чему все идет. Поль думал, что, когда все закончится, когда они убьют что-то друг в друге, он просто станет презирать и ее, и себя. И больше ему этого не потребуется. Как же он ошибался!
Когда Поль передавал Клэр кофейную чашечку, их пальцы соприкоснулись — и по-новому вдруг соприкоснулись их взгляды. Той ночью в миллионный раз был пройден вечный замкнутый круг. Цикл тот, однажды начавшись, должен был продолжаться.
А тем временем в темном углу медленно и неотвратимо продолжало расти то, что во всем своем безобразии осталось незамеченным. Их бесчувственная связь стала повивальной бабкой на странных родах.
Сама процедура развода оказалась превосходной мельницей, годной на то, чтобы размолоть любого в мельчайшую пыль. На теле, казалось, без конца появляются мельчайшие ссадинки — то от беготни по коридорам, где все вечно друг с другом сталкиваются, то от юридических консультаций, то от возни с бумажками, то от пустых телефонных звонков, когда никто никому ничего не сообщает, то от каких-то взаимных обвинений… Но что самое плохое — все больше и больше стиралось осознание того, что вся эта суета не есть нечто реальное, а всего-навсего порождение разных дрязг, ложных намерений, пустых желаний и призрачных иллюзий. Всего совершенно нематериального — и в то же время столь вездесущего. Достаточно реального, чтобы разрушить его семейную жизнь с Жоржеттой. Так, будто эти фантомы и впрямь были вещественны, они вырвали ее из рук Поля. Вырвали из его мыслей и из его жизни. Подобные призрачным налетчикам, чьей единственной целью стало разрушить, разбить, расколоть их союз, фантомы эти порождены были в равной степени разумами их обоих. И теперь Поль остался наедине со всеми этими мыслями, иллюзиями и серыми образами — один в своей квартирке, где силы эти успели обосноваться, создать свою целостную структуру, пока Жоржетта раскидывала руны, бормотала заговоры и заклинания, заваривала таинственные составы — словом, занималась всем тем, что так точно соответствовало магическому ритуалу развода. И чем дальше заходил процесс разделения — камень, бездумно летевший под гору, остановить стремительное движение которого могло лишь неимоверное усилие, — тем разительнее оказывались перемены в жизни Поля, что строилась теперь совсем по-иному. Жизнь его казалось совершенно отдельной от Жоржетты — и в то же время полностью определялась иллюзией ее присутствия и реальностью ее отсутствия.
Ранее в тот день она ему позвонила. И опять — одна из тех злобных, ожесточенных перепалок, обычно заканчивавшихся тем, что Поль посылал ее ко всем чертям…
До окончательного решения о разделе имущества он не собирался давать Жоржетте ни цента сверх установленного. И ему было глубоко плевать, даже если она в этих деньгах крайне нуждалась.
— Милочка моя, суд постановил: сто двадцать пять долларов в месяц пособия при отдельном проживании. И точка. Больше ты ничего не получишь. Прекрати тратиться на шмотки — и тебе вполне хватит на жизнь.
Ответное щебетание на том конце линии.
— Ясно, детка? Сто двадцать пять баксов — и ни центом больше. В конце концов, ушла ты, а не я. Так не надейся, что я стану оплачивать твои роскошества. Все, мы ра-зо-шлись. Разошлись — понимаешь, Жоржетта? Когда ты наконец вдолбишь это в свою платиновую головку? Между нами все кончено! И я сыт по горло грудами немытых тарелок в раковине, твоей навязчивой боязнью метро и тем, что после салона красоты твои проклятые волосы и не тронь… а-а, ч-черт! Да что ты опять пристала ко мне со своей… ответ все равно…
Щебетание наконец перебило его — телефон, казалось, только усиливает хлещущую ненависть и ядовитый сарказм, что проникали в самую душу Поля.
— …ах вот так? Тогда и тебе того же, сука драная! Того же самого — и в двойном размере! Пошла к чертям! До решения о разделе имущества ни цента не получишь! И мне глубоко плевать, как ты в этих бабках нуждаешься!
Поль швырнул трубку и стал собираться на свидание. Странно. Приглашая молоденькую брюнетку — секретаршу из конторы его страхового агента, — он вдруг почувствовал себя так, словно ему предстоит получить пособие по безработице. Нечто, полагающееся по праву, но тем не менее смутно отдающее подачкой.
