Мне страшно подумать, что могло бы случиться, если бы я поступил настолько неосмотрительно, умерев бы теперь. Я оставил бы дела государства в прискорбном состоянии. Вы только представьте себе, брат: англичане преследуют иезуитов, а они спасли мне жизнь и даже, более того, мир в государстве — если можно назвать миром нынешнее правление Тита — при помощи иезуитского порошка хинина. Клянусь, это лекарство меня вылечило.
Он спросил о Марии-Беатрисе и о жизни в Брюсселе.
— Печально, что вы должны быть изгнанником, Иаков, — сказал он. — Может показаться, что наша семья обречена быть изгнанниками. Но, Иаков, если вы будете продолжать действовать так, как вы действовали до сих пор, и займете престол, то удержитесь на нем не более четырех лет — таково мое мнение.
— Я удержу его, — ответил Иаков, — если он будет моим.
— Вам следует покинуть страну, пока не открылось, что вы вернулись.
— Брат, разве это справедливо, позволю себе спросить, что я должен быть в изгнании? Монмут остается здесь. Вы же знаете, что, если бы не Монмут, не было бы всей этой неприятности. Эта ваша болезнь помогла мне понять, как опасно для меня находиться так далеко вдали, когда Монмут остается так близко.
Карл криво улыбнулся. Иаков прав. Нехорошо Монмуту быть в Англии в период разгула антипапского террора. Монмуту следует отправиться в Голландию, где он так отличился в войне против голландцев; а католику Иакову лучше всего поехать в протестантскую Шотландию. Может быть, оба этих человека — оба нежно любимые, но оба, к сожалению, глупые — поймут что-нибудь важное для них обоих, оказавшись во враждебном для них окружении.
Шафтсбери со своими оголтелыми вигами был полон решимости добиться падения герцога Йоркского. Они не хотели, чтобы Монмут оставался за границей дольше, и, будучи уверены в том, что король по-прежнему любит своего старшего сына, тайно привезли его из Голландии.
Монмут вполне охотно на это пошел. Теперь он был уверен, что наденет королевский венец. Правда, его отправили в Голландию, но это было сделано лишь для того, чтобы у короля был предлог избавиться от герцога Йоркского. Ему простили глупые и преступные выходки, совершенные в юности. Он умел умиротворять короля, и Карл никогда долго на него не сердился.
Отмечалась годовщина коронации королевы Елизаветы, и виги использовали это событие как возможность устроить демонстрацию, которая, как они считали, вынудит короля узаконить Монмута и назначить его своим наследником. Было нетрудно взвинтить жителей Лондона и довести до ярости, Тит Отс уже показал им подлость папистов и продолжал утверждать, что зреют новые заговоры. Поэтому люди легко разъярились и вскоре маршировали по улицам с чучелами папы и дьявола в руках, намереваясь сжечь их.
Эти демонстрации продолжались несколько дней кряду, затем их сменило буйное веселье. Карл наблюдал за всем этим из окна Уайтхоллского дворца, он услышал, как зазвонили колокола, и увидел сына, победоносно едущего на лошади впереди процессии и державшегося так, как будто его голову уже украшала корона.
Он остановился перед Уайтхоллским дворцом и послал сказать Карлу, что его любимый сын жаждет аудиенции.
Карл велел передать ему следующее: «Предлагаю вернуться туда, откуда он прибыл. У меня нет желания его видеть. Я лишаю его всех постов, поскольку он нарушил мои повеления, вернувшись в Англию, тогда как ему было приказано оставаться за границей. Скажите ему, что необходимо, чтобы ради собственной безопасности он немедленно покинул страну».
Огорченный Монмут удалился.
Карл слышал, как приветствовали его толпы людей, когда он проезжал. Он печально покачал головой.
— Джемми, Джемми, — прошептал он, — куда ты идешь? Ты выбрал путь, который ведет на эшафот.
Потом он вспоминал давно прошедшие дни в Гааге, когда он беззаботно сделал Люси Уолтер своей любовницей, в результате связи с которой появился этот отпрыск с необычайно развитым честолюбием, которое может оставить кровавый след по всей этой прекрасной стране и ввергнуть ее в пучину такой же ужасной и жестокой гражданской войны, как та, что стоила головы отцу Карла. И все это из-за недолгой страсти к легкомысленной женщине!..
Я во что бы то ни стало должен спасти Джемми, решил Карл.
Нелл целовала милорда Берфорда перед сном, когда ей сказали, что ее хочет видеть посетитель.
Она надеялась, что пришел милорд Рочестер. Ее бы развеяло его веселое общество. Карл загрустил. Это все из-за беспорядков на улицах и бесконечных сжиганий чучел папы и дьявола. Бедный Карл! Как бы ей хотелось, чтобы каждый занялся своим делом и не мешал ему наслаждаться жизнью…
Посетителя провели к ней в гостиную. Он был весь закутан в плащ, который он сбросил лишь тогда, когда они остались одни.
— Да это Задавала! — воскликнула Нелл. — Принц Задавала…
На этот раз он не нахмурился, как хмурился обычно, когда она называла его этим именем.
Вместо этого он наклонился к ее руке и поцеловал ее.
— Нелл, ради всего святого, помогите мне. Король отказался принять меня.
— Эх, Задавала, вы не правильно поступили, что приехали. Вы же знаете, что его величество запретил вам это делать.
— Я должен был приехать, Нелл. Как я могу жить вдалеке? Здесь мой дом. Здесь мое место.
— Но если вас посылают за границу по делу…
— За границу по делу!.. Меня услали за границу, потому что должен был уехать мой дядя.
— Ну а разве это не справедливо, что если уезжает один, то и другой должен уехать?
— Мой дядя уезжает потому, что этого хочет народ. Но вы же видели, что люди хотят, чтобы я был здесь. Разве вы не слышали, как меня приветствовали на улицах?
Нелл покачала головой.
— Все эти неприятности!.. Почему вы все не можете быть добрыми друзьями? Почему вы постоянно тянетесь к королевской короне, если знаете, что ваша матушка была не лучше меня? Я тоже могла бы сделать Задавалу из маленького Берфорда.
— Нелл, моя мать была замужем за королем.
— Черная шкатулка!.. — презрительно фыркнула Нелл.
— Ну а почему не могло быть этой самой черной шкатулки?
— Потому что король говорит, что ее не существует!
— А что, если король говорит не правду?
— Тем не менее он это говорит, а если он говорит: «Никакой черной шкатулки!»— значит, ее и не должно быть!
— Нелли, вы странная женщина.
— Странная, потому что я не воспитываю моего маленького графа так, чтобы он нес чепуху о черной шкатулке с моим свидетельством о браке?
— Не шутите, Нелл. Вы меня укроете здесь? Позволите мне остаться? Это лишь на короткое время. Может быть, вы сможете убедить короля встретиться со мной? Мне некуда идти, Нелл. Нет никого, кому бы я мог довериться.
Нелл посмотрела на него. Темные волосы так похожи на волосы милорда Берфорда. Темные глаза… большие блестящие глаза Стюартов. Ну, в конце концов, они же сводные братья!..
— Вы, должно быть, хотите есть, — сказала Нелл. — И постель для вас здесь будет столько времени, сколько вам понадобится.
Монмут оставался у нее в доме, и об этом знал весь Лондон. Типичным было и то, что король, будучи в курсе дела, молчал. Он был рад, что Нелл приглядывала за мальчиком. Ему нужна мать, он нуждался в хорошо развитом здравом смысле Нелл.
Нелл умоляла Карла встретиться с сыном. — Он совсем побледнел, и лицо у него вытянулось. Боится,
