стороны реки, В руке у него был баллончик с волшебной аэрозолью от Ива Сен-Лорана. Опустив часового на землю, ван Эффен пошел к вертолету.
Часовой с первого поста остановился, увидев Джорджа, который ободряюще помахал ему. Когда мужчина прошел мимо него, Джордж ребром ладони ударил его по затылку. Для Джорджа удар был очень умеренный, но потерявший сознание часовой наверняка думал иначе. Джордж осторожно опустил часового на пол.
Ван Эффен отдернул занавеску.
— Вот вы где, Йооп! Вижу, хорошо охраняете!
Через две секунды молодой человек без чувств лежал на полу. Ван Эффен достал «Смит и Вессон», махнул им в сторону Кетлин и Марии и принялся разрезать веревки на Жюли и Аннемари. Он поставил обеих девушек на ноги и помог им избавиться от кляпов. Все еще держа кляпы в руке, ван Эффен обнял обеих.
— Моя дорогая сестричка! Моя дорогая Аннемари! У Кетлин и Марии глаза стали круглыми как блюдца.
— Тебе понадобилось время, чтобы со всем этим разобраться, — сказала Жюли. В ее глазах стояли слезы.
— Слава Богу, все кончено, — вздохнул ван Эффен. — Но, конечно, были проблемы.
— Все кончено? — прошептала Аннемари. — Неужели все кончено?
— Все кончено.
— Я люблю тебя.
— Ты мне это повтори, когда придешь в себя, ладно?
Кетлин и Мария во все глаза следили за происходящим. Кетлин нерешительно спросила Жюли:
— Это твой брат? — по ее голосу чувствовалось, что она не верит.
— Да, это мой брат, Питер ван Эффен. Старший лейтенант-детектив полиции Амстердама.
— Думаю, это для вас потрясение, — сказал ван Эффен. — Но еще большее потрясение вас ждет впереди. Я имею в виду ваших близких. Разумеется, когда они очнутся.
Все террористы еще спали. Большая часть из них уже была связана по рукам и ногам, остальных уже заканчивали связывать.
— Неплохо, очень неплохо, — похвалил ван Эффен. — А что еще вы успели сделать за это время?
— Скоро увидишь! — ответил Васко, с энтузиазмом затягивая последний узел на ногах Самуэльсона. — Через пятнадцать минут здесь будет половина служебных машин полиции Роттердама и Дордрехта.
— Из тебя получится отличный полицейский! — воскликнул ван Эффен, поворачиваясь к Кетлин. Лицо девушки было белым как мел.
— В чем дело, Кетлин?
Вместо ответа девушка сунула руку в сумочку и достала маленький пистолет с инкрустированной жемчугом ручкой.
— Вы не смеете его трогать! Вы не знаете, это мой отец!
— Я это знаю.
— Знаете? — с трудом выговорила она. — Откуда вы знаете?
— Мне сказала Жюли.
Жюли стала между пистолетом и ван Эффеном.
— Тебе сначала придется застрелить меня, правда, Кетлин? Я оттого такая смелая, что знаю — ты никогда этого не сделаешь.
Васко тихо подошел, забрал пистолет из неожиданно задрожавшей руки девушки и положил его в ее сумочку.
Ван Эффен снова спросил:
— В чем дело, Кетлин?
— Вы все равно все узнаете, — заплакала она. Васко обнял ее дрожащие плечи. Вместо того чтобы сопротивляться, девушка прижалась к его плечу.
— Мой отец англичанин. Он был полковником в королевской гвардии, но под другим именем. Его отец граф, он оставил ему большое состояние. Мои братья учились в Сандхерсте. Оба они были убиты в Северной Ирландии. Один был лейтенантом, второй — младшим лейтенантом. Моя мать убита одним изменником, прежде принадлежавшим к ИРА. С тех пор отец совершенно изменился.
— Я догадывался об этом. Его могут судить здесь, могут выдать Великобритании, — устало произнес ван Эффен. Он действительно устал. — В любом случае он будет привлечен к ответственности с учетом его состояния.
— Вы хотите сказать, что он сумасшедший? — прошептала она.
— Я не врач. Его заболевание может быть излечимым. Скажи, Мария, Ромеро или Леонардо имели отношение к убийству моей жены и детей?
— Нет, нет, я клянусь, нет! Они и мухи не обидят. Два других моих брата сейчас в 'тюрьме. Это они организовали убийство. Я точно знаю. Они жуткие люди. Я засвидетельствую это в суде. Я обещаю.
— Это значит, что им увеличат срок на пять или на десять лет.
— Я надеюсь, что они останутся в тюрьме до конца своих дней.
— Против вас с Кетлин не будет выдвинуто никаких обвинений. Пособничество — это одно, но пособничество по принуждению — это другое.
— Васко, будь добр, отпусти эту юную леди и позвони дядюшке Артуру. Расскажи ему все. Джордж, отведи этих дам в буфет или в столовую, у них здесь должно быть что-то в этом роде. Там наверняка есть еда. Если ничего не найдешь, посмотри в вертолете. Опасайся попыток самоубийства.
— Я не думаю, чтобы кто-нибудь собирался покончить жизнь самоубийством, — возразила Жюли.
— Это тебе подсказывает твоя женская интуиция, да? Может быть, ты и права. Джордж, если найдешь съестное, принеси что-нибудь сюда. Я умираю от голода.
Джордж улыбнулся и повел всех четверых девушек к выходу из зала.
Васко две минуты провел у телефона, затем повернулся к ван Эффену, закрыв рукой микрофон.
— Мне кажется, дядюшка Артур хочет перемолвиться с тобой словечком. Могу я... присоединиться к дамам?
— Ради Бога! — ван Эффен взял трубку, и в этот момент раздался вой полицейских сирен.
Полковник де Грааф не скупился на похвалы. Он поздравил лейтенанта, выражаясь исключительно в превосходных степенях.
То же самое сделал и Виеринга, который, в конце концов, снова передал трубку де Граафу.
Ван Эффен решительно заявил:
— Полковник, мне надоело быть вашей горничной и стирать за вас ваше грязное белье. Мне нужна новая должность или прибавка к жалованью. А лучше и то, и другое.
— Ты получишь и то, и другое, мой мальчик. Прибавка к жалованью будет неизбежна, когда ты займешь мое место. — Полковник покашлял. — Скажем, месяцев через шесть? Или через год?
