разумеется, были. Собчак попал в двусмысленное положение и мучительно подыскивал удобную форму выхода из этого «аутодафе» для мотивации столь дискредитирующего именно сейчас поступка. Независимо от отношения к КПСС сидящих в зале, все понимали (предавать так быстро нехорошо и подло. Ведь чуть больше годика для полной политической перелицовки маловато человеку, не желавшему подчеркивать присущие ему черты и демонстрировать свое истинное внутреннее содержание. Задача была непростая. Зарегистрироваться подонком никто не хотел. После перебора уймы вариантов, мне пришла в голову простейшая мысль связать вступление в партию с каким-нибудь значимым событием, которое бы достойно украсило очередное предательство Собчака и вполне удовлетворило общественное мнение. Такая связь была вскоре найдена (начало вывода наших войск из Афганистана. Правда, сама дата вступления «патрона» в партию была намного раньше начала войсковой операции, но кому придет в голову их стыковать, решили мы. Вот тогда из уст Собчака, с пафосом посрамляя глупцов, пытавшихся его обвинить, и пошла гулять по свету легенда о том, что «патрон» предложил себя в услужение КПСС, потому как сильно зауважал партию после принятия ею исторического решения об окончании войны в Афганистане. Кстати, по-моему, он эту ложь увековечил в своей книге 'Хождение во власть'.
Причину же выхода из партии Собчак придумал сам, распустив слух, что якобы дал честное слово Ельцину поддержать его в аналогичном порыве. На самом же деле все оказалось обыденней и проще: когда надо ехать (сел в поезд, доехал до нужного места (сошел. И не было у «патрона» никаких запутанных, терзаемых сомнениями отношений с партией. Он просто попользовался ее могучими возможностями, пока она ему была крайне нужна и не ослабела окончательно. Тут он осмелел сам и поэтому, объясняя на сессии причины брака и развода с КПСС, уже непочтительно утирался бородой Маркса, а также, к непомерной радости всех собравшихся, сильно веселился над «придурками» из Политбюро.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
История с вытаскиванием из парткома заявления о приеме в КПСС очень насторожила Собчака и заставила перебрать в памяти места, где он мог еще наследить. «Патрона» почему-то неудержимо тянуло в тогда еще наглухо закрытый архив КГБ. Это вообще был дружный порыв многих известных «демократов», довольно прозрачно намекавших непонятливым, но растерявшимся чекистам, что желательно бы скопом уничтожить все комитетские архивы. Причем обязательно вместе с папками под единым названием 'Рабочее дело агента' и другими следами многолетнего сотрудничества с КГБ самих намекавших. Иначе необъяснимо странно для победивших уничтожать архивы побежденных, где, наоборот, можно было найти много интересного.
Кроме КГБ, Собчака также влекло в архив суда, который рассматривал заявление «патрона» о разводе с первой женой. Я не мог понять всю его серьезность и озабоченность, пока сам не прочел ту часть судебного протокола, где на абсолютно формальный вопрос судьи о причине развода Собчак вдруг сослался на свою брезгливость, вызванную внешним физическим недостатком жены, образовавшимся после операции молочной железы. Это само по себе было крайне безнравственно. Ведь речь шла даже не об инвалиде. И хотя реакция жены в протоколе отражена не была, но можно себе представить, что испытала женщина, услышав подобное от много лет близкого человека, отца ее дочери, истинное лицо которого она смогла разглядеть, возможно, лишь только в суде.
После этого я тоже стал смотреть на Собчака уже другими глазами, но мое отношение в резко отрицательное пока еще не переросло. Мне тогда казалось, что если Собчак пытается скрыть свое прошлое, то понимает, как могут оценить его другие, и сам сожалеет о допущенном. Я также полагал: Собчак теперешний может разительно отличаться от тогдашнего не только внешне, а главное — своими помыслами и содержанием. Хотя шкала нравственных оценок подлости и не меняется, но ведь сам подлец вполне может измениться. Именно на это, как правило, все надеются, даже понимая, что возможность реконструкции внутреннего содержания самого субъекта абсурдна. От взглядов и убеждений, если они есть, отречься нельзя. Это нелепость беременных лицемерием.
