ихние темные делишки ой сколько знаю. Так на кой им тебя ментам отдавать? Проще тебе совсем рот закрыть. Пришлют сюда пару ребят веселых, вот вроде этих, – Митрич кивнул на Геракла с Суслиным, – и пришибут тебя вместе со мной. Уж тогда-то точно никому ничего не разболтаешь.
– А отец твой прав, – хмуро проговорил Суслин. – Так скорее всего и будет. Насчет Грозного не скажу, он вроде на это не идет. А вот сын его, Ванька, запросто может прислать парочку киллеров. Про Литовца ты вообще зря упомянул. Слышал я о нем, та еще мразь, ничего святого нет. И лучше бы, если б он о тебе не вспомнил, а то хана тебе.
– Пусть сунется, – самодовольно произнес Лохматый, – я его встречу.
– Чем? – усмехнулся отец. – Карабином, что ль, привечать станешь? Так ежели тебя убить засобираются, не пойдут они на тебя в открытую. Из-за угла пулю влепят, и поминай как звали. И усадьбу подожгут на всякий, как говорится, случай. Потом ищи ветра в поле. Слушай, что тебе эти бандюки говорят, они-то знают толк в этих делишках. Чай, не одного на тот свет спровадили. Я вот как тебя увидал, – кивнул он Гераклу, – сразу понял: бандюга, людей убивал. Только не говори, что нет.
– Приходилось, – усмехнулся Геракл, – и не раз. Но все это в прошлом. Если тронут, постоять за себя смогу. А тебе, в натуре, поосторожнее надо быть, – сказал он Лохматому. – Литовец тот еще тип. Для него жизнь человеческая ни хрена не стоит. Ты, Кирка, говорил, Татарин там вешал ваших. А кто еще был?
– Да не видел я Татарина. Просто базар слушал. Про Литовца, кстати, тоже пару раз говорили. Будин там воду мутил, и Букин с ним. Я уже сидел, ко мне Будин пришел. Я, говорит, тебя вместе с Любимовым при попытке к бегству шлепну. А тут Букин нарисовался и про какого-то мента сказал: мол, он копать начал. Надо его тоже кончать. Вот фамилию не помню. Сколько раз пытался припомнить и не мог. А вспомнил бы, пошел к нему. Он жив остался. Будин кому-то… – Кирка нахмурился. – Точно, Будин как раз с Литовцем и базарил. Про золото что-то тер, а потом говорит, что мента этого кончил. А тут Букин нарисовался и сказал, что труп мента исчез. Значит, жив остался. Меня они отоварили путем. А на другой день Погодина появилась. Ну и отпустили нас с Любимовым. Нам Будин напоследок сказал: если вякнете хоть слово, вам не жить, мы вас из-под земли достанем, чтоб обратно мертвыми сунуть. Вот так-то.
– И ты столько лет молчишь! – поразился Митрич.
– Поэтому я и живой до сих пор, – ответил Кирка. – А когда теперь вешать начали, мы с Генкой Любимовым решили, что надо из города исчезнуть. Вот я к тебе и пришел.
– Во дела! – хмыкнул Митрич. – Выходит, запросто могут сюда заявиться эти самые киллеры. Раньше просто мокрушники были, а сейчас их по-иностранному называют. Что будет с Россией-матушкой? Бог, наверное, и то не знает. Давайте-ка, мужики, примем грамм по двести, а то вдруг и выпить больше не доведется. Сейчас заявятся эти отморозки и кончат всю нашу честную компанию. Я литру притащу.
Невысокий мужчина вышел на перрон и, остановившись, прикурил. Носильщики с тележками и встречающие сновали взад и вперед. Поезд Москва – Красноярск остановился.
– Здорово, Лохматый, – вылез из «Нивы» Лесовик.
– Здоров, коли не шутишь, – пожал ему руку Василий.
– Добрый день, Митрич. – Лесовик приветливо улыбнулся стоявшему у двери старику.
– Добрый и тебе, – пробурчал тот.
– Чего это ты вдруг решил наведаться? – удивился Василий.
– Пойдем подымим, – предложил Лесовик.
– Пошли, – взглянув на отца, кивнул Лохматый.
