Граница на замке. В такое трудно поверить, но поверить пришлось. Всюду, где можно пройти, стоят дозоры, а где не стоят дозоры — там невозможно пройти.
Мы прошли там, где невозможно. Шли, связавшись верёвкой, по очереди проваливались в болото, укладывали срубленные ветки под копыта коней — и я был счастлив.
Рука Крира, но при нем есть кто-то из наших — может быть, Тирг?
— Он, — согласился Эргис. — Рават его первым делом спихнул. Не любит умных, гадюка!
Мы сидим на нарубленных ветках — шесть статуй из чёрной болотной грязи, и различить нас можно только по росту.
— Плохо дело. Тирга я в игру не беру.
— Это ты зря. Тирг не предаст.
— Меня или Огила?
Сверкнул белизной зубов на чёрном лице и ждёт. Уж он-то знает меня насквозь: когда я вправду прошу совета, а когда лишь пробую мысль.
— Надо искать невидимку, — говорю я ему. — Пусть проведёт нас в Биссал.
— Ищи сам! В лесного хозяина я верю, а в невидимого — боюсь!
— Я отыщу, — говорит Эгон. — Не бойся, Великий.
И спокойная насмешка в глазах: зря стараешься, всё равно знаю. Наверное знает. Один из самых опасных друзей-врагов: стальная рука, светлая голова и душа на запоре. Невзрачный маленький человечек, такой безобидный, такой забитый, но я видел его на Совете и видел в бою — и очень хочется верить, что друг он мне больше, чем враг.
— Зря боишься, Тилар, — говорит он. — Что в Касе — то в Касе, а что в лесу — то в лесу.
А на Дарна не смотрит.
— Но мы-то вернёмся в Кас.
— А это пусть дураков заботит. Над Старшим Великий, над Великим — бог, а против бога мне не идти.
— Смотри, Эгон! У Сибла руки длинные.
— Так и Асаг не безрукий. А я, Тилар, не под Сиблом, а под Асагом нынче хожу. Мне от Асага велено тебе заместо подушки быть.
— Костляв ты для подушки, — серьёзно сказал Эргис, и мы засмеялись. Дружно и облегчённо заржали, наконец становясь заодно.
И только тут до меня дошло, что я уже всё-таки в Квайре.
И долго ещё мы тащились вдали от раскисших троп, тащили измученных лошадей и тащили себя, но кончился день — и кончились наши муки. Мы добрались до первого из тайников.
Сторожил, конечно, Эргис — мы свалились. Совершенно буквально: вползли в землянку и свалились на нары, и последнее, что я запомнил, был облепленный грязью сапог перед самым моим лицом.
А назавтра Эргис с Эгоном ушли к Биссалу. Если справятся за два дня, я укладываюсь в расчёт. И пришла пора отоспаться, отмыться, и проиграть все ходы.
Они управились за день, потому что им не пришлось искать. Зелор умеет знать наперёд.
И что-то похожее на тошноту: не могу привыкнуть к этим людям без лиц. И даже восторг на никаком лице — как улыбка, висящая в пустоте.
Мы нашли невидимку, и невидимка привёл нас в Биссал — в маленький домик в предместье Торан, где все было готово к приёму гостей. «Все» — это огромный подвал с деревянный стенами и негаснущим очагом и подземный ход, уводящий куда-то в лес.
Да здравствует победа Баруфа! Теперь у нас есть тайники во всех городах, и даже в Согоре можно тихо сказать «Во имя святого Тига».
Эргис расставил людей, где им должно стоять, а я уселся у очага, и нити, разомкнутые на время пути, опять заплелись у меня в руках.
Войско стоит у Биссала. Командиры живут в самом городе, полк биралов и полк когеров — в казарме, остальные полки — в лесу. Система дозоров. Разведка и контрразведка…
Рутинная работа, к которой я привык, как привык к подземным жилищам, к дорогам и бездорожью, к телохранителям и конвою, к невозможности хоть на миг остаться самим собой.
