– Я так и думал, – проговорил Маркиз и достал из кармана фотографию Моники Тизенхаузен. – Вы делали операцию этой девушке?
Борис Львович посмотрел на фотографию и обреченно кивнул:
– Да, ей… но только это тайна, страшная тайна.
– Настолько страшная, что вас из-за нее только что чуть не убили, – напомнил Маркиз.
– Все-таки объясните мне, кто вы и какой в этом деле ваш интерес?
– Я представляю страховую компанию, которая выплатила страховку по случаю смерти этой женщины, – проговорил Леня честным и убедительным тоном, почти не отклоняясь от истины, – поэтому мне нужно получить доказательства того, что она жива.
– У вас есть документы? – подозрительным тоном спросил доктор.
– Слушайте, вы меня просто удивляете! – рассердился Маркиз. – Какие к черту документы? А если придут люди в известное вам помещение на Тринадцатой линии Васильевского острова и попросят показать документы, что вы им скажете?
– Там частная квартира, – испуганно забормотал доктор и схватился за голову.
– Я вас умоляю! – Маркиз воздел руки к небу, для этого ему пришлось бросить руль, и машина сильно вильнула. – Сейчас же рассказывайте все про операцию! И имейте в виду: у вас и у меня очень мало времени.
– Ой, они меня точно убьют! – простонал Борис Львович, схватившись за голову. – Для этих людей убить скромного врача – все равно что выпить рюмку водки!
– Раньше нужно было думать, – безжалостно проговорил Маркиз, – нечего было браться за такую операцию! Сразу же было ясно, насколько опасны эти люди!
– Да, – печально согласился Длуголенский, – но у меня двое детей. Вы не представляете, сколько на них нужно денег! Одна учеба…
– Вот теперь и расхлебывайте… Но я могу сказать вам только одно: пока вы – единственный, кто может опознать Монику, за вашу жизнь не дашь и ломаного гроша, но если вы поделитесь со мной информацией – опасность лично для вас уменьшится.
Борис Львович тяжело вздохнул и сказал:
– В конце концов, если бы не вы, от меня уже осталась бы горстка пепла… Ладно, поедем на Васильевский остров.
Маркиз, не спрашивая у доктора дорогу, уверенно приехал на Тринадцатую линию и свернул во двор.
– Раз вы все знаете, – сердито посмотрел на него Длуголенский, – тогда что же вам нужно от меня?
– Я не зря ем свой хлеб, – скромно потупился Маркиз, – но неприкосновенность вашего кабинета я не нарушал. Я чту Уголовный кодекс, в разумных пределах, конечно.
Доктор позвонил, ему открыли, не спрашивая, видно, разглядели. За дверью был небольшой уютный холл, освещаемый мягким светом. В углу у двери на простом стуле сидел пожилой охранник. На звук открываемой двери выглянула женщина средних лет в белоснежном халате и очень удивилась, увидев доктора, как видно, в такое время он никогда здесь не бывал.
– Как хорошо, что вы зашли, Борис Львович! – воскликнула она. – Я как раз хотела посоветоваться насчет Черепицыной…
– Вероника Михайловна, – прервал ее доктор, – я срочно уезжаю, когда вернусь, сообщу. Прием временно прекратить, отменить всех назначенных больных.
– А Черепицына? – растерялась женщина. – Ведь она…
– Да черт с ней, с Черепицыной! – заорал доктор. – Пускай хоть сто лет со своим носом ходит!
Он хлопнул дверью кабинета.
– Извините его, – шепнул Маркиз изумленной женщине, – он нервничает. Отмените всех больных да скажите тому типу у двери, чтобы не спал на работе и открывал дверь только вам и персоналу, да и то лучше бы всех распустить… пока.
Он правильно разглядел в женщине твердый характер, понял, что она не испугается и не станет причитать. Вероника Михайловна молча кивнула и отправилась к себе.
В кабинете доктор Длуголенский что-то сделал со стенной панелью, она отодвинулась в сторону и открылась внешняя стенка небольшого сейфа.
– Тайничок так себе, – хмыкнул Маркиз, – невооруженным глазом видно, что за панелью что-то есть. И сейф, прямо скажу, барахло, фирма «Барелли» несолидная. Немецкие надо брать…
– В следующий раз с вами посоветуюсь! – огрызнулся доктор.
– Неплохо бы, – скромно согласился Маркиз.
Борис Львович достал из сейфа конверт из желтой глянцевой бумаги и протянул Маркизу.
– Вот, смотрите, такой она пришла ко мне. – Он показал фотографию рыжеволосой девушки с излишне резкими, хотя и очень миловидными чертами лица.
– И вы не заподозрили неладное? – спросил Маркиз. – Ведь, на первый взгляд, в лице у девицы нет никаких недостатков.
– Вы себе не представляете, до какого абсурда доходят эти богатые идиотки! – вздохнул доктор. – Требуют, например, к абсолютно славянскому типу лица классический нос! Не нравится им свой курносый, видите ли. А что он к лицу не подходит, это им все равно! Вдруг всем понадобились пухлые губы, как у Анджелины Джоли!
– Так в чем же дело? Что вас насторожило в этом случае? – Маркиз показал на фотографию.
– Такие лица обычно не переделывают. У людей с такими чертами лица весьма своеобразный характер… Но…
– Она была очень настойчива, да?
– В общем, я согласился и очень жалею об этом. Вот, – доктор протянул другой снимок, – такой она должна была стать и стала.
Лицо Моники полностью изменилось. Все было другое – разрез глаз и форма носа, скулы – выше, рот – круглее. Сам облик стал слегка размытым, так что умелая косметика могла придать этому лицу совершенно разные выражения.
– Она обстригла волосы коротко и выкрасилась в брюнетку, – добавил доктор, – но, разумеется, это ничего не значит.
– Да уж, – Маркиз внимательно разглядывал снимки, – вы, доктор, большой мастер!
– Они настаивали, чтобы я полностью уничтожил все материалы, которым пользовался в процессе работы.
– Они?.. – переспросил Маркиз. – Они оба имели с вами дело?
– Да, ее спутник, этот Виктор… он очень опасный человек, но, к сожалению, я понял это слишком поздно.
– Они обратились к вам по рекомендации?
– Да-да, конечно, – рассеянно ответил доктор, – неудобно было им отказать…
«Ну-ну, – подумал Маркиз, – небось польстился на большие деньги, жадюга!»
– И вот, они сразу же начали ставить свои условия. Когда все операции завершились, Виктор потребовал, чтобы я при нем стер из компьютера все упоминания о своей пациентке. Я, конечно, возражал, говорил, что материалы нужны мне для дальнейшей работы, что в своей базе данных я помещаю информацию, не указывая настоящего имени пациента, да они мне его и не сказали! Куда там! Я тогда впервые серьезно испугался – до того Виктор был настойчив.
– Но вы ведь не послушались его.
– Тогда-то я сделал вид, что подчиняюсь, но у Вероники Михайловны своя база данных. В тот же день после их ухода я скопировал все, связанное с этими операциями, на дискету, а в базе данных стер. Понимаете, я хотел как-то подстраховаться…
– Н-да-а, очевидно, этот Виктор решил с вами разделаться после того, как все удачно завершится, потому и не стал тщательно проверять.
Маркиз вытащил из конверта дискету.
– Там зафиксирован весь процесс превращения ее прежнего лица в новое, – пробормотал доктор Длуголенский. – Вам это поможет?
