необходимы были законнорожденные дети: герцогу Йоркскому никак нельзя позволить взойти на трон!
И тут вдруг Бекингем высказывает свой дикий план о разводе короля — этого отменного жеребца, много раз доказавшего, что он способен производить детей с самыми разными женщинами, — и бесплодной Екатерины, чья неспособность исполнить свои обязанности королевы может ввергнуть страну в отчаянное положение.
Карл отклонил заботы Бекингема о себе, который предлагал постараться расторгнуть брак с Екатериной или похитить ее и в последующем отправить в одну из заморских колоний, где от нее не будет ни слуху ни духу.
Кроме того, Карл предупредил Иакова.
— В буйной голове милорда Бекингема роятся безумные мысли, — сказал он. — И главный смысл их в том, чтобы вы не смогли наследовать трон. Не смейтесь над этим, Иаков. Бекингем — опасный человек.
Бекингем занялся Монмутом. Какие дикие семена мог бы он посеять в этой невежественной голове?
Да, тучи над троном сгущались, и у короля почти не было времени думать о ребенке, которого Нелл должна была вскоре произвести на свет.
В комнате нечем было дышать. Шторы на окнах были задернуты, чтобы не беспокоил свет; в спальне горели свечи. Нелл лежала в постели и думала, что настал ее последний час. Так много женщин умерло при родах.
С ней была Роза, и она была рада этому.
— Нелли, — прошептала Роза, — не лучше ли тебе походить туда-сюда по спальне? Говорят, это облегчает роды.
— Не могу больше, Рози. Не могу, — простонала Нелл. — Я уже достаточно ходила, а эти муки, кажется, я не вынесу.
Ее мать сидела у кровати; сквозь полузакрытые глаза Нелл увидела, что она принесла с собой бутылку джина.
Она уже плакала. Нелл слышала, как она бормочет что-то о своей красивой дочери, которая покорила короля. Вдруг голос матери, высокий и резкий, казалось, заполнил всю спальню:
— Эта маленькая шельма, моя девочка Нелл, родит королевского сына. Кто бы это подумал… про мою маленькую Нелл!
«Как далеко, — думала Нелл, — от борделя в Коул-ярде до родов королевского побочного ребенка…»
А где был король в тот день? В Лондоне его не было. Он скакал в Дувр, чтобы приветствовать заморских гостей. «Государственные дела, — бормотал он, — государственные дела… Вот почему я не могу быть рядом при рождении нашего ребенка, милая Нелл».
Он, бывало, говорил ей подобные вещи, чтобы она знала, что ребенок, которого она ждет, для него так же важен, как и те, что родились у его любовниц благородного происхождения. Актриса или герцогиня… ему было все равно. Вот что он хотел сказать. И если бы он был около нее и сказал бы это, она бы ему поверила.
— Я завсегда говорила, — прохрипела миссис Гвин, обращаясь к Мэри Кнепп и Пег Хьюджес, которые вошли в спальню, чтобы пополнить число присутствующих и посмотреть, как миссис Нелли разродится королевским внебрачным ребенком. — Я завсегда говорила, что моя Нелл слишком мала, чтобы рожать детей.
Тут вдруг Нелл села, в постели и громко воскликнула:
— Кончай свой кошачий концерт, ма! Я еще пока не труп. И не собираюсь им быть. Я буду жить и королевский ублюдок тоже!
Это было совершенно в духе Нелл, так что все принялись хохотать, а потом Нелл еще кое-что добавила — и они никак не могли остановиться, пока боль не усилилась, и она не позвала Розу и повитуху.
Вскоре после этого Нелл в изнеможении откинулась на подушки, на руках она держала королевского сына.
Головка его была покрыта мягким темным пушком.
Женщины, наклонившиеся над ним, восклицали:
— Он настоящий Стюарт! Да, в отпрыске Нелли ясно просматривается королевский жеребец.