Обыденная работа, которая стала житейской привычкой, как бритьё или чистка зубов. Я просто не замечаю её, а если заметил, это значит, что я сомневаюсь, что я не уверен в себе.
Я сомневаюсь, я не уверен в себе. Не потому, что рискую — риск невелик. Я просто вступая в игру. Последние корчи совести, когда все уже решено. Нельзя поступить иначе — иного пути просто нет. Есть только цена, которую заплатим мы все — не я не те, что со мной, а сотни тысяч людей — и я ужасаюсь этой ценой. И уверяю себя, что иначе нельзя. Да, иначе будет ещё хуже. И всё-таки мне совестно перед теми, за кого я выбираю сейчас.
— Эргис!
Мы стоим наверху, у окна, и сиреневый сумрак чуть приукрасил предместье. Огородики с бледной зеленью всходов, хилые заборчики, частоколы дымов и дымков.
— Тебе надо бы сходить в город. Могут тебя узнать?
Молчит, думает.
— А черт его… В Биссал многих спихнули.
— Я не хочу писать Угалару, а тебе он и без письма поверит.
— Вон что… Опять на рожон прёшь?
— Тут без риска. Главное, Угалара не подведи.
— Попробую, — говорит он. — Может, не напорюсь.
День перевернут, как листок в записной книжке. Сейчас войдёт Угалар. Мы в городе, а не предместье, и это тоже оказалось нетрудно, все нетрудно, когда с тобой мастера. Странная мысль: мастера. Профессионалы. Люди, выбравшие работой борьбу. Ремесленники борьбы. Нет, об этом я пока думать не стану. Впереди ещё долгий путь.
А Угалар изменился. Не постарел, просто тень легла на лицо, омрачив его красоту. И проблески седины на висках.
— Господи всеблагой, биил Бэрсар! — протягивая руки, сказал мне, — дозволит ли нам судьба встретиться по-людски, дабы я мог приветить вас, как добрый хозяин?
— Увы, славный дос Угалар! Птице — небо, урлу — лес. Но если судьба приведёт вас в Кас…
— Не будем загадывать, биил Бэрсар. Пока судьба привела вас ко мне.
— Не судьба, а долг, дос Угалар.
Угалар, улыбаясь, глядел на меня, и меня поразила его улыбка. Словно прошёл не год, а десяток лет, и Угалар стал старше лет на десять.
— Вы достаточно знаете меня, дос Угалар, и знаете, что я не стал бы рисковать… вашим будущим только ради удовольствия видеть вас.
— Вам нечем рисковать, биил Бэрсар, — сказал он спокойно. — Я был и останусь тенью Крира. Пока калар Эсфа командует войском, мне не на что надеяться и нечего опасаться. Я сам так хочу, биил Бэрсар. Защищать страну от врагов, но не быть в ответе за то, что вы натворили.
Мы? Я проглочу упрёк.
— Дос Угалар, — сказал я ему. — Надо спасать Квайр. Я искал вас потому, что на акиха готовят покушение.
— Меня?
— Да. Я не могу связаться с Огилом напрямик, и у меня нет времени искать обходные пути.
— Вот так скверно?
Он ещё не поверил мне. Он и не должен был мне сразу поверить.
— Известно ли вам, дос Угалар, что я объявлен Церковью вне закона? Остатки Братства святого Тига добрались до Каса, и я принял этих людей под свою опеку.
— Господи всеблагой! — воскликнул он. — Вы — безумец! Да на что вам этот безбожный сброд?
— Прошлой весной, — сухо ответил я, — когда они ценой своей крови завоевали нам власть, они не были для нас безбожным сбродом. И когда я сражался вместе с ними в Ирагской башне, их тоже не величали безбожным сбродом. Так что: я должен был бросить квайрцев в беду только потому, что они не
