того, чтобы совершить классическую фрейдистскую ошибку – распростронить собственные стремления на побуждения пациента.
И потому прежде, чем приступить к главному, он задал ей несколько общих вопросов.
– Арчин, ты знаешь, кто с тобой говорит?
– Доктор Пол.
– Правильно, Арчин. Слушай внимательно. Кто ты?
– Арржин. – Пауза; затем, как взрыв, быстрая фраза на ее языке. Прошлый раз, когда он задавал этот вопрос, было то же самое.
– Говори по-английски, Арчин. Говори на моем языке.
– Хорошо.
– Ты знаешь, где ты, Арчин?
– В кабинете доктора Пола.
– Верно, но где мы находимся оба, где ты живешь, а я работаю? Как называется это место?
– Много названий. Чент. Чентская больница, психушка, сумасшедший дом, дурдом, мусорный ящик, богадельня, дом престарелых, усириздение.
«Похоже, она собрала все названия, которые смогла найти. Старая миссис Вебер никогда не могла правильно произнести «учреждение».» – Что такое Чент, Арчин?
– Сюда помещают сумасшедших, чтобы они никому не мешали. – Она сжала подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев, но несмотря на то, что вопрос был ей явно неприятен, голос оставался спокойным.
– Значит, все люди здесь сумасшедшие?
– Кроме тебя, доктора Бахшада, сестры Уэллс, сестры Кирк.
«У нее есть какой-то критерий, или…» Пол задумался.
– А как насчет: ну, скажем: сестры Вудсайд?
– Она немножко сумасшедшая.
Ответ его позабавил; Арчин была недалека от истины. Пол глубоко вздохнул и продолжил допрос, двигаясь к следующей ключевой позиции.
– Почему ты здесь, Арчин?
– Потому что ты: нет, не ты. Потому что кто-то думает, что я тоже сумасшедшая.
«Интересно.»
– Почему они так думают, Арчин?
– Потому что я не умею говорить по-английски. Потому что я не знаю всех этих вещей, одежду, нож-и- вилку, как определять время по вот таким часам.
– Она указала на статую времени за его спиной, и жест превратился в захватывающее движение, словно она пыталась ухватить слова из воздуха. – Все такое другое.
Последнее слово утонуло в отчаянном плаче. Он подождал, пока она успокоится, затем решился подойти к самому главному.
– Где твой дом, Арчин?
Она мгновенно замкнулась – Здесь!
«Смешно. Не может, чтобы дом был для нее сложным понятием. Пациенты только и говорят, что о доме, откуда они пришли, и куда надеются вернуться…» – Где ты жила до того, как появилась здесь?
Замешательство.
– Не: недалеко отсюда.
– Как назывался твой дом?
Она издала какой-то невоспроизводимый звук, очевидно, на своем языке.
Пол вздохнул и решился на последнюю попытку.
– Тогда, когда я встретил тебя в лесу: откуда ты там появилась?
– Оттуда.
Пол большими буквами вывел в блокноте: Чушь.
«Как будто я только сейчас это узнал!» – Что ты находишь здесь другого, Арчин? – продолжил он преследование.
– Люди другие – лица другие, одежда другая. Все по-другому. Говорят, делают.
Все, все.
– И ты здесь потому, что считаешь, что все по-другому?
– Нет. – Она дернулась вперед, словно досадуя на его непонимание. – Потому:
потому, что вы считаете меня другой.
