увидит, что перстень пропал, начнутся вопросы.
– Дайте мне полминуты, и можете забрать его прямо сейчас, – отозвался Дерфель, который уже ставил печать на третий из подписанных документов.
Кивнув в знак согласия, король неслышным шагом прошел к двери и приоткрыл ее, чтобы выглянуть в щелку. К его вящему ужасу, первым, кого он увидел на площадке, оказался Ран, который, хмуря лоб, переводил взгляд с Катана и Фулька на вход в уборную.
Райс-Майкл отпрянул, охваченный паникой, затем, постаравшись унять дрожь, вновь приник к щелке. Пока что вид у Рана был еще не слишком встревоженный, но все равно он никуда не делся со своего места. Фульк любезно кивал, в ответ на какие-то слова гофмаршала, и Райс-Майкл, напрягшись, послал ментальный зов Катану, надеясь, что сможетдотянуться до него без телесного контакта.
«Катан…»
В мыслях вспыхнуло удивление, хотя внешне Катан ничем не выдал себя. Райс-Майкл с огорчением осознал, что судя по всему, его оруженосец способен на таком расстояниипосылать обратно не отчетливые мысли, а лишь эмоции и впечатления.
«Не трать силы на обратную связь, просто сделай, что я тебе говорю. С Фульком ты справишься. Кроме того, постарайся развернуть Рана так, чтобы он оказался ко мне спиной».
От Катана донеслась вопросительная эманация.
«Это все, что я могу сделать. Отключить его сознание секунд на пять, чтобы успеть проскользнуть в уборную… но тебе придется заставить его подняться на пару ступенек, чтобы я успел до него дотянуться, прежде чем он меня увидит или услышит».
Он ощутил согласие Катана, и тот сразу повернулся к Рану. Он уже открыл рот, чтобы заговорить, когда внезапно на лестничную площадку из зала ввалился Сигер, расплескивая вино и хватаясь за притолоку двери, чтобы восстановить равновесие.
– О, да это же Ран Беспощадный, – любезно промолвил он заплетающимся языком, не в силах сфокусировать свой взгляд на Ране. – Я тебя помню. Ты что делаешь в Марли, Беспощадный.
Он надвинулся на Рана, мрачно взирая на него, и тот отпрянул с отвращением. Райс-Майкл от всей души надеялся, что Сигер рассчитывал лишь отвлечь Рана, а не затеять с ним серьезную свару. Лишь в одном он был уверен – Ран за весь вечер почти ничего не пил. Впрочем, и Сигер был не настолько уж пьян. Однако эти двое всегда недолюбливали друг друга. Если дойдет до драки, то прольется кровь… И, возможно, для одного из них это кончится смертью.
Конечно, по Рану он бы горевать не стал. Но если погибнет Сигер, то документ, который Райс-Майкл только что подписал с таким трудом, наполовину утратит силу. Именно вэтот момент священник неслышно приблизился и помог надеть перстень на палец. Да, и кроме того, если погибнет Ран, то придется судить Сигера по обвинению в убийстве…
– Ты пьян, – бросил Ран с отвращением. – Почему бы тебе не пойти проспаться?
Сигер отступил, изображая оскорбленное достоинство, – таким образом, что оказался прямо между Раном и входом в уборную, – и демонстративно поморщился.
– Ну, как невежливо. Я ведь дал клятву вашему королю Халдейну, значит, мы союзники. Почему бы нам вместе не выпить? – провозгласил он.
И он, покачиваясь, протянул Рану свой кубок. Тот подозвал Фулька и Катана, – который готов быть также стать между Раном и уборной, чтобы еще больше загородить ее от гофмаршала, если тот отвлечется на Сигера. И, по счастью, Ран как раз оказался спиной к лестнице.
– Фульк, уведи его отсюда, пока я не сделал что-то, о чем мы оба потом пожалеем, – прорычал Ран. – Боже, все эти приграничники одинаковы…
– А что неладно с моим вином? – пьяно бормотал Сигер, тупо уставившись в свой бокал. И, когда Фульк с Катаном попытались под локти увести его прочь, он потянул с собой и Рана. – Это хорошее вино, а ты его разливаешь. Осторожнее!
