тот год отмечалось 220-летие Академии наук, и основание Сада приурочили к этой дате. Директором назначили академика Николая Васильевича Цицина, крупного ученого-ботаника, генетика, селекционера, который останется на этой должности следующие 35 лет. Четырнадцать лет шла работа по обустройству территории, созданию экспозиций и коллекций, и в 1959 году Сад принял первых посетителей. С тех пор нет такого сезона, когда бы его ворота были закрыты. И каждый год в начале апреля под колоннами лабораторного корпуса из пропитанной талыми водами черной земли проклевываются яркие крепышикрокусы – белые, желтые, фиолетовые…
Но меняются люди, город стал другим, и Сад осовременивается малопомалу. Продвигается строительство нового оранжерейного комплекса. Максимальная высота сооружения составит 34 метра – здесь поселятся растения-крупномеры. Сегодня открывается первый блок с бассейном для водных и прибрежных растений. В 2007 году обещают завершить строительство тропического отделения, а вслед за тем – субтропического. Так что в ближайшем будущем в столице появится своеобразный ботанический музей, какого в Москве до сих пор не было.
«Сюда надо приходить раз в десять дней. И каждый раз Сад будет новым – все время что-то меняется в цветении, в окраске листвы, в настроении», – убеждает нынешний директор Главного ботанического сада доктор биологических наук Александр Сергеевич Демидов.
Зеленый массив, соседствующий с музеем-усадьбой «Останкино» и подпираемый с востока надежным плечом ВВЦ, на первый взгляд, если смотреть из-за ограды, не отличишь от большого лесопарка. Но стоит углубиться в эти культурные дебри, как со всех сторон обступают тебя травянистые и ветвистые представители флоры всех районов Северного полушария. Плотной живой стеной возвышается над газонами и цветниками дендрарий – самая большая экспозиция Сада и один из крупнейших в мире дендрариев, хранящий в своих пределах редкие, исчезающие в природе растения. Уроженцы тропиков и субтропиков прячутся от холодов под крышей старой Фондовой оранжереи. Не в этом ли благоухающем царстве найдешь лекарство от непрошеной хандры в серое московское межсезонье?
Многое из того, что видим мы в экспозициях и коллекциях, сотрудники Сада взяли когда-то из дикой природы и высадили на эту почву, осуществляя одну из главнейших идей любого ботанического сада – интродукцию растений, то есть введение их в культуру. В былые времена на службе у сотрудников Сада (а штат их тогда по численности вдвое превышал нынешний) состояли две экспедиционные машины, и отряды охотников за растениями, сменяя друг друга, с апреля по октябрь колесили по просторам страны. Бывало, отправлялись на поиски растений и далеко за ее пределы. В Москве экзотические трофеи жили в карантине и лишь спустя два года становились полноправными обитателями оранжереи. На все это тогда хватало средств. Нынче не до экспедиций, и фонды теперь пополняют, закупая посадочный материал и обмениваясь семенами через дилектус (список семян, издаваемый ботаническими садами). Но ведь на то они и ботаники, чтобы, несмотря на превратности судьбы, заниматься своим основным делом – заботой о богатейших коллекциях, сохранением генофонда флоры. Территория их научного интереса не ограничивается чугунной оградой Сада: выращенные на окультуренных участках редкие и исчезающие растения удается иногда возвращать в природу. Причем именно в те места, где они когда-то чувствовали себя отлично, а теперь исчезают – то ли из-за неумеренного сбора, то ли из-за изменения почвенных условий. Такие эксперименты проводятся в подмосковном природно-историческом заповеднике «Горки Ленинские», где воссоздан небольшой островок земли – в том виде, каким он был сотню лет назад. Здесь снова растут орхидные, а это сейчас для нашей Средней полосы большая редкость.
Редакция журнала поздравляет коллектив Главного ботанического сада им. Н.В. Цицина РАН с 60- летним юбилеем и желает дальнейших успехов в развитии Сада.
