обивкой.
Еще десять дней – и лето уйдет в прошлое. Усилием воли Ари заставила себя больше не думать об этом. Сегодня вечером или завтра на рассвете вернется Макс. Она будет ждать его у него в доме, а может быть, у него в постели, совершенно бесстыдным образом, потому что, когда остается десять дней, чтобы любить человека, которого любишь, тут не до ложной гордости или скромности. Ничто не должно становиться на пути этого чувства.
Глава одиннадцатая
– Ари? – прошелестел нежный шепот у ее уха. Ари приподняла руку, отмахиваясь.
– Пойдем на пляж?
Кончиками пальцев она нащупала свежевыбритую щеку – и рука снова безвольно упала рядом.
– Что-что? – пробормотала она, глубже зарываясь в подушки.
– Пляж, – повторил Макс и смахнул спутанные пряди с ее лица. – Песок, вода, прилив, чайки. Вспомнила?
Голос врывался в ее затуманенное сном сознание; Ари вытянулась на постели, пытаясь разомкнуть ресницы, перевернулась на спину и встретила смеющийся взгляд Макса.
– Эй, привет, да ты дома!
– А ты – в моей постели. Мне это нравится.
– Старалась не заснуть, но вот… ничего не вышло.
– Ты, по-моему, и сейчас не очень-то проснулась. – Он легко поднялся с матраца: белоснежная футболка подчеркивает бронзовый загар, знакомые черные плавки… – Внизу тебя ждет целый кофейник. Я пока соберу ленч, а потом заедем к тебе – возьмешь купальник.
Ари с трудом поднялась и села на постели.
– Это ни к чему, он у меня с собой, вчера вечером купалась. Послушай-ка, Макс…
Но он уже стоял у двери.
– Ну порадуй меня, солнышко! Рейс был долгим, мне так нужно вновь ощутить землю под ногами.
– Ладно, я потороплюсь. – И в самом деле заторопилась: утренняя порция кофеина ей куда желаннее, чем пляж. Синева неба заполнила всю ширь окна в спальне. Занимался один из тех жарких, ярких августовских дней, что гнали толпы жителей Род-Айленда на пляжи, к океану. В ванной для гостей Ари быстренько натянула просохший желтый купальник, сверху накинула розовый сарафанчик; почистила зубы, затянула волосы в «конский хвост». Когда она появилась на кухне, Макс возился с посудомоечной машиной.
– Перекусить хочешь?
– Нет-нет, спасибо, я пока подожду.
Она поспешно налила кофе в красную чашку, сделала первый глоток и, подняв глаза, заметила у холодильника открытую бело-голубую сумку – тоже холодильник. Заглянула внутрь: груда упакованных в полиэтилен сандвичей, свежие фрукты.
Макс, очень довольный собой, захлопнул машину и вытер руки бумажным полотенцем.
– Да ты уже в магазин успел зайти.
– Ну да. Мне нравится просыпаться рядом с тобой.
– Жаль, не слышала, как ты вернулся домой.
– Горел свет, а в руках у тебя была книга.
– Вот так всю жизнь, – буркнула она, отхлебывая кофе.
– Раз уж речь зашла о твоей жизни… – Макс не отрывал от нее глаз. – Почему бы тебе не провести всю оставшуюся ее часть в этом доме?
– Не дразни меня.
Расстроенная его словами, Ари изо всех сил старалась скрыть тревогу. Так и есть: он просит ее остаться здесь, в Род-Айленде. Не хочет она и слышать этого! Остаться с Максом – значит жить в раю, если он дома, и в аду, когда он в море.
– Ну понятно, – Он отвернулся. – Я и забыл, ты же еще не выпила десять чашек кофе и не превратилась в цивилизованного человека. Вот, – он налил кофе в яркий пластмассовый термос, – возьми с собой.
Они устроились в нескольких ярдах от кромки воды и прижали по углам ярко-полосатый тик полотенцами и обувью. Ари намеревалась наслаждаться кофе и потихоньку просыпаться, а утреннее солнышко пускай прогревает ее кожу. Они молча сидели рядышком, наблюдая, как постепенно заполняется пляж – тенты, стулья, зонтики… Макс первым прервал дружеское молчание:
– Когда тебе улетать?
– Билет заказан на двадцать седьмое.
– А какой это день?
– Понедельник.
Несколько долгих минут он всматривался в горизонт.
– Сегодня уже восемнадцатое. Всю эту неделю я буду занят на заводе. В рейс до твоего отъезда, возможно, не уйду.
