— Ты оглох! Немедленно вылезай из-под кровати. — Женщина вошла в комнату и включила электрический свет.
Том тяжело вздыхая безропотно повиновался.
— Ты отвратителен, — раздраженно заметила женщина, хмурым взглядом окидывая испачканные в пыли брюки сына, — ты весь в грязи. Неопрятный и неряшливый как свинья. Мне уже надоело постоянно твердить тебе, чтобы ты не лазил под кровать и не собирал одеждой всю пыль. Или я неясно объясняю, — она начала заводиться, сама разжигая свой гнев, — или ты не хочешь меня воспринимать и мои слова кажутся тебе пустым звуком.
— Нет, — робко ответил мальчик. — Но я же стираю сам, — он попытался защититься.
— Замолчи! — закричала женщина и замахнулась…
— Попробуй только ударь! — глаза подростка блеснули угрожающим огнем. — Не смей меня бить когда я не заслужил этого!
Том с лютой ненавистью уставился прямо в глаза матери… Немигая… Сжигающим, как удав застывший перед видом своей жертвы и гипнотизирующий ее своим пламенным взглядом, смотрел до тех пор пока женщина не отпустила руку и не отвела глаза.
— Ты меня больше не ударишь, никогда! Ты меня поняла! — со злостью прошипел он, после чего ни говоря больше ни слова безмолвно скрылся под кроватью оставляя женщину в глубокой растерянности.
«Как он осмелился возразить мне, — тяжело дыша от негодования, возмутилась мисс Оутс. — Да я его сейчас! Женщина задохнулась от ярости, сгораемая импульсивным желанием вытащить из-под кровати подростка и как следует наказать его, но внезапно какая-то сила заставила ее остановиться, она вспомнила пустые глаза сына и нерешительно замялась переступая с ноги на ногу.
— Здесь что-то не так! — задумчиво прошептала она. Сын явно не шутил. И она даже поверила, что он сдержит данное обещание. — Да черт с ним, сдался он мне, чтобы из-за какого-то урода трепать нервы. С меня и работы хватает.
Женщина недоуменно пожала плечами и поспешно скрылась на кухне. Она испугалась, хотя в душе и не хотела признавать этого.
Том с безразличием смотрел на удаляющиеся с каждым шагом ноги матери, он не видел ее лица, но чувствовал, что она страшно напугана его неадекватным поведением… Она испугалась и отступила…
Сегодня он одержал вторую убедительную победу. Родители стали считаться с ним он перестал быть для них покорной овечкой, на которой они вымещали свое настроение. Том так долго стремился к личной независимости, что потерял даже надежду не веря, что этот день когда-нибудь наступит. Но сейчас он с радостью осознал, что добился реального результата всего лишь за один день, проведенный за чтением магической книги, которая для него теперь стала бесценной!!
Быстро летело время, с каждым мгновением приближался час мщения.
По доносившемуся из соседней комнаты приглушенному шуму он определил, что „родные“ готовятся ко сну.
Заскрипели пружины кроватей… Послышалась шаркающая поступь и ворковливые голоса родителей… Шум воды в душевой… Хлопанье дверей… Отец включил приемник на любимой волне… Медленные мелодии — убаюкивающие — навлекающие сон.
— Значит они выбились из сил на работе, а не бездельничали — если не стали заниматься сексом, — убежденно заключил Том сладко позевывая.
Прошло не больше получаса как все, даже малейшие звуки стихли и установилась мертвая тишина.
Он выдержал еще минут двадцать и осторожно вылез из-под кровати. Достал книгу и положил на стол. Стараясь не шуметь подошел к окну и посмотрел на огромную луну. Бледный лик улыбался ему, он озабоченно посмотрел на циферблат и мстительно заключил:
— Теперь настало мое время!! — Глаза парня лихорадочно заблестели. — Сегодня произойдет несчастный случай, если это так можно назвать. Он будет первый и далеко не последний в колеснице смерти.
Том заранее придумал для каждого из близких достойную смерть и чтобы не показаться садистом в отличии от взрослых, он выбрал гуманные способы умерщвления. Это будет так экзотично. Он убьет их тем — чем они больше всего на свете любили заниматься — их любимым времяпрепровождением.
— Сестра, сегодня твой день, ты начнешь отсчет смерти, — зло заключил мальчик, открывая книгу „мертвых“. — Я выбрал для тебя во всех отношениях необычную смерть, ты оцепенеешь по достоинству мои старания.
Из памяти всплыл отрывок из стихотворения неизвестного древнего поэта.
— Прощай, — сочувственно выдавил он. — Встретимся на том свете.
Часы пробили двенадцать. Двенадцать, так с нетерпением ожидаемых часов.
ГЛАВА
Воздушный вихрь… Темнота… Концентрация на расплывчатом образе…
Смутный… Неясный… Напоминающий кого-то знакомого…
— Кто это? — выдавил Том раздавленный восприятием сна. — Я не звал тебя, — простонал парень пытаясь отмахнуться от расплывчатой фигуры как от назойливой мухи. — Уходи! Мне нужна сестра, я не звал тебя.
Но сознание раздавленной силой заклинание воспротивилось сопротивлению. Машина смерти была заведена, и ни кто даже он уже не способен был остановить механизм разрушения.
— Свинцовая гладь открой мир сна, — угрюмо зашептал парень, произнося слова чужим голосом… Отрешенным и неживым. Лицо парня заливала смертельная бледность. — Затми здоровый покой черной пеленой.
Перенеси бренное тело в мой первозданный образ Аланхаса…
Дальше вновь забвение и полный провал в памяти…
— …за чудотворное превращение Пушта.
Глаза мальчика заискрились лихорадочным блеском, он судорожно задрожал и беззвучно свалился на пол и впал.
— Тебя зовут Нобби, — беззвучно прошептали синие без кровинки губы, — я знаю как отомстить тебе, за твои издевательства.
Снова непроглядная тьма… Черный вихрь… Стремительное падение и…
Том упал на белоснежную постель и зачарованно уставился на свое обнаженное тело. Боже мой! Он был совсем не он! Том был женщиной — роскошной в прямом смысле слова женщиной.
— Кто я? Он ошарашено смотрел на себя в отражении зеркала.
Обворожительная улыбка… Коралловые белоснежные губы… Чувственные алые губы… Зеленые кошачьи глаза с тонкой линией бровей… Томный взгляд голодной волчицы… И роскошное совершенное тело наделенное грациозностью воспетое древнегреческими поэтами… Какие груди! — парень зачарованно потрогал, выпячивающиеся окружности поражаясь их твердости и упругости. — Не может быть!
Взгляд скользнул по совершенной линии бедер и застыл на… промежности…
У него полностью отсутствовала мужская гордость… член совершенно отсутствовал:
— Боже мой как это?