Мария Воробьева
Арсенал: Пехота против танков
Споры о значимости противотанковых ружей (ПТР) во многом задержали их развитие, но тем не менее к началу Второй мировой этот тип вооружения все-таки был представлен и даже поступил на вооружение ряда армий. Общими чертами ПТР были длинный ствол и мощный патрон, которые обеспечивали бронебойным и бронебойно-зажигательным пулям высокие начальные скорости. Однако взгляды на назначение ПТР, их место в боевом порядке и предъявляемые к ним требования широко варьировались. Например, польские конструкторы одними из первых в 1935 году приняли ПТР так называемого «нормального», винтовочного калибра, но с патроном много мощнее винтовочного и выполнили ПТР UR wz.35 по схеме магазинной винтовки с поворотным затвором. Немцы предпочли однозарядный вариант с автоматическим отпиранием клинового затвора после выстрела (по аналогии с противотанковой пушкой), а для мощного 7,92-мм патрона использовали гильзу 15-мм авиационного пулемета. Германское 7,92-мм ПТР однозарядное Pz.B.38 (Panzerbuhse 1938), разработанное Бауэром на «Густлов-Верке», было достаточно компактно, но тяжеловато. И тогда конструктор облегчил свое ПТР. Он ввел для упрощения ручное управление затвором, установив для уменьшения отдачи более эффективный дульный тормоз – так появилось Pz.B.39.
В 1941 году чешскими конструкторами было создано и магазинное 7,92-мм ПТР MSS-41, отличавшееся компоновкой с расположением самого магазина позади пистолетной рукоятки. Перезаряжание в нем производилось движением ствола вперед-назад.
Помимо этого, находились модели, калибр которых непосредственно примыкал к пушкам. Таковы были самозарядные ПТР под различные типы 20-мм патронов – японское Тип 97, финское L-39 системы Лахти (характерно, что оба эти ПТР были созданы на основе авиационных пушек) и другие. Столкнувшись в 1940 —1941 годах сначала с британскими танками Mk II «Матильда» с толщиной брони до 78 мм, затем– с советскими Т-34 и КВ с броней до 45 и до 75 мм, немцы поняли бесперспективность 7,92-мм ПТР-Pz.B.39 и переделали его в гранатомет Gr.B.39 с 30-мм нарезной дульной мортиркой. К концу же 1941 года появилось «тяжелое ПТР» 2,8/2 cm s.Pz.B.41 с коническим сверлением канала ствола. Идея «конических» стволов также разрабатывалась давно, в предыдущее десятилетие ими активно занимался германский инженер Герман Герлих, сумевший привлечь к себе широкое внимание. За счет постепенного уменьшения диаметра канала ствола от казенной части к дульной он попытался повысить уровень среднего давления в канале и тем самым рациональнее использовать пороховые газы для разгона пули, не повышая при этом значительно максимального давления. Пуля специальной конструкции обжималась, проходя конический участок ствола, увеличивая массу на единицу площади и приобретая высокую начальную скорость. Результат – значительное увеличение настильности траектории и пробивного действия пули. Ствол s.Pz.B.41 имел калибр 28 мм в казенной части и 20 мм – в дульной, в канале ствола выполнялись два конических перехода, то есть снаряд обжимался дважды. Само «тяжелое ПТР» больше походило на уменьшенную пушку (в боекомплект даже ввели осколочный снаряд), к тому же производство конических нарезных стволов и снарядов для них обходилось довольно дорого, так что применяли это средство, как и более тяжелые противотанковые пушки с коническим стволом, ограниченно. Куда более популярным приемом достижения высоких начальных скоростей стали подкалиберные снаряды, ударный сердечник которых по диаметру значительно меньше калибра ствола.
В СССР работы над ПТР калибра от 20 до 25 мм велись с 1936 года, пока не было принято решение о пересмотре самих требований к ПТР, окончательно сформулированных в ноябре 1938 года Артиллерийским управлением и предусматривавших крупный, но все же «стрелковый» калибр. С 1940 года начали серийный выпуск 14,5-мм патрона с бронебойно-зажигательной пулей. Под этот патрон Николаем Рукавишниковым было разработано самозарядное противотанковое ружье, принятое на вооружение как ПТР-39. Но серийных ПТР войска к началу войны не получили.
Вмешался субъективный фактор, нередко определяющий судьбу военного оружия. В начале 1940 года разведка докладывала о «новейших типах германских танков» со значительно усиленным бронированием и