Запоздалое прозрение всегда выглядит подозрительным, но озарению в нужный момент вечно мешают сущие пустяки жизни.
Кривая уважения к Собчаку резко поползла вниз…
Глава 8. Божественная литургия
Молиться можешь ты свободно,
Но так, чтоб слышал Бог один…
Несколько депутатов, голосованием перетянувших чашу весов в пользу Б. Ельцина при избрании его Председателем Верховного Совета РСФСР, несомненно, могли стать личными врагами Собчака. «Патрон» после этого неделю не мог унять эмоциональный всплеск от их, как он выразился, «неразборчивости». Не берусь судить, была ли это свойственная Собчаку, прямо-таки какая-то бабья ревность к чужому успеху или уже устоявшееся и пока еще не скрываемое презрительное отношение к самому Ельцину, но из колеи выбит был он надолго. Видимо, ему пришлось заниматься фундаментальной перестройкой собственного поведения в сторону необходимого теперь угодничества. При этом пытаясь притупить видимую грань перехода от равнодушного пренебрежения к безысходному, а потому болезненному, холуяжному заискиванию.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О внезапном приезде Ельцина в наш город, да еще на богослужение, я узнал, когда мы с Собчаком проезжали по улице Желябова, только что отобедав на «шведском» столе в гостинице «Ленинград». 'Патрон' находился в благодушном состоянии, но все равно сообщил об этом сквозь зубы и с каким-то отрицательным энтузиазмом, поручив мне организовать, как он сказал, 'все необходимое' для встречи. Я хотел было уточнить, что следует понимать под 'всем необходимым', но внимание Собчака привлекли крупные фотографии обнаженных барышень, развешенные на стене около входа в городской шахматный клуб. Судя по разнообразию позировавших, Собчак высказал смелое предположение об использовании какой-нибудь бандой сутенеров помещений клуба не только для шахматных нужд. Припарковавшись, мне пришлось пойти уточнять. К разочарованию «патрона», это оказалась обыкновенная для Запада и, возможно, популярная в средней Африке, но первая в нашем городе выставка эротического фото на отечественном материале. «Патрон» тут же выразил желание лицезреть этот вернисаж.
Мы с полчаса болтались по залу, уставленному стендами и фильмоскопами. Тут же, как нам сообщили организаторы, поддежуривали авторы этих фото, предлагавшие посетителям за небольшую входную плату оценить прелести, вероятно, всех своих приятельниц. Собчак, склонив по-эстетски голову набок, внимательно рассматривал рекламируемые фотомодели. Потом подолгу припадал к окулярам фильмоскопов, шевеля при этом губами, будто пытался среди голых найти своих знакомых. Люди таращились на него.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Исаакиевский собор, как и Александрийская колонна, обессмертившие имя обрусевшего француза А. Монферрана, заплатившего за творение рук своих всей без остатка жизнью зодчего, давно утвердились на визитных карточках нашего города. Собор, названный так в честь какого-то византийского монаха, канонизирование которого, вероятно, совпало с днем рождения Петра Великого, заслонил своим купольно- колоннадным великолепием Мариинский дворец, отражаясь на лаковых полах старинных паркетов помещений, выходящих окнами на площадь.
В моей памяти с юных лет он запечатлен грандиозным снаружи и гулко пустынным изнутри. При резких оттепелях зимой громадный собор всего за несколько часов становился совсем седым, покрываясь толстенным слоем инея, дивно искрящимся в лучах солнца. Заходя внутрь, все дети часами завороженно ждали очередного падения спичечного коробка, сбиваемого длинной иглой маятника Фуко, подвешенного к самому куполу на 120-метровом тросике, который в этом Божьем храме должен был, по мнению атеистов, наглядно демонстрировать незыблемость теории Джордано Бруно и других еретиков, спаленных на кострах инквизиции.
Директор этого собора Георгий Петрович Бутиков, ведя бесконечные наружные и внутренние ремонты, заботился также о том, чтобы под собственным исполинским весом здание не ушло в болотистую
