устойчивости башни. Недаром в нее заложен незаурядный запас прочности — по проекту она способна выдержать восьмибалльное землетрясение, ураганный ветер со скоростью 160 км/ч и до сорока ударов молнии в час. Прав оказался ее создатель инженер Никитин — когда его в очередной раз спросили, сколько простоит Останкинская телебашня, он ответил: «Гарантирую триста лет. А если не верите, приходите через три столетия и увидите сами!»
Мощность современных телевизионных передатчиков исчисляется десятками киловатт. Их усилители достаточно громоздки, требуют принудительного охлаждения и регулярной профилактики, поэтому они располагаются на нижних этажах. Телевизионные антенны, излучающие нужный телевизорам сигнал, напротив, стараются поднять как можно выше, чтобы «осветить» самые удаленные уголки Московской области. Радиочастотные фидеры как раз и осуществляют связь наземных передатчиков и воздушных антенн, доставляя всю мощь радиосигнала на останкинскую высоту. Они представляют собой усиленные варианты того самого антенного коаксиального кабеля, который тянется к каждому телевизору от коллективной или частной антенны. Силовые фидеры внешне напоминают толстые медные трубы с медным же сердечником, удерживаемым внутри слоем диэлектрического изолятора. Основное назначение этого экранированного провода — доставить без потерь мощность, выданную передатчиком, до антенны, излучающей радиосигнал в окружающее пространство, насыщенное готовыми к приему телевизорами.
Создатель башни Николай Васильевич Никитин был уже немолод, когда в 1957 году на совещании в Госстрое увидел проект новой московской телебашни, заказанной Министерством связи. Высота башни должна была достигать 500 метров, чтобы сигнал охватывал всю территорию Москвы и области. На эскизе красовалась решетчатая стальная башня с широко расставленными лапами-консолями. Когда коллеги спросили мнение Никитина о проекте, он честно сказал: «Думаю, Белокаменной такое украшение не к лицу. Башня должна быть из железобетона». И тут же пообещал через три дня представить проект.
Эти слова удивили собравшихся — бетонных башен такой высоты еще никто не строил. Расчеты показывали, что у подобного сооружения мало шансов устоять против сильного ветра. Канадцы, которые собирались строить бетонную башню у себя, подсчитали, что ее фундамент должен иметь толщину не менее сорока метров. Конечно, Никитин знал обо всем этом, но его всегда увлекали трудные задачи. Он говорил: «Только небывалое достойно воплощения», — и не раз доказывал это на практике. Теперь у него родилась ключевая идея — поместить внутри полого ствола башни стальные канаты, стянув ими основание и уходящую ввысь вершину. Художественное решение проекта ему помог найти архитектор Леонид Баталов — он сделал две трети башни свободными от подвесок и только потом поместил первую площадку. Это создавало впечатление легкости, а чтобы его не портил «стакан» основания, Никитин с Баталовым прорезали его четырьмя высокими арками. Нижнюю часть башни предлагалось возвести из напряженного железобетона, а верхнюю — из особо прочной стали.
Десять лет Никитин боролся за то, чтобы отстоять архитектурный образ своей башни. Ее критиков испугала не высота сооружения, а отсутствие привычного для высотных зданий массивного фундамента. Автор проекта предложил заложить в основание бетонную шайбу толщиной 3,5 метра — меньше, чем у обычной заводской трубы. По его расчетам, этого было достаточно для устойчивости. «У человека площадь опоры на ступни еще меньше, — доказывал Никитин, — но он ведь не падает». Дополнительную поддержку сооружению давали четыре опоры, которые вцеплялись в землю, как лапы орла. Эти опоры тоже вызвали возражения, и их число пришлось увеличить до десяти. С этой поправкой проект был утвержден.
