Растолкую в этом месте поподробней, уж извините. При всей простоте, все это ни хрена не осознается четырьмя девятками населения, хотя инстинкты тысячелетиями надрываются, бесполезно долдоня нам эти элементарные вещи.
Подчеркну: именно инстинкты. Не «совесть», не «сердце» — все эти заменители притянуты за уши со вполне утилитарными целями. Как это — у Меня, Человека, который звучит так гордо — и вдруг какие-то инстинкты?! Как у «братьев наших меньших»? Еще чего не хватало! Не, я больше малых сих, они даны Мне в пищу и услужение! Не надо нам инстинктов, мы из них выросли, у нас есть классные инструкции — как не знаешь, что делать, просто открой и прочти. Ежели неграмотный — специальные люди тебе прочитают, не бойся, без рулежки не останешься. Сейчас вон вообще по ящику покажут, как жить и к чему стремиться, как убоги стремящиеся к неправильному, отчего они опасны и мешают всем, хотя спокойно могут перековаться и начать жить нормально — надо только чуть-чуть им помочь. Во до чего дошел прогресс, аж гордость за человеческие достижения возникает — ишь как мы природу покорили, у нас даже телики есть. Во какие мы развитые по сравнению с животными, правда? (И, добавлю, по сравнению с теми, кто телик впервые в армии увидел).
Но бесплатного ничего не бывает, и за развитие надо платить. Радует то, что цена невелика: все, что требуется для развития и прогресса, это отказаться от подчинения всякому замшелому мракобесию и начать жить по-человечески, не идя на поводу у животных пережитков. Всего-навсего.
Мы, люди, этологически довольно сложные и продвинутые зверушки, у нас море инстинктов, развитых куда дальше, чем даже у близких видов. Не знаю, откуда это тянется, но так есть, это данность: мы невероятно боеспособны, мы можем рвать как тузик грелку самых страшных конкурентов, не оставляя видам, на которых обратили внимание, ни единого шанса. Думаю, Чужие из Камероновской трилогии долго бы с нами на одной деляне не протянули — и запертый с Чужим в подвале человек скорее всего через полчасика начнет долбиться в дверь, требуя соль и кетчуп. Такую мощь необходимо ограничивать, и мы ограничены — природа (или Аллах, кому как нравится) наделила нас мощным девайсом, тормозящих нашу руку, если она занесена над беременной самкой, над последним деревом, над побежденным врагом. Именно этот Ограничитель не дает посрать в единственный родник — хоть это так прикольно. Заставляет выпустить уже сжатое горло пойманной косули — ведь две уже есть.
Именно Ограничитель не позволяет терпеть в стае труса или крысу. Именно Ограничитель говорит «Хватит!», когда мера превышена — неважно в чем. Иначе нельзя, иначе мы просто уничтожим сначала все вокруг, а потом друг друга — это ясно, как Божий день.
Итак, при прочих равных тот, кто плюет на ограничения, начинает платить меньшую цену за каждое свое движение, а через время — начинает держать шишку среди себе подобных. Он эффективнее (есть хороший синоним — беспредельнее).
Представь на секунду, какую фору получает тот, кто сбрасывает с себя ограничения, налагаемые Ограничителем? Лафа — все грузятся и не догоняют, а ты, такой крутой и продвинутый, догадался сбросить гнет предрассудков! Ух какие горизонты-то открываются для развития и прогресса, а также повышения благосостояния и укрепления контроля над отстающими. Когда жираф поверил, что он и впрямь чего-то хочет, а под лежачий камень вода не течет — тогда и появился Новый Человек. Правильнее было бы назвать его Больным На Всю Голову, потому что этому Новому Человеку было Больше Всех Надо. Это, товарищи, просто генетический сбой, повлекший некорректную работу ограничивающего притязания девайса. Этот самый Новый Человек — просто-напросто неудачно получившийся человек, не поправленный и не убитый, а заботливо закрепленный и поддержанный в своем уродстве специально заточенной под шизу культурой. Урод это называется.
Конечно, правильнее было бы его не называть, а просто убить, но вовремя завалить эту грязь как-то не сложилось, Новому Человеку повезло, и в результате мы имеем то, что имеем — Мир Урода. Но так лучше не говорить, могут в дурку упечь; лучше говорить — Цивилизация. А уродов лучше называть Новый Человек, как я делаю, или Цивилизованный Человек, как все делают.
