оцепенел, увидев очередную колонну в бесконечной процессии аморфов. Еще издали я узнал выходящих из-под огромного навеса прекрасных девушек.
Ближе обнаружились другие знакомые лица. С трудом протопала миссис Эрншоу-дубль. Маленькая пухленькая Мариэтта. Синклер Синглтон, гермафродит. Другие мужчины и женщины, знакомые мне по поселку. В строй влился Пол Блейк-второй, а за ним, в ста метрах отсюда, одна за другой в колонну становились прекрасные девушки…
Я не мог смотреть и вернулся к столу. Я не смел смотреть…
— Вы забираете аморфов из Риверсайда, — сказал я.
— Конечно.
— Поселку это не понравится.
— Мистер Монкриф, мы здесь не для того, чтобы затевать этические споры. Права на аморфов принадлежат Организации, и этим вопрос исчерпывается.
Я не находил себе места, не смея взглянуть в окно. Я дрожал всем телом; Джейн и миссис Эрншоу смотрели на меня с удивлением. Если б я не вскочил, подумал я, если б сидел спокойно и не подходил к окну, этого бы не случилось. Но я все равно должен был сказать, я все равно должен был пройти через эту пытку…
— Послушайте. Можно вас попросить оставить некоторых аморфов? Ну, допустим, взамен компенсации?
Мисс Гант не улыбнулась. Она смотрела на меня, и взгляд ее смягчился.
— Мистер Монкриф, — сказала она, — извините, но аморфы находятся вне пределов ваших финансовых возможностей.
— Я бы отдал все, что у меня есть. Я бы работал на Организацию, подписал пожизненный контракт, отправился бы в любой конец Сектора.
— Извините, но это невозможно.
— Послушайте. Я… — Но больше я ничего не мог придумать. Я был всего лишь существом мужского пола, куском одушевленной плоти, и я не мог столько заплатить. Я пытался купить любовь, и мисс Гант, как и я, это знала. Вот почему она отказывалась продать. Я ошибался, а она была права она понимала, и она была порядочным человеком.
Я встал и поплелся к окну, потому что не хотел, чтобы Джейн Суиндон и Бернардина Эрншоу заметили мою слабость.
В недоуменной тишине за столом Алтея Гант произнесла:
— Э… мисс Линкольн, я…
— Не говорите ей!
Этот крик вырвался у меня.
— Мисс Линкольн, боюсь, вам придется пройти с нами.
А за окном все брели к космическому челноку бесконечной цепочкой прекрасные девушки. Сюзанна за Сюзанной, Сюзанна за Сюзанной…
— Какого черта вы тут командуете, мисс Гант? — осведомилась Сюзанна со своего места. — Я остаюсь с Кевином. Ваша идиотская Организация не настолько могущественна, чтобы указывать мне, что делать.
— Мисс Линкольн, я пытаюсь объяснить вам, что вы — аморф. Пожалуйста, не создавайте мне лишних трудностей.
Алтея Гант тоже была в отчаянии.
— Да вы с ума сошли. Боже мой, неужели я похожа на аморфа?
А за окном все шли они — Сюзанна за Сюзанной, Сюзанна за Сюзанной… Одна из них случайно увидела, как я выглядываю из окна, приветливо улыбнулась, потом увидела выражение моего лица и отвернулась.
— Мисс Линкольн, вы не можете этого знать.
— Меня зовут Сюзанна Линкольн. Я родилась в Экзетере на Земле, училась в Экзетерском университете, где получила степени по биологии и по физике. Я работала на Фалькомбской Опытной станции под руководством доктора Уильяма Стрэттона. Мы занимались темпоральными исследованиями и сделали некоторые открытия, касающиеся параллельных миров, о чем я не имею права говорить. После гибели доктора Стрэттона и закрытия Станции я эмигрировала на Аркадию. Достаточно?
