они умиpают; когда вещи умиpают, человек заболевает; его болезнь в том, что он сам становится вещью'. Человек должен не менять бытие с помощью силы, а сохpанять и спасать его, помогая ему pазвиваться согласно его внутpенней пpиpоде. Но ведь это и есть пpеодоление ценностей либеpального общества, в котоpом человек — меpа всех вещей. Это и есть огpаничение свободы человека pади его ответственности пеpед миpом. Это и есть восстановление ценностей и запpетов тpадиционного общества.
Понимаю, что этот диалог с демокpатом, котоpый в упоении властью ломает вещи, ценности, общество, останется мысленным — он не читает таких книг. Но те, кто их читает, имеют сыновей, дpузей, коллег — демокpатов. Может быть, эти pазмышления помогут им в пpямых личных pазговоpах. Ни к чему хоpошему мы не пpидем, если этот pазговоp не наладим.
Примечания
Пишет в 'Правду' читательница из Екатеринбурга, учительница: 'Почему допустили эту скотскую жизнь? Ведь никогда богато не жили, но духовная жизнь была богатой. Муж мой рабочий-станочник, 150- 170 руб. максимум. Но мы ехали в оперный театр, заказывали на обратную дорогу такси, в буфете покупали сласти. Выписывали — ночью считала — десяток газет: 'Правда', 'Литературная газета', 'Известия', 'Аргументы и факты', 'Комсомольская правда', 'Пионерская правда', 'Уральский рабочий', 'На смену'. 'Вечерку' муж покупал, идя с работы. А журналы? их тоже выписывали не меньше десяти. Сейчас в ларьке покупаем 'Правду' одну на четверых, 'Советскую Россию' выписываем одну на троих.
Конечно, называть демократами тех, кто расстрелял парламент — новояз в стиле Оруэлла. Даже Запад, тщательно фильтрующий информацию о подвигах наших 'демократов', давно перешел к четкой и разумной формуле: 'сукин сын, но
Люди, называющие себя демократами и интеллигентами, как будто не замечают, что слово в слово повторяют мысли крайних, тупых реакционеров начала века, которые и толкнули Россию к революции. Когда Столыпин в 1906 г. разогнал первую, кадетскую Думу, посыпались ликующие обращения: 'Слава Богу, Таврический свинарник разогнан!', 'Единое средство для охраны и укрепления созидавших Отечество начал мы видим в военной диктатуре, которую и молим тебя учредить' и т.д.
При этом, требуя запретить '
Я говорю 'почти все', ибо кое-кто ежится. Юрий Давыдов с иронией: 'Каждый имеет право на глупость. Однако в данном случае мне не следовало пользоваться этим правом'. Сергей Каледин мило оправдывается тем, что подмахнул, не читая, и предполагает: 'Думаю, людям, подписавшим письмо, неприятно — как будто вляпались во что-то'. Вляпались — это да. Но что неприятно — он ошибается.
Часто этот тоталитаризм доводился до гротеска, расщеплял сознание, особенно молодежи. Помню, в 90-м году Г.Попов встречался со студентами в Останкино — в свитере, такой родной и близкий. Поддакивает молодежи. Вот, одна фифочка жалуется: 'Мы при советском строе не имели секса'. И он кивает: 'бедненькие'. Взрослый человек, нет бы сказать: 'Ты, милая, ври, да не завирайся. Как это не было секса? Тебя-то курица снесла?'. Но нет, все шло на пользу перестройки.
Уже в 60-е годы была сформулирована идея, разрушающая Россию — идея разрыва славянско- тюркского союза. П.Вайль и А.Генис показывают это в книге '60-е. Мир советского человека', где описаны умонастроения 'кухонь' интеллигентской богемы, чьим идеологом и пророком стал И.Эренбург (его уподобляют апостолу Павлу): 'Спор об отношении к западному влиянию стал войной за ценности мировой цивилизации. Эренбург страстно доказывал, что русские не хуже и не лучше Запада — просто потому, что русские и есть Запад'. В те годы, после Спутника и Гагарина, призыв отказаться от обременительного союза с татарином подавался в оболочке лести.
На первом этапе войны в Чечне Дудаев мог поставить под ружье не более 4-6 тыс. боевиков. О массовой поддержке не было и речи. Понадобились огромные усилия режима Ельцина, включая бессмысленные бомбардировки сел и городов, чтобы война приняла народный характер, так что армия сепаратистов иногда насчитывала до 100 тыс. человек.
Если брать вопрос глубоко, то тип цивилизации не определяется жестко техносферой. В основе его лежит господствующее представление о мире, об обществе и о человеке. Япония — высокоразвитая индустриальная страна, но это — типичная аграрная цивилизация с одухотворением природы и общинно- сословным представлением о человеке. Аграрной (крестьянской) цивилизацией была и Россия (а потом СССР), как марксисты ни пытались опровергнуть в этом вопросе народников. Но мы говорим здесь о цивилизованности в обыденном смысле — как возможности устойчиво и достойно сосуществовать в обществе большому числу людей.
На Западе было немало утопических движений 'возврата к Природе', бегства от города (неорурализм). Переселенцы образовывали сельские общины и жили своим трудом, отказываясь от современной техники — удобрений, электричества, тракторов. И происходила удивительная вещь — у этих людей очень быстро грубели нравы, и они ожесточались. Еще недавно добрые и даже восторженные люди поголовно начинали избивать своих детей. При утрате ставших привычными ресурсов они не превратились в крестьян, они одичали.
