– Погоди, – достав мобильник, остановил его Тарас и, набрав номер, сказал: – У Волчьей поляны находится лагерь геологов. Скорее всего эта баба и Тургунов там. По крайней мере имеются такие сведения. Они были в Рыбачьем. Пошли туда людей, путь проверят. Если точно там, сразу позвони. Я отбой дам своим и расплачусь. Да, напомни Боярину, чтоб бабки послал. Не буду же я из своего кармана платить.
– Погоди-ка, – остановил его Корин, – так бабу эту Боярин ищет? Ни хрена себе уха из петуха!.. – Он выругался.
– Да успокойся ты, – усмехнулся Парин, – какая тебе разница, кто ее ищет? Деньги не пахнут. А говорить об этом не советую. Ничего, конечно, серьезного мы не нарушили, но нежелательно, чтоб начальство об этом прознало. А насчет Боярина не беспокойся. Против него ничего конкретного у нас нет. Понял?
– Да понять-то понял. Но если бы знал, что на Боярина тружусь, больше бы бабок попросил. А то получается…
– Нормально получишь, – посмеиваясь, перебил Парин. – А твой приятель, Виталий Лесов, не сболтнет? А то ведь все-таки неприятности будут. Маленькие, конечно, но…
– Он никому ничего не скажет, – заверил Корин.
– Сейчас Корин дает информацию Парину, – улыбнулся Павел. – Это отвлечет их на пару-тройку дней. А нам надо постараться за это время найти девушку и Тургунова. Значит, вы говорите, она вполне могла видеть Оборотня? – спросил он Пицкевича.
– Так я и думаю. Оборотень в тот день должен был заехать за партией пантокрина и не мог не заскочить за деньгами.
– Ну что ж, – кивнул Павел, – это уже кое-что. Я свяжусь с Солодовым, он проверит, кто из руководства ездил в Глубинку.
– И что ты решил? – спросила Матрена Пантелеевна.
– Надобно к геологам идти, – ответил Семен Федорович. – Там, у Волчьей поляны, лагерь ихний. От них мы запросто могем добраться до Билибина, а то и еще дальше, так что надобно туда двигаться.
– Ой, – вздохнула Матрена, – не знаю даже, что и посоветовать. Сможет ли Маша в такую даль дойти?
– Смогет, – усмехнулся Тургунов, – она девка крепкая. Представляешь, одна на Чукотку заявилася. К подруге в гости. И не трусиха. Другая бы на ее месте в слезах купалась, а она спокойно все принимает. И вроде как за меня волнуется. Молодец девка, ей-богу, молодец! И я ее доставлю до места, где правду слушать станут и меры примут. Девка вроде городская, а молодец.
– Да и я так думаю, – согласилась Матрена. – Вас хотели убить в Глубинке, а она не испугалась. С характером.
– Это точно. И еще удивляюсь: страха в ней нетути. Вот подвезет с женой кому-то. Что она сейчас делает-то?
– Стирает. Я сама хотела, а она не дала. Молодец девушка.
– А я разве плохую стал бы защищать? – улыбнулся Тургунов.
– Кто ж Хоря убил? Я опасалась, что он расскажет обо мне. Но кто-то опередил.
– Наверное, Севка, так я мыслю. Он мужик хороший и понял, что не просто так я с девушкой прячусь, вот и зарезал Хоря, чтоб тот не выдал наше местонахождение. Он ведь тоже о тебе знает, но никто не приходит. Значится, молчит Севка. Он Хоря порешил. Я и мыслю его попросить, чтоб он нам помог добраться до геологов.
– А если он сдаст вас хунхузам?
– Не думаю. Хотя вроде и твоя правда могет быть. Ведь ежели он знает, что мы у тебя, то чего ж не…
– Так я же говорила, приходил Севка. Я тебе, Семен, не советовала бы к нему идти.
– Я все обдумаю, и как решу, так оно и будет.
– Даже не знаю, что и сказать. А о девчонке ты подумал?
– Так о ней только и думаю! – раздраженно ответил старик.
– А ты начал злиться. К добру это не приведет.
