Джек Уильямсон
Звездный свет
Мистер Джейсон Пибоди вышел из трамвая. С облегчения сделав глубокий вдох открытого воздуха, он пошел вверх по Бенистер Хилл. Обеспокоенные глаза его увидели, как впереди в сгущавшихся сумерках появилась первая бледная звезда.
Это заставило его с тоской вернуться назад, в туман детства за волшебными словами, которые он когда-то знал. Он прошептал заклинание, придававшее силу:
Мистер Пибоди был смуглокожим, маленьким лысым, похожим на веник человеком. Хотя сейчас его худые плечи и были расправлены, они все равно выдавали сутулость, приобретенную за двадцать лет сидения за счетными машинками и бухгалтерскими книгами. Его обычно кроткое лицо имело обиженное и отчаянное выражение.
— Я хочу, чтобы…
Не сводя со звезды полного надежды взгляда, Мистер Пибоди заколебался. Его измученный мозг вернулся к болезненной домашней сцене, от которой он только что сбежал. Кривая улыбка появилась на его обеспокоенном лице.
— Я хочу, — сказал он звезде, — чтобы я умел творить чудеса!
Звезда потемнела и стала зловеще красной.
— Необходимо творить чудеса, — добавил мистер Пибоди, чтобы содержать семью на жалование бухгалтера. То есть такую семью, как моя.
Звезда сверкнула зеленым обещающим цветом.
Мистер Пибоди все еще был должен тринадцать тысяч долларов за маленький оштукатуренный домик в двух кварталах от Локаст-авеню: плата была нетяжелой как рента, и еще через десять лет он был бы его собственным. В этот день Элла встретила его в двери влажным поцелуем.
Элла — это миссис Пибоди. Она была похожа на статуэтку, блондинка, на дюйм выше, чем он сам, с замечательным голосом. Ее долгий поцелуй заставил его почувствовать себя неловко. Он мгновенно понял — сказался двадцатидвухлетний опыт — что она что-то хочет.
— Так приятно оказаться дома, дорогая, — попытался он начать контркампанию. — На работе сегодня было столько дел. — Его усталый вздох был очень убедительным. — Старый Берг будет увольнять и увольнять, считая, что мы все делаем работу только двух людей. Не знаю, кто будет следующим.
— Мне так жаль, дорогой, — она снова одарила его влажным поцелуем, и в ее голосе прозвучало нежное сожаление. — Теперь иди помойся. Я хочу пообедать пораньше, потому что сегодня Дельфийская Лига.
Ее голос был слишком сладким. Мистеру Пибоди стало интересно, чего она хочет. Ей всегда требовалось некоторое время, чтобы подойти к сути дела. Однако, когда она к ней подходила, то ее вряд ли можно было остановить. Он сделал еще одну слабую попытку.
— Я не знаю, как сложатся обстоятельства, — он устало пожал плечами.
— Берг угрожает сократить нам жалованье. Страховка, плата за дом и дети. Не знаю, как мы будем жить.
Элла Пибоди снова подошла к нему и обняла своими мягкими руками. От нее слабо пахло духами, которыми она пользовалась прошлым вечером, и кухней.
— Мы справимся, дорогой, — сказала она храбро.
Она принялась весело болтать о незначительных событиях, произошедших за день. И то, что ей пришлось заняться делами на кухне, не остановило ее. Ее замечательный голос отчетливо доносился до него, хотя он и закрыл дверь в ванную.
Демонстративно преувеличивая свою усталость, мистер Пибоди расположился в кресле. Он отыскал утреннюю газету — на которую у него никогда не было времени утром — развернул ее и вдруг опустил на колени, словно он чересчур устал чтобы читать. Делая еще одну слабую попытку отвлечь ее внимание, он спросил:
— Где дети?
— Вильям шел чтобы встретиться с кем-то по поводу машины.
Мистер Пибоди забыл об усталости.