Да, знакомство и впрямь походило на получение пособия по безработице. Достаточно, чтобы кое- как протянуть, — но для обеспеченной жизни откровенно мало. Вспомоществование. Доход крайне скудный, но отчаянно необходимый. Просто случайная подружка со своей собственной жизнью. Их путям суждено было пересечься лишь раз, а потом каждому опять предстояло в одиночку брести по своей бесконечной дороге — легкой ли походкой, тяжелой ли поступью.
— Боюсь, приятной компании я тебе сегодня не составлю, — пробормотал Поль, едва девушка скользнула к нему в машину. — Одна мадам, очень, кстати, на тебя похожая, сильно подпортила мне настроение.
— В самом деле? — сдержанно осведомилась девушка. Хорошенькое начало для первого свидания. — А кто такая?
— Моя бывшая жена, — бросил он, солгав ей в первый раз. Поль даже не смотрел на подружку — взглянул только мельком, когда открывал дверцу. Теперь же он тупо и пристально упирался взглядом прямо перед собой. Наконец его обшарпанный «фордик» оторвался от тротуара и влился в поток машин.
Девушка оценивающе разглядывала Поля, прикидывая, такой ли уж занятной перспективой был обед с клиентом их конторы — даже несмотря на его незаурядное чувство юмора. Сейчас на его лице не проглядывало ни малейших следов той жизнерадостной уверенности, которой оно так и светилось во время трех его визитов в контору. Лицо это заметно потяжелело — словно какая-то легкая, пенная материя, что образовывала его тогда, теперь застыла, будто соус недельной давности. Конечно, он раздражен и опечален — этого в достатке. Но что-то еще сквозит во всем его облике — словно бы нездоровая сонливость. И девушка вдруг забеспокоилась. Хотя и была уверена, что если кому-то и грозят неприятности, то, ясное дело, ему, а никак йе ей.
— Зачем же ты позволяешь ей портить тебе настроение? — поинтересовалась она.
— Потому, наверное, что все еще ее люблю, — отозвался Поль — слишком поспешно, будто выдал уже готовый ответ.
— А она тебя любит?
— Любит, наверное. — Он помедлил, а затем как бы в задумчивости добавил: — Ну да. Уверен, любит. Иначе зачем нам так друг друга изводить? Да, от этой любви у нас одна головная боль.
Девушка огладила юбку на коленях и попыталась придумать еще какую-нибудь фразу для разговора, но в голове крутилось одно: «Надо было сказать ему, что сегодня вечером я занята».
— А что, я и правда на нее очень похожа?
Поль смотрел прямо перед собой, небрежно придерживая руль, словно был абсолютно уверен в себе, словно получал глубокое внутреннее удовлетворение, управляя всей этой грудой железок, как ему хотелось, словно подчинял автомобиль своим желаниям. Казалось, он одновременно и со своей подружкой — и где-то далеко-далеко, заключенный в объятия своей машиной.
— Да нет. Внешне вроде бы не похожа. Она блондинка, ты брюнетка. Может, что-то у висков — как вы обе причесываетесь — и еще морщинки у глаз. Ну и цвет кожи. А если в целом, ты мне напоминаешь ее куда больше, чем те, кто и вправду на нее похож.
— Поэтому ты меня и пригласил?
Поль ненадолго задумался, крепко сжав полные губы. Потом ответил:
— Нет. Не поэтому. Скорее, наоборот. Когда я понял, что ты мне ее напоминаешь, вообще хотел позвонить в контору и отменить свидание.
«Вот так бы и сделал, — холодно подумала девушка. — А то достал уже».
— Знаешь, ты ведь не обязан никуда меня сопровождать.
Явно испугавшись, Поль повернулся к подружке:
— Что? А-а, черт! Извини, я не хотел тебя обидеть. Вся эта ерунда тянется уже месяцами. Из тех ничтожных проблемок, что обычно сами собой и решаются. Не подумай, что я пытался увильнуть от того, чтобы нам поужинать.
— Ничего такого я не подумала, — ледяным тоном отозвалась она. — Просто мне показалось, что