– Да ведь злюсь я оттого, что не знаю, кому верить можно. На тебя у меня, ежели честно говорить, надежи вообще никакой не было. Баба она и есть баба. А вот на Севку надеялся, как на себя, а вышло наоборот. Вот ты сказала, что не стоит к нему идтить, и я задумался. А ежели ты права? Но и тут сидеть сколько можно-то? Досидимся, что найдут нас эти хунхузы, и тогда запоем «это есть наш последний и решительный бой»…
– Даже не знаю, что и сказать, – повторила Матрена.
– А вот ты неужто не боишься, что хунхузы сюда заявятся?
– Сначала боялась, – честно ответила она. – А потом как-то перестала. Ко мне на улице, возле магазина, двое парнишек подошли. Давай, говорят, деньги. А я, видать с испугу, как тресну одного сумкой по голове и сразу другого. Они бежать бросились. И с того момента я бояться перестала. Подумала, если б люди не боялись этих бандитов, то давно бы с ними управились. А то ведь слышишь, как в магазине бабы друг дружке рассказывают: видела, как того-то били. А я, это другая говорит, знаю, у соседа пистолет есть. Так почему в милицию никто не идет? Да потому, что боятся. И не думает никто, что завтра этот сосед с пистолетом и ее ограбить или даже убить может. Раньше не было такого разгула преступности, потому что люди помогали друг другу. Да вот яркий пример, я в «Вестях» слышала. В электричке в Подмосковье парня одного ограбили. И убили бы, если б пассажиры не вмешались. А другой раз тоже парня избивали и убили. Вагон полный был. А ведь если бы не боялись, не было бы такого.
– Вот время настало – боятся люди. И как не бояться-то, ежели то там милиционера осудят за бандитизм али рэкет, то там за взятку берут… И к кому же идти? Поэтому у нас и разгулялись бандюки всех мастей. И долго еще так будет. Борьба с терроризмом ведется, а милиционер, который за безопасность отвечает, сажает на самолеты двух шахидок. Вот те и милиция наша. Марья боится идти в милицию – видела она одного, с погонами. Вот я и решил под конец жизни бой этим самым хунхузам дать. Могет, кто и вспомнит потом добрым словом. А то все отшельник да отшельник. Имени уже никто и не помнит, – усмехнулся старик.
– Так ты сам в этом виноват, – сказала Матрена. – Вспомни, когда ты к кому-то в дом заходил или разговаривал о чем-то? Не можешь, – вздохнула она. – Вот отношение людей к тебе таким и стало. Я к тому, что сейчас…
– Хватит. Я помогу девке дойти и правду сыскать. Помру, но помогу.
– Чай пить будете еще? – заглянула в комнату Маша. – Я свежий заварила.
– Наливай, – кивнул Семен Федорович.
– Мария, – остановила девушку Матрена, – а ты кем работаешь?
– Я? – растерялась Маша. – Ну, – она улыбнулась, – в газете.
– Вот и напишешь про наши дела, – засмеялся Семен Федорович.
– Обязательно напишу. – Маша посмотрела на Матрену. – Можно чай нести?
– Неси, конечно, и… извини меня, – виновато сказала Матрена.
– Не за что вам извиняться, – засмеялась Маша.
– Ее надо найти! – прорычал Матрос. – А вы просто шляетесь да водяру жрете на дармовщину! Короче, вот что: если за двое суток не найдете, можете сухари сушить, повяжут всех. Шкура эта такое ментам выдать может, что камеры очищать от других начнут. Короче, ищите бабу!
– Да погоди ты жути гнать, – недовольно проговорил рослый узкоглазый парень. – Ее менты найти не могут, а нам гораздо тяжелее. Им в любую хату дверь откроют. Да и нет скорее всего этой бабы здесь. Ее бы кто-нибудь засек. А ее никто не видел. Мы уж по всем магазинам и ларькам ходили, да бесполезно, никто ничего не знает. А ты наезжаешь. Может, свалила уже куда.
– Тебе звонят… – В комнату вошла молодая женщина. Матрос взял мобильник:
– Слушаю.
– Прокатись со своими в Рыбачье, – услышал он голос Кутехова, – говорят, баба там была. Вдруг она и сейчас там. Короче, туда кати.
– Привет, мужики, – выходя из джипа, кивнул Местный.
– Здравствуйте! – Протирая очки, к нему подошел молодой мужчина в поднятом накомарнике. – Вы от