На несколько мгновений наступила полная неразбериха. Сигер пытался удержать свой кубок, остальные силились вытолкать его прочь, и Райс-Майкл воспользовался этим, чтобы стремглав пролететь несколько ступенек и укрыться в уборной, азатем вновь отдернул занавеску, неторопливо выходя наружу.
– Проклятье! Что тут творится? – воскликнул он, опуская за собой занавес.
– А, вот вы где, – промолвил Ран, оправляя тунику, в то время как Катан с Фульком добродушно выталкивали Сигера обратно в зал. – А я-то гадал, куда вы подевались. Простите, сир, но ваш драгоценный граф Марлийский напился, как свинья. Этот глупец пристал ко мне.
– Что, прямо рядом с уборной? – Райс-Майкл не смог сдержать насмешки. – Думаю, он это не всерьез.
Закаменев лицом, Ран надвинулся на него.
– И что сие должно означать?
– О, да ничего особого. Просто я не вижу смысла обижаться на людей, которым мы многим обязаны, пусть даже они не всегда ведут себя так, как нам хочется… А с какой стати вы, вообще, здесь оказались? Вы же знаете, что Сигер к вам не слишком расположен.
– На самом деле, я искал вас, – отозвался Ран.
– Меня? Зачем? Я что, уже не могу и в уборную сходить без тюремщиков? Не хватит ли и того, что Фульк с Катаном за мною повсюду следуют, как тень?
Как ни странно, вид у Рана сделался слегка смущенным.
– Ну, уж больно долго вы там пробыли.
– Что, думаете, вел тайные переговоры? – засмеялся Райс-Майкл, осознав внезапно, что он практически загнал Рана в угол и теперь может говорить правду, выдавая ее за нечто смехотворное. Он указал на свою раненую руку.
– Полагаю, вам и в голову не пришло, что меня могло задержать вот это, – продолжил он, сдабривая свои слова изрядной долей сарказма. – Или вы полагаете, что я пригласил с собой в уборную каких-то тайных союзников, чтобы мы могли вволю поинтриговать, пока они помогают мне мочиться? Вы становитесь не в меру подозрительным, Ран. Хотите взглянуть, чтобы убедиться, нет ли там посторонних?
И он с насмешкой указал на занавес уборной. Ран без единого слова развернулся на каблуках и устремился обратно в зал. Как только он скрылся, Райс-Майкл согнулся пополам от безмолвного хохота. Катан с Фульком также едва удерживались от смеха. И один из клейборнцев, случайно заглянув на площадку, при виде их троих лишь пожал плечами и вернулся обратно в зал.
Через пару секунд Райс-Майкл, отсмеявшись, пришел в себя, ибо боль в руке вернула его к действительности.
– Ладно, господа, – произнес он поморщившись. – На этой замечательной ноте, пожалуй, я и откланяюсь. Фульк, передай мои извинения леди Стэйси, а затем попроси мастера Стевануса, чтобы он зашел ко мне.
К тому времени, как он забрался в постель, его вновь била лихорадка, и он свернулся в калачик под меховыми покрывалами в ожидании прихода лекаря. Вместе со Стеванусом явилась также и Стэйси, а с ней – полная пожилая женщина в простой домотканой рубахе и шерстяной юбке, какие носят местные крестьяне. В руках у нее была плетеная корзина из лозы.
– Сир, я вам привела матушку Ангелику, – сказала Стэйси, пока Стеванус, коснувшись лба короля, пытался оценить, насколько сильно поднялся у него жар. Затем, поджав губы, лекарь уступил место женщине.
– Она наша деревенская повитуха, но мать ее когда-то работала с Целителем, что жил здесь прежде. У нее есть средство, которое она использует при родильной горячке. Оно может помочь и сейчас.
Райс-Майкл в душе понадеялся, что старуха и сама окажется Целительницей, но когда она коснулась его лба, недовольно цокая языком и покачивая седой головой, он понял, что она даже не Дерини.
– Я бы взглянула на рану, – произнесла она, нащупывая пульс у короля на шее.
Прикосновение мозолистых старческих рук оказалось на удивление бережным и приятным. Ногти ее были коротко остриженными и безукоризненно чистыми.
Он поморщился, когда Стэйси принялась разматывать повязку, не сводя взгляда с матери Ангелики и пытаясь прочесть ее мысли с поверхности сознания, не осмеливаясь, однако, проникнуть глубже, поскольку