— Я говорил Вильяму, что он не может иметь машину, — проговорил он с некоторым жаром. — Я говорил ему, что он слишком молод и безответственен. Если он настаивает на том, чтобы купить какую- нибудь кучу металлолома, ему придется платить за нее самому. Не спрашивая меня как.
— А Бет, — продолжал голос миссис Пибоди, — поехала в центр в салон красоты.
Она подошла к двери кухни.
— Но у меня есть для тебя потрясающая новость, дорогой.
Веселые нотки в ее голосе сказали мистеру Пибоди, что следует ожидать худшего. Ужасный момент наступил. С отчаяньем он поднял газету с коленей и погрузился в чтение.
— Да, дорогая, — сказал он, — здесь я вижу, чемпион должен встретиться с этим австралийцем, если…
— Дорогой, ты меня слышишь? — всепроникающий голос Эллы Пибоди нельзя было проигнорировать. — Сегодня вечером в Дельфийской Лиге я собираюсь сделать доклад о Трансцендентальном Возрождении. Разве это не удивительно великолепная возможность?
Мистер Пибоди опустил газету. Он был озадачен. Влажные нотки в ее голосе доказывали, что момент ее победы близок, и все же цель ее была еще пока неясна.
— Элла, дорогая, — мягко спросил он, — что ты знаешь о Трансцендентальном Возрождении?
— Не волнуйся об этом, дорогой. Молодой человек в библиотеке проделал исследование и напечатал для меня доклад всего на десять долларов. Но твое желание помочь мне очень мило, и есть одна вещь, которую ты можешь сделать.
Мистер Пибоди заерзал в кресле. Ловушка захлопывалась, а он не видел выхода.
— Я знала, что ты поймешь, дорогой, — в ее голосе чувствовалась нежная дрожь. — И ты знаешь, что у меня нет ни одной приличной тряпки. Дорогой, я собираюсь купить то голубое платье, которое было выставлено в витрине Феймос. На нем стояла цена 69.80, но управляющий уступил мне его всего за 49.95.
— Мне ужасно жаль, дорогая, — медленно произнес мистер Пибоди. — Но, боюсь, мы просто не сможем позволить это. Боюсь, тебе придется отослать его назад.
Голубые глаза Эллы расширились и заблестели.
— Дорогой! — Ее дрожащий голос оборвался. — Дорогой, ты должен понять. Я не смогу прочитать свой доклад в этих позорных старых лохмотьях. Кроме того, его уже переделали.
— Но дорогая, у нас просто нет денег.
Мистер Пибоди снова поднял газету вверх ногами.
После двадцати двух лет совместной жизни он знал, что произойдет. Последуют слезные призывы к его любви и гордости, к его долгу. Агония эмоций, поддерживаемая до тех пор, пока он не сдастся.
А он не мог сдаться, вот в чем беда. За двадцать два года его любовь никогда серьезно не отклонялась от жены и детей. Он дал бы ей деньги с радостью, но счета было необходимо оплатить завтра.
На мгновение он вздохнул от облегчения, когда со стороны подъезда к дому послышался незнакомый сигнал автомобиля. Через боковую дверь сутулясь вошел неуклюжий молодой человек, Вильям Пибоди.
Вильям был долговязым прыщавым юношей с бледным лицом, нечесаными волосами и выступающими кроличьими зубами. Удивительно, но несмотря на то что он постоянно требовал деньги на одежду, на нем всегда была все та же грязная кожаная куртка и все те же мешковатые брюки.
Усилия отправить его в университет, в телевизионную школу и в колледж по подготовке парикмахеров не увенчались успехом из-за абсолютного нежелания Вильяма сотрудничать.
— Привет, Гов, — произнес он, набивая черную трубку. — Привет, ма. Обед готов?
— Вильям, не называй меня «Гов», — мягко попросил мистер Пибоди. — Он встал и подошел к окну. Его голос зазвучал резче. — Чей это красный родстер там, на подъездной дороге?