– Чтой-то не нравятся мне эти гости, мать их за косу, – пробормотал Митрич и быстро вошел в дом.
– Кто это? – спросил Суслин, стоя с пистолетом справа от окна. Геракл смотрел в окно с другой стороны дома.
– Лесовик, – сказал Кирка, – вы же его знаете.
– В натуре, он, – кивнул Суслин. – Нервы ни к черту.
Из дома вышел Митрич с двустволкой в руках. Из «Нивы» выскочили двое парней с пистолетами.
– А ну-ка брось хлопушки! – Вскинув ружье, старик прижал приклад к плечу.
– Молодец, старый, – одобрительно пробормотал Суслин.
– Это свои, батя! – торопливо проговорил Василий.
– Правильно твой батя нервничает, – кивнул Лесовик. – Тебя убьют. Точнее, должны убить. Приехали от Муллы, и я понял, что тебя кто-то заказал. Мои люди встречали человека от покупателя леса, а приехали отморозки. В общем, я тебя предупредил. – Лесовик пошел к машине.
– А с чего это вдруг? – остановил его Василий.
– Следующим могу быть и я, – повернувшись, пробормотал Лесовик. – И еще. Давай пока воздержимся от дел. Сейчас менты как оглашенные шарят повсюду. Себе дороже будет что-то делать.
– А кто заказал меня?
– Я так понял, что из-за границы.
– Спасибо.
– Сочтемся. – Лесовик пошел к машине. Парни, открыв дверцу, дали ему сесть и сами быстро забрались внутрь. «Нива» тронулась.
– И что он тебе говорил? – спросил отец подошедшего Василия.
– Заказали меня.
– Мать ихнюю за косу, – пробурчал Митрич.
– Ну? – выходя из времянки, спросил Суслин.
– Хлопнут его, – сказал Митрич. – Чего это они?
Отъехавшая «Нива» возвращалась задним ходом. Остановилась.
– Вас тоже хлопнут! – в открытое окно крикнул москвичам Лесовик. «Нива» тут же поехала вперед.
– Во обрадовал! – хмыкнул Митрич.
– Надеюсь, он не скажет, что мы тут, – процедил Геракл.
– А я в любом случае не ушел бы отсюда, – проговорил Суслин. – Вы не против таких постояльцев? – спросил он Митрича.
– А кто ж от двух пистолетов откажется? – усмехнулся старик.
– Что-то непонятно. – Борисов перевернул листок в тонкой папке. – Как мог Будин оказаться в двух местах почти одновременно с разницей в полтора часа? Даже учитывая перемещение самолетом, он не мог…
– Вот-вот, – согласился Петрович. – Я тоже обратил на это внимание. Как так вышло, думаю? И еще… – Нацепив очки, он подчеркнул ногтем строчку. – Здесь Арсений Афанасьевич. Так?
– Да.
– Вот-вот. А ведь его вроде как Яковом Игнатьевичем зовут. И вдруг Будин, но Арсений Афанасьевич. Как так?
– Действительно, что-то… Постой, Петрович, может, ты говоришь о двух разных людях? Ведь фамилии…
– Я хоть и старый, но с головой еще дружу. Глянь-ка! – Он достал из конверта фотографию. – Кто это?
Борисов усмехнулся:
– Будин Яков Игнатьевич? А…
– Хрен ты угадал, – хмыкнул Петрович и перевернул фотографию.
– Будин Арсений Афанасьевич, – прочитал Борисов. Посмотрел на дату рождения и округлил глаза.
– Вот-вот. Я тоже удивился. Один в один, только имена и отчества разные. И что теперь ты можешь сказать?
– Ничего, – растерянно отозвался Борисов. – Я ни черта не понимаю.
– Я пошел дальше, послал запрос в тот детдом в Питере, где вырос Будин. И сейчас жду ответа.
– Подожди, что ты этим хочешь сказать?
– Только то, что сказал. Все-таки интересно, согласен?
– Да. Но это, – Борисов кивнул на фотографию, – какая-то…
– Очень скоро будет и ответ, – посмеиваясь, проговорил Петрович.
Борисов внимательно посмотрел на него.
– Что ты увидел? – спросил старик.
