— Не значит ли все это, что Дымкова галлюцинировала во время игры?
— Нет! — замахал руками Торцов. — Секрет только в том, что она поверила не факту превращения полена в живое существо, а тому, что случай, изображенный в этюде, мог бы произойти в жизни и что оц принес бы ей спасительное облегчение. Она поверила на сцене подлинности своих действий, их последовательности, логике, правде; благодаря им ощутила «я есмь» и вызвала творчество природы с ее подсознанием.
Как видите, прием подхода к чувству через правду и веру в физические действия и «я есмь» пригоден не только при создании роли, но и при оживлении уже созданного.
Большое счастье, что есть приемы для возбуждения созданных ранее чувствований. Без этого однажды осенившее артиста вдохновение являлось бы лишь для того, чтоб раз блеснуть и навсегда исчезнуть.
Я был счастлив и после урока пошел к Дымковой поблагодарить ее за то, что она мне воочию объяснила нечто очень важное в искусстве, в чем я еще не отдавал себе полного отчета.
— Давайте сделаем проверку! — предложил Аркадий Николаевич, войдя в класс.
— Какую проверку? — не понимали ученики.
— Теперь, после почти годовой работы, у каждого из вас создалось представление о сценическом созидательном процессе.
Попробуем сравнить это новое представление с прежним, то есть с представлением о театральном наигрыше, которое сохранилось в ваших воспоминаниях от любительских спектаклей или от публичного показа при поступлении в школу. Вот, например: Малолеткова! Помните, как вы на первых уроках искали в складках занавеса дорогую булавку, от которой зависела ваша будущая судьба и дальнейшее пребывание в нашей школе? Помните, как вы тогда суетились, бегали, метались, старались наигрывать отчаяние и находили в этом артистическую радость? Удовлетворяет ли вас теперь такая «игра» и такое самочувствие на сцене?
Малолеткова задумалась, вспоминая прошлое, лицо ее постепенно расплывалось в насмешливую улыбку. Наконец она отрицательно покачала головой и молча засмеялась, по видимому, над своим прежним наивным наигрышем.
— Вот видите, вы смеетесь. А над чем? Над тем, как прежде вы играли «вообще», все сразу, стремясь прямым путем к результату. Неудивительно, что при этом получался вывих, наигрыш образа и страстей изображаемой роли.
Теперь вспомните, как вы переживали этюд «с подкидышем» и как вы шалили и играли не с живым ребенком, а с поленом. Сравните эту подлинную жизнь на сцене и ваше самочувствие во время творчества с прежним наигрышем и скажите: удовлетворяет ли вас то, что вы познали за истекшее время в школе.
Малолеткова задумалась, ее лицо становилось серьезным, потом мрачным, в глазах мелькнула тревога, и она, ничего не сказав, многозначительно, задумчиво утвердительно кивнула головой.
— Вот видите, — говорил Торцов. — Сейчас вы Не смеетесь, а при одном воспоминании готовы плакать. Почему же это так?
Потому что при создании этюда вы шли совсем другим путем. Вы не стремились прямо к конечному результату-поразить, потрясти зрителя, как можно сильнее сыграть этюд. В этот раз вы посеяли в себе семя и, идя от корней, постепенно выращивали плод. Вы шли по законам творчества самой органической природы.
Помните всегда эти два разных пути, из которых один неизбежно приводит к ремеслу, а другой — к под-, линному творчеству и искусству.
— И мы тоже познали такое же состояние в этюде с сумасшедшим! напрашивались на похвалу ученики.
— Согласен, — признал Торцов.
— И вы, Дымкова, познали такое же состояние в вашем замечательном этюде «с подкидышем».
Что касается Вьюнцова, то он обманул нас мнимым переломом ноги во время танца. Сам искренне поверив своему вымышленному приспособлению, он на минуту поддался иллюзии. Теперь вы знаете, что творчество не является каким-то актерским техническим кунстштю'-ком, внешним наигрышем образов, страстей, как многие из вас думали раньше.
В чем же наше творчество?
Это — зачатие и вынашивание нового живого существа — человеко-роли.
Это естественный творческий акт, напоминающий рождение человека.
ЕсЛи пытливо проследить за тем, что происходит в. душе артиста в период его вживания в роль, то признаешь правильность моих сравнений.
Каждый сценический художественный образ является единым, неповторяемым созданием, как и все в природе.
Подобно рождению человека, он проходит аналогичные стадии в периоде своей формации.
В процессе творчества есть ом, то есть «муж» (автор).
Есть она, то есть «жена» (исполнитель, или исполнительница, беременные ролью, воспринявшие от автора семя, зерно его произведения).
Есть плод-ребенок (создаваемая роль).
Есть моменты первого знакомства ее с ним (артиста с ролью). Есть период их сближения, влюбленности, ссор, разногласия, примирения, слияния, оплодотворения, беременности.
В эти периоды режиссер помогает процессу в роли свахи.
Есть, как и при беременности, разные стадии творческого процесса, плохо или хорошо отражающиеся на частной жизни самого артиста. Вот, например: известно, что у матери бывают в разные периоды беременности свои особые причуды, капризы. То же происходит с творящим человеком-артистом. Разные периоды зачатия и созревания роли по-разному влияют на характер и состояние в его частной жизни.
Я считаю, что для органического взращивания роли нужен не меньший, а в иных случаях значительно больший срок, чем для создания и взращивания живого человека.
В этом периоде режиссер участвует в творчестве в роли повивальной бабки или акушера.
При нормальном течении беременности и родов внутреннее создание артиста само собой, естественно, физически оформляется, потом выхаживается, воспитывается «матерью» (творящим артистом).
Но бывают и в нашем деле преждевременные роды, выкидыши, недоноски и аборты. Тогда создаются незаконченные, недожитые сценические уродцы.
Анализ этого процесса убеждает нас в определенной закономерности, по которой действует органическ-а-я природа, когда она создает новое явление в мире, будь то явление биологическое или же создание человеческой фантазии.
Словом, рождение сценического живого существа (или роли) является естественным актом органической творческой природы артиста 37.
Как заблуждаются те, кто не понимает этой истины, кто придумывает свои «принципы», «основы», свое «новое искусство», кто не доверяет творческой природе.
Зачем придумывать свои законы, когда они уже есть, когда они раз навсегда созданы самой природой. Ее законы обязательны для всех без исключения сценических творцов, и горе тем, кто их нарушает. Такие актеры-насильники становятся не творцами, а фальсификаторами, подделывателями, подражателями.
Вот после того как вы изучите глубоко, проникновенно все законы творческой природы и привыкнете свободно подчиняться им не только в жизни, но и на сцене, тогда творите что и как вам заблагорассудится, но, конечно, лишь с одним непременным условием — строжайшего соблюдения всех без исключения творческих законов своей органической природы.
Думаю, что еще не народился такой гений, такой замечательный техник, который смог бы на основах нашей природы выполнить многие противоестественные, выдуманные, модные, очередные новшества и разные «измы».
— Извините же, пожалуйста! Значит, вы отрицаете новое в искусстве?
