Харпплейер увидел, как волосатый незнакомец подбежал к борту и с ужасом уставился на исчезающее в глубине судно. Воочию убедившись в том, что действительно лишился своего сокровища, человек страшно закричал и целыми пригоршнями стал рвать на голове волосы, благо их у него было предостаточно. Затем, прежде чем его смогли остановить, взобрался на борт и вниз головой бросился в море. Он камнем пошел ко дну — то ли он не умел плавать, то ли не пожелал всплыть. Очевидно, между ним и его судном имелась некая странная связь, поскольку на поверхности он больше не появился.
— Бедняга, — произнес Харпплейер с сочувствием сентиментального человека, — оказался в одиночестве так далеко от дома. Наверное, в смерти он стал счастливее.
— Да, наверное, — пробормотал флегматичный Шраб, — но у него были задатки стать хорошим марсовым, сэр. Запросто бегал по рангоуту: а знаете, что помогало ему так здорово держаться на всех этих реях и ступеньках? Ногтищи у него на пальцах ног оказались такие длинные, что аж в дерево впивались. А на пятках вдобавок еще по пальцу — он ими за перекладины цеплялся.
— Попрошу не обсуждать физические недостатки покойного. Когда будем писать рапорт, внесем его в список Погибших в море. Как его звали?
— Не успел сказать, сэр. Но мы запишем его под именем мистера Грина.
— Что ж, справедливо. Хоть он и был иностранного происхождения, он, несомненно, гордился бы тем, что умер, получив славное английское имя.
Отпустив верного, но недалекого Шраба, Харпплейер возобновил свое бесконечное хождение по юту. Он молча страдал. Страдания эти были его, и только его, и пребудут с ним до тех пор, пока орудия Корсиканского Людоеда не замолчат навсегда.
ОТ КАЖДОГО — ПО СПОСОБНОСТЯМ
— Вы только взгляните на ствол — в него палец можно засунуть, — сказал Арам Бриггс и тут же подтвердил свои слова делом. Неосознанно сладострастным движением он пропихнул в дуло огромного пистолета волосатый указательный палец и медленно его покрутил. — Его пуля уложит наповал любое животное из-за гидростатического шока, а если пуля будет разрывная, то она запросто свалит дерево или пробьет стену.
— Мне кажется, после первого же выстрела отдача такого пистолета просто сломает человеку кисть, — с нескрываемым отвращением заметил доктор ДеВитт, близоруко вглядываясь в змею, готовую нанести удар.
— Да где вы прожили всю жизнь, ДеВитт — в доме? Ничего она вам не сломает, отдача пистолета такого калибра оторвала бы вам руку, не будь у него амортизатора. Это же 25-миллиметровая безоткатная модель. Вместо того чтобы ударить назад, энергия выстрела рассеивается, проходя через щели…
— Избавьте меня, пожалуйста, от неточного описания принципа действия безоткатного огнестрельного оружия — я знаю о нем столько, сколько пожелал узнать. Я предложил бы вам пристегнуться, потому что скоро начнется торможение перед посадкой.
— Что это вы разнервничались, док? Раньше-то вы поменьше сюсюкали. — Улыбка Бриггса была больше садистской, чем искренней, и ДеВитту пришлось перебороть неприятное чувство, которая она в нем непроизвольно вызвала.
— Извините. Нервы, наверное. — Снова та же улыбка. — Но я вовсе не утверждаю, что привык к подобным миссиям, и не притворяюсь, будто посадка на планету, где полно враждебно настроенных туземцев для меня хоть немного привлекательна.
— Вот поэтому здесь я, ДеВитт, и вы должны быть чертовски этому рады. Вы, яйцеголовые, вляпались в неприятности, поэтому вам пришлось позвать кое-кого, кто не боится взять в руки пистолет, чтобы он вас из них вытянул. — Загудел сигнал, и на контрольной панели тревожно замигала красная лампочка. — Вы позволили Заревски сесть в галошу, и не в состоянии сами его спасти…
— Через шестьдесят секунд нас запускают, это были сигнал пристегнуться. — Разумеется, ДеВитт уселся в кресло сразу, едва они перешли из большого корабля в маленький посадочный катер, и тут же аккуратно пристегнулся. Теперь он нервно переводил взгляд в крупного плавающего в невесомости тела Бриггса на мигающую лампочку. Бриггс двигался медленно, игнорируя предупреждение, и ДеВитт сжал кулаки.
