату.
– Не обращай внимания, брат! У нее характер такой! – шепнул он ему.
– А у меня что, нет характера? – возмутился Матвей.
– Есть – нет, какая разница? Женщин можно топить в мешке, но ругаться с ними нельзя. Несолидно это.
Багров представил, как он топит Радулгу в мешке, и ему стало чуть легче.
Ирка заглянула в комнату. За длинным столом, составленным из нескольких столов и столиков, что объясняло его несколько неровную, с перепадами высот, поверхность, сидели валькирии и их