А Нелл, крепко прижимая его к себе, была уверена, что ее ждет еще неизведанное счастье. Никогда еще она не чувствовала такой усталости, но и такой удовлетворенности своей судьбой.
Это крошечное создание в ее руках никогда не должно ползать по мостовой переулка Коул-ярд, он никогда не должен держать лошадей для благородных джентльменов, да и сам он должен быть благородным джентльменом — герцогом, не меньше!
А почему бы и нет? Разве отпрыски Барбары не герцоги? Почему бы самому прекрасному младенцу Нелл тоже не стать им?
— Как ты назовешь его, Нелли? — спросила Роза.
— Я назову его Карлом, — ответила Нелл; она говорила очень решительно:
— Карлом, конечно, — в честь отца.
И вот в этот момент, впервые в своей жизни, Нелл поняла подлинный смысл честолюбия. Оно родилось в ней, сильное и неистовое, и все ее надежды и желания добиться величия теперь были связаны с лежащим в ее руках младенцем. ***
Карл, направлявшийся в Дувр, совершенно не думал о Нелл и их ребенке. Он знал, что приближается один из важнейших моментов его правления.
Встреча в Дувре не только даст ему возможность увидеться с горячо любимой сестрой, но и положит начало союзу, который должен быть заключен между ним и Францией; именно так между ним и Францией, а не между Англией и Францией, ибо договор, который он подпишет, будет секретным договором, содержание статей которого будет известно лишь ему самому и четырем из его самых даровитых политиков — Арлингтону, Арунделю, Клиффорду и Беллингсу.
Секретность была необходима. Если бы его народ узнал, что за договор намерен подписать король, он бы восстал против него. Французов ненавидели; и как можно объяснить людям, что их страна еле удерживается на грани банкротства? Как можно объяснить, что последствия чумы, пожаров и войн против Голландии еще сохраняются? Англия нуждалась в деньгах Франции, и, если Франция требовала уступок, следовало согласиться с ее условиями. Будут ли они выполнены или нет — это будет касаться одного Карла, когда придет время их выполнять. Пока же суть в том, что или подписывается тайный договор, или страна оказывается в состоянии банкротства, нищеты и голода, а вскоре и в том прискорбном состоянии, которое возникает вслед за этими несчастьями и является величайшим из всех, — в состоянии революции.
Карл уже видел одну революцию в Англии; в его намерения не входило увидеть другую. Десять лет тому назад он вернулся домой; теперь он был полон решимости — если в его силах предотвратить это — никогда больше не блуждать по свету.
Итак, он ехал в Дувр. Жизнь часто вознаграждает за неприятности.
Вот и он должен был встретить дорогую Минетту, самую милую из всех его братьев и сестер, самую младшую из них, которую он всегда очень любил и которая, судя по часто присылаемым ею письмам, казалось, была его верным другом. Она была замужем — бедная милая Минетта — за самым отвратительным месье Франции, постыдно плохо с ней обращавшимся, а она была влюблена — она проговорилась в своих письмах, и его шпионы, которых он имел при французском королевском дворе, подтвердили это — в Людовика XIV, выдающегося и красивого монарха Франции. Трагедией Минетты было то, что ее брат слишком поздно вернул себе престол, поэтому ее брак с королем Франции не состоялся, и она была вынуждена выйти замуж за его брата…
Замечательно, что он увидит сестру, поговорит с ней, услышит от нее новости и поведает ей свои; замечательно то, что они подтвердят друг другу, как много значит в их жизни их постоянная переписка и заверят друг друга, что никогда еще брат и сестра не любили друг друга так, как любят они.
Не было ничего удивительного в том, что Карл забыл, что одна из его второстепенных возлюбленных рожала сына. Он чествовал свою сестру и подписывал договор, из-за которого, если бы тайные его статьи стали широко известны, его власть монарха могла бы оказаться не в меньшей опасности, чем власть его отца более двадцати лет тому назад.
Но он не позволит этим обстоятельствам портить себе настроение. Его дражайшая сестра будет гостить