— Посадочный курс уже задан? — спросил Бриггс, медленно засовывая пистолет в кобуру и еже медленнее отталкиваясь в сторону кресла. Он еще затягивал пояс, когда сработали двигатели. Первый тормозной импульс вышиб воздух из их легких, и всякие разговоры стали невозможны, пока двигатели не смолкли.
— Курс задается автоматически, — выдавил ДеВитт, с трудом делая вдох и с содроганием ожидая следующего торможения. — Компьютер выведет нас в точку неподалеку от деревни, в которой держат Заревски, но садиться придется самим. Думаю, мы сядем на поляне возле реки, помните, я ее показывал на карте. От нее до деревни недалеко.
— Фигня. Сядем прямо в центре городишки, там у них то ли площадь, то ли футбольное поле, черт их разберет.
— Вы не имеете права этого делать! — ахнул ДеВитт, почти не обращая внимания на корректирующий тормозной импульс, вдавивший его в скрипнувшее кресло. — Там же будут туземцы, вы их убьете.
— Вряд ли. Мы пойдем прямо вниз, включим сирену и посадочные огни, а над самым грунтом немного зависнем. Когда мы сядем, все эти морды будут уже за километр от нас. А любого болвана, что решит остаться, мы просто поджарим, и хрен с ним.
— Но… это слишком опасно.
— А еще хуже садиться у реки. Хотите, чтобы они решили, будто мы их боимся? Коли сядете так далеко, не видать вам больше Заревски. Садимся в городе!
— Пока что не вы тут командуете, Бриггс. Мы еще не сели. Но, возможно, вы и правы насчет реки…
— Конечно прав, черт меня подери!
— Мне пришли на ум и другие причины, по которым не следует садиться слишком далеко, — продолжил ДеВитт, проигнорировав грубость Бриггса. — Тем не менее посадка в городе совершенно неприемлема. Мы не можем гарантировать, что кто-нибудь из них не угодит под ракетный выхлоп, а этого следует избегать любой ценой. По-моему, если вы взглянете на карту и найдете квадрат 17-Л, то увидите участок, годящийся как хороший компромисс. Он примыкает к поселку и скорее всего является полем, на котором что-то растет. И ни на одной из фотографий не видно, что на нем есть туземцы.
— Ладно, годится. Раз уж не можем поджарить их самих, сделаем для них кукурузные лепешки. — Его смех был таким коротким и утробным, что прозвучал, как отрыжка. — В любом случае нагоним на них страху, пущай эти заразы усекут, что у нас на уме и что пятки смазать им уже не удастся.
ДеВитт неохотно кивнул. — Да, конечно. Вам, наверное, лучше знать. — Бриггс, действительно, разбирался в подобных вещах лучше, и поэтому ему предстояло руководить операцией после посадки, а он, ДеВитт, с близорукими глазами и покатыми плечами человека, привыкшего находиться в лаборатории, а не в инопланетных джунглях, становился в команде вторым. Не так-то уж приятно выслушивать команды из уст такой личности, как Бриггс, но это было решение Совета, и он ему подчинился.
Посылка двух человек была оправданным риском, при котором шансы на успех, тщательно определенные компьютером, клонились в сторону удачи. Единственной альтернативой было небольшое военное вторжение безо всякой гарантии на успех. Среди атакующих в худшем случае было бы лишь несколько погибших, зато туземцев наверняка оказалось бы убито множество, а Заревски, скорее всего, был бы зарезан еще до того, как удалось бы до него добраться. И даже если бы это само по себе не служило достаточным аргументом, Космический Поиск в любом случае был всегда морально и конституционно против насилия по отношению к инопланетным расам. Они согласились рискнуть жизнью двоих людей, двоих вооруженных людей, которые станут сражаться, лишь защищая свою жизнь, но не больше. Были выбраны Арам Бриггс и Прайс ДеВитт.