— Боюсь, что нет. Вы всего лишь описали настоящую Сюзанну Линкольн. Она является идеалом хозяина отеля в городе Фалькомб, который вы упомянули. Мэйн — это имя вам о чем-нибудь говорит?
Я не мог без слез смотреть на Сюзанну, на эту Сюзанну, по эту сторону окна — на неуверенное, испуганное лицо человека, вдруг усомнившегося в собственном рассудке.
— Как я могла забыть Джона? — прошептала она.
— Вам было приказано. Вы являетесь тем, что мужчины называют идеальной женщиной, — безо всякой зависти объяснила мисс Гант. — И ваш тип очень полезен Организации. Мы широко используем его по всему Сектору, чтобы мужчины не чувствовали себя несчастными до того времени, когда начнут прибывать настоящие женщины… а это резко повышает производительность труда. Кроме того, ваш тип часто прикомандировывается к ответственным работникам — как дополнительная гарантия. Всякий нормальный мужчина влюбляется в такую, и им становится легче управлять… Вас прикомандировали к бедному мистеру Монкрифу. — Она бросила взгляд на меня. — Ваша работа на Организацию, мистер Монкриф, началась после того, как затонула первая яхта «Легкая леди» и вы оказались в сложном финансовом положении. Вы так и не выяснили, отчего она утонула?
Нет, не выяснил. Но я вспомнил, что Сюзанна в тот момент оказалась рядом и спасла меня. Более того, она поднималась на яхту до спуска и имела возможность устроить каверзу с насосом… А потом, конечно, забыла, что ей заранее внушили под гипнозом… Аморфы по своей природе восприимчивы к постгипнотическому внушению…
Сюзанна смотрела на меня большими синими глазами — инопланетянка, которую я полюбил.
— Слушай, Монкриф, тупица, — сказала она, отважно возвращаясь к своей старой манере, — я ничего не знала. Я тебя люблю и вижу, что это ты знаешь. Ну, так не забывай, понял? — Вдруг ее глаза заморгали, в них заблестели слезы. — Черт, я так люблю тебя, что не стану спрашивать, любишь ли ты меня еще. Я вообще не стану тебя слушать.
— Сюзанна…
— Молчи, идиот!
Ее глаза сверкнули, потом она успокоилась и молча смотрела на меня, вспоминая забытое, осознавая огромные пробелы в своих воспоминаниях о себе, о своем прошлом, которых раньше почему-то не замечала, начиная удивляться этим пробелам, более того, начиная переосмысливать воспоминания — о своей свободе, о любви…
Враждебно глядя на мисс Гант, заговорила Джейн Суиндон:
— Не понимаю, в чем тут фокус, но черта с два я вам поверю. Я знаю Сюзанну не один месяц. Никакой она не аморф. Все это время она прожила с Кевином, и будь она аморфом, она бы как-то изменилась. Постепенно стала бы похожа на его идеал — а не на «ты» какого-то там землянина. Так вот, она не изменилась. Ни на ресничку!
Джейн — великий человек.
— Не хотелось мне этого говорить, — ответила Алтея Гант, — но приходится. Тот факт, что облик Сюзанны не изменился рядом с мистером Монкрифом, говорит лишь о высокой эффективности данного типа аморфа. Когда мистер Монкриф увидел Сюзанну, она показалась ему такой прекрасной, что в его разуме сформировался новый идеал, понимаете?
И названный тип аморфа молча встретил мой взгляд, узнавая воспоминания, которые ему не принадлежали.
А за окном все тянулась процессия прекрасных девушек.
— Неужели вы действительно думали, что женщина может быть совершенством? — спросила меня Алтея Гант. — Мы, знаете ли, не такие. Наше настроение меняется в течение дня и на протяжении месяца. Мы бываем нелогичными, упрямыми, угрюмыми. Мы можем пукнуть, рыгнуть или накатать идиотское письмо в газету. Мы можем порезаться консервным ножом и удариться ногой о ножку стола. Мы бываем