Кстати, не обольщайся, «Новый Человек» — это не о тебе. Но и расстраиваться не торопись, ща я специально тебе польстю — ты Сверхновый Человек. Уникум, бля. Таких больше нет. Парадокс, но тот факт, что таких — миллиарды, лично твоей уникальности не отменяет. Ща разотру, почему. Вот смотри, НЧ отличается от человека тем, что Хочет. Повторю: НЧ не живет, как люди, а Хочет — и добивается желаемого. А ты, Сверхновый Человек — всегда рад ему прогнуться, даже если как бы и сам весь из себя крутой. Ты не умеешь Хотеть, то есть ставить задачу и добиваться ее выполнения. Тебе нечем, у тебя эту платку вынули, а софт троянами засадили. Ты можешь только догрызать мослы за НЧ, которыми он изредка награждает тебя за правильный аллюр на цырлах. Но этого позора — а это позор, это хуже пробитого дна и агентурного соглашения — тебе не предъявить. Сверхновому Человеку не грозит стыд, стыдиться ему просто нечем, у него нет собственного взгляда на то, в чем он рождается, крутится и подыхает, его ничем не проймешь и не зацепишь; это кормовой организм, ставший бройлером по собственному согласию, и после того, что он УЖЕ сделал — ему ничто не в падлу.
Ты не Новый Человек, ты брат его меньший, с точки зрения интеллектуальных навыков он — Павлов, а ты — собачка. Но не расстраивайся, еще неизвестно, кем быть менее отвратительно — собачкой урода или самим Уродом. Хотя отвратительнее всего отсутствие воли. Свободы-то у собачек хоть жопой жри, но свобода по определению сводится к меткому сравнению тов. Пелевина: ты либо пи-дор у клоунов, либо клоун у пидарасов. Точно известно лишь, что быть тобой «унизительнее», как выражаются у нас на виварии: собачкам не полагается въезжать в суть проводимых здесь работ, им предлагается проявлять рефлексы согласно распорядка, не выть, срать в лоток и вовремя размножаться, сохраняя позитивный настрой. Что характерно, собачки не возражают, они во всем умудряются найти хорошее и учат этому ценному умению своих щенков.
Странно, да? Собачек — миллиарды, а ВСЕХ зоотехников от силы несколько миллионов; старших лаборантов вообще смехотворно мало, но система устойчиво перемалывает мегатонны собачатины и растет как на дрожжах. Смешно, но нынче нет даже клеток; клетки теперь небрежно нарисованы мелом на полу, но каждое утро собачки исправно занимают места в лабораторных боксах, где из них под стимулирующее миганье телеэкрана качают желудочный сок. Вообще, конечно, гениальность и простота схемы поражает — но чисто интеллектуально. По сути — блядство, конечно, редкостное. Даже среди собачек есть мнение, что да, не очень все хорошо, но вот лучше никто пока не придумал. Тут они правы — лучше и не придумаешь.
Возвращаясь к теме текста, зададимся вопросом: а почему все так мило устроилось? Малозатратно, безопасно, даже некая самоорганизация прослеживается — а риски такой схемы ничтожны. А оттого, что выстроено все на психических процессах, которые по сути экзотермичны — для участия в системе ничего создавать не нужно, нужно лишь терять человеческий облик самому и помогать в сем благородном деле всем, до кого можешь дотянуться. Ограничивать себя — означает загонять энергию внутрь. В себя, в семью, в стаю. Ограничиваться означает собирать и удерживать; разлагаться — высвобождать энергию, накопленную кем-то ранее, и тащиться от халявного выхлопа. С этой точки зрения система непобедима — 99 из 100 предпочтут завтрашним внукам сегодняшние удовольствия.
Но слабое место есть у любой системы. Ахиллесова пята нашего вивария в том, что его крайне легко уничтожить физически. Да, стоит только «грубо и примитивно» перегрызть зоотехников, как система тут же прекратит воспроизводиться. Да, цена выхода не нулевая — собак в виварии настолько много, что трупы лаборантов кончатся, не долетев до земли. После собачки схавают самых слабых, это да, но что-то мне подсказывает, что съеденными окажутся самые любимые лаборантами экземпляры — те, которые уже почти все понимали и здорово помогали в работе (лично мне это особой трагедией не представляется, уж простите — всегда считал, что «меньше народу — больше кислороду»).
Вывод. Виварий стоит на подобии примитивнейшего садомазо, ловко втюханном некогда вольным животным. Одним кажется, что они — назначенные судьбой лаборанты, вольные истреблять, утилизировать, наебывать и руководить. Другие уверены в необходимости предоставлять этим самозванным лаборантам свои тела и души в полное распоряжение, ибо так уж сложилась судьба — один терпит и умиляется собственным страданиям, другой — насилует, ибо неприкосновенен. Впрочем, право на неприкосновенность имеют все, но «Не стреляй! (Любофь превыше всего)» — основная идея, легшая в основу «собачьей» половины Проекта; расплывчато же сформулированное «Владей! (Мир должен эффективно управляться)» — квинэссенция modus vivendi «лаборантов».