Останкинская башня могла носить имя Черемушкинской — именно в этом районе планировалось построить телевизионный комплекс. Но скоро выяснилось, что там мало свободного места, к тому же башня будет мешать пролетающим самолетам. Стройку перенесли на занятое огородами и пустырями поле в Останкино, недалеко от Шереметевского дворца. В августе 1960 года рабочие стали рыть котлован, а в сентябре заложили в него первые кубометры бетона. Неподалеку начал возводиться будущий телецентр. Неожиданно весной 1961-го пришла команда остановить строительство. Группа конструкторов направила в Минстрой обстоятельный документ, где доказывалось, что башня непременно должна рухнуть. Начались новые проверки и уточнения. Никитина заставили укрепить фундамент башни стенкой из стальных прутьев, а заодно увеличить высоту сооружения до 522 метров. Рекомендовалось отказаться и от строительства высотного ресторана: там, мол, людей будет тошнить, и вообще не нужно пускать на башню посетителей. Этот пункт проектировщики сумели отстоять. Говорят, что им помог сам Хрущев, захотевший сделать из новостройки «витрину социализма». Приехав на стройку, он весело спросил: «Ну что, товарищи, воткнем капиталистам иголочку?» Скоро он был смещен, и «воткнули» башню уже при Брежневе.
Только в марте 1963 года Московский горком принял решение прекратить дискуссии вокруг башни и возобновить прерванное строительство. Много времени ушло на укрепление фундамента, и только через год началось строительство железобетонного ствола. Он был закончен осенью 1966-го, когда над Москвой дули сильные ветры. На внутренней поверхности с громадным натяжением были установлены стальные канаты диаметром 38 миллиметров, смазанные для надежности пушечным салом. Сразу после этого башня, которая прежде ощутимо раскачивалась, замерла, как часовой на посту. Но ее нужно было еще снабдить стальными конструкциями общим весом 2 760 тонн. Вначале оборудовали площадки и перекрытия на десятиэтажной высотной обстройке, где планировалось разместить ресторан. Затем начался монтаж верхушки. В январе 1967 года вверх подняли первую царгу — элемент антенной опоры. После этого башня росла на несколько метров в день. В это время на строительстве произошла единственная серьезная авария — одна из царг сорвалась с крана и упала вниз. Тогда же в основание башни ударила молния, убив одного из рабочих.
И все же уникальное строительство завершилось точно в срок. 27 апреля 1967 года вверх был поднят последний стальной блок, который увенчал красный флаг. В октябре были пущены четыре скоростных лифта, изготовленных немецкой фирмой «Тиссен». Вскоре башня начала регулярную трансляцию четырех телевизионных и трех радиоканалов. Однако работы на башне продолжались — отделывали внутренние помещения, строили ресторан и смотровую площадку. Через год первые посетители смогли полюбоваться Москвой с высоты птичьего полета. Среди них были и иностранные конструкторы, которые интересовались опытом Никитина. Его советами воспользовались канадцы, которые в 1975 году все-таки построили свою башню в Торонто, лишив Останкинскую звания высочайшего сооружения в мире. А японцы предложили советскому инженеру построить у них здание высотой ни много ни мало четыре километра! Правда, потом испугались и уменьшили высоту ровно в десять раз. Никитин отказался — ему было уже неинтересно.
Создатель проекта Останкинской башни Николай Васильевич Никитин родился в 1907 году в Тобольске. Его отец, типографский инженер, был уволен со службы за участие в революции и перебивался заработками судебного писаря. Коля с детства помогал родителям. В 12 лет он сконструировал печь для изготовления патоки из мерзлой картошки, что позволило семье прокормиться в голодные годы. В 17, когда мальчик собирал ягоды в лесу, его укусила гадюка. Врачебная помощь запоздала, и дефект ноги остался у Никитина на всю жизнь. Увечье не сломило Николая — он засел за книги, поступил в Томский технологический институт и окончил его с отличием. Еще в годы учебы он увлекся новым для того времени материалом — железобетоном. В 25 лет Никитин спроектировал вокзал в Новосибирске — самый большой на востоке страны. Он подружился с гениальным изобретателем, одним из пионеров космонавтики Юрием Кондратюком и вместе с ним разработал проект ветровой электростанции в Крыму. В 30-е годы ему поручили расчеты котлована для гигантского здания Дворца Советов на месте взорванного храма Христа Спасителя. Проект не был осуществлен в связи с началом войны.
В 1951-м Никитин получил Сталинскую премию за разработку монолитных конструкций для восстановления разрушенных заводов. Его новой работой стал проект фундамента Московского университета, жесткая коробка которого как бы «плавает» на непрочном грунте. Затем он спроектировал
