Интернете и стал с нетерпением ждать занятий.
После дождливого Нью Йорка в Лос Анжелесе было приятно жарко. Я взял такси и вышел за несколько кварталов от нужного мне адреса, намереваясь пройтись и оглядеться. Несколько мешал оранжевый матрасик, свернутый трубочкой, который вызывающе торчал из сумки.
— Привет!
Сказал кто-то сзади меня.
— Привет, — оборачиваясь ответил я.
Незнакомка стояла обнимая такой же матрасик, только синий, мы похоже купили их в одном магазине.
— Меня зовут Рема, — протянув руку сказала она.
Я пожал протянутую мне ладонь. Мой матрасик выскочил из сумки и мгновенно расстелился на полу, зазывающим оранжевым лепестком. Рема рассмеялась:
— Какой ты шустрый, — сказала она.
Я покраснел, но она или не заметила этого или приняла за оранжевый отсвет.
— Ты на занятия? — полуутверждающе спросила она.
— Да, а ты?
— В первый раз? — вместо ответа опять спросила она.
— Да… а что?
— Так, ничего. Сегодня, говорят, будет сам СС.[1]
— Кто?
— Карлос Кастанеда… — она посмотрела на меня как на идиота.
Я свернул матрас, причем он пытался вырваться и прижаться к Реме спасаясь от меня, но я оказался сильнее, и вскоре мы уже входили в стеклянные двери прохладного здания.
— Добрый день, Карлос!
Кастанеды на занятиях не было. Были ведьмы и скауты, были какие-то люди, показывавшие нам волшебные движения, которые должны были изменить нашу жизнь и мировоззрение. Мой оранжевый матрасик оказался единственным в своей оранжевости и я чувствовал себя на нем как шмель на ярком лепестке посреди выжженного луга.
Через час занятий у меня пошла носом кровь. Я попытался остановить ее, зажимая нос руками и стараясь чтоб никто не увидел впитывающихся в матрас красных капель, но расположившаяся рядом Рема заметила.
— Часто это у тебя? — поинтересовалась она заботливо выводя меня в коридор.
— В первый раз, — честно ответил я, и это была правда, но она похоже не поверила и побежала за льдом, велев мне стоять не шевелясь, прислонившись к стенке.
— Ну вот мы и встретились, Карлос… — почти шепотом сказал я.
— Здравствуй, — ответил некто.
Я опустил голову и успел заметить невысокого, седого человека с густыми, когда-то черными волосами и приятной улыбкой. Кровь хлынула у меня из носа и он заботливо тронул мой подбородок, поднимая мне голову. Я задрал нос кверху, потеряв возможность видеть что либо кроме неоновых ламп.
— Тебе не стоит сюда ходить. — сказал тот же голос. — Тенсегрити не для тебя.
«Ага, — подумал я с неожиданной злостью, — как же. Именно ты, старый пердун знаешь что для меня». Я промолчал — мне, вобщем-то не хотелось ни с кем спорить.
— Тебе надо найти место где спрыгнет на землю Кокопелли. Он оставит что-то для тебя. Прощай.
— Счастливо, — пробормотал я.
Старик ушел. Через несколько секунд запыхавшаяся Рема шмякнула мне на нос кусок льда и удивленно спросила:
— Откуда ты знаешь Карлоса?
— Кого?
— Карлоса… ты же с ним только что разговаривал…
— Это был Карлос?
— Да… Ну ты и шустрый…
Она думала что я ее разыгрываю, но выражение разочарования и ужаса от осознания непоправимой ошибки на моем лице видимо убедили ее в обратном.
— Это был Карлос, и он ни с кем не разговаривает… Я имею ввиду ни с кем из чужих, то есть из новичков, то есть… ну, ты понял…
— Кокопелли.
В памяти всплыл мой приятель. Дождавшись пока кровь перестала идти я взял в рент машину и поехал к нему, кляня себя за то что не поддерживал связь уже больше года. Проведя четыре часа за рулем я обнаружил следы пожарища на месте его жилища и полное нежелание помочь со стороны встреченных мной в окресностях индейцев. Я даже попытался было обыскать все колючие заросли в округе, но это мое поползновение было убито в зародыше появившимися ниоткуда угрюмыми мужиками, которые следовали за мной по пятам, пока я не сел в машину и не уехал.
Конечно я не послушал Карлоса и вернулся на его занятия. Я исправно ходил и выполнял все требования, я искал встречи с ним, оставаясь позже и проходя раньше. Я мог предугадать траектории движения его соратников, знал когда они появятся из-за угла или пойдут в туалет. Карлос не появлялся.
Я не сдавался, нашел работу в Лос Анжелесе и переехал туда.
— Доброе утро, Карлос! — говорил я миру по утрам.
— Спокойной ночи, Карлос, — желал я ему вечером.
Я узнал много о нем и его соратниках. Пару раз я оказывался в одном помещении с ним, на занятиях которые вел он сам, но всякий раз что-то мешало мне с ним поговорить. Я наблюдал за ним как охотник, и если бы я с таким усердием работал то, наверное, уже сделал бы карьеру. Карлос упрямо избегал меня, не ведая того или специально, но я не унывал, сужал круг охоты и часами поджидал его у дома, за высокой зеленой изгородью. Карлос ускользал, ухитряясь проскальзывать когда я отлучался по необходимости, а потом устав от моей настойчивости перехитрил меня и умер.
Сначала он умер неофициально и я долго не верил — от него всего можно было ожидать, но потом слухи подтвердились.
— Прощай, Карлос, — сказал я, поняв что противиться этой мысли дальше бессмысленно.
Как обычно Карлос не ответил. И только откликнулся грохотом аварии под моими окнами ставший вдруг ненужным и чужим Лос Анжелес.
С тех пор многое изменилось. Люди почитавшие его и ловившие его взгляд поливают его имя и учение грязью, расставаясь с когда-то светлыми идеалами и пиная ногами воображаемое тело. Люди работавшие вместе с ним разбредаются и поспешно пишут книги, в которых Карлос выступает уже как Дон Хуан, с изящными манерами и милыми, вполне человеческими слабостями.
— Дерьмо собачье, — говорят одни, — лапша на уши и ничего более. Великий мистификатор, вот он кто.
— Неправда, — возражают другие — а не нравится — мы вас из наших списочков вы-чер-ки-ва-ем…
— Ах так — обижаются первые, — так вот: ваш Карлос наркоман! В книжках писал что можно и без наркотиков, а сам датуру и пейот всю жизнь пользовал. Только в последние пару лет того, завязал…
— Ах вы… — задыхаются от злости сторонники, — ах вы… да он создал… да что вы понимаете!
— Ага, — злорадно продолжают отщепенцы, — и кроме того он сам говорил своему ближайшему окружению книги не читать, там все собачье д…
— Не смейте, — задыхаясь от праведной ярости перебивают их. — Кстати кто вам это сказал?
Я не хожу больше туда. Я не знаю кто прав, а кто нет, скорее всего — и те и другие. Неизбежный процесс переосмысления наследия Карлоса Кастанеды — писателя и учителя пошел. Горячие баталии ведущиеся над его наследием закончатся когда-то в далеком будущем, а может и никогда. Мне это стало
