постигшей Полина. Прикрыв зевок и постаравшись поудобнее пристроить ноющую руку, он невольно задался вопросом, не ускорило ли кровопускание, устроенное Полидором, смерть Полина, ибоCustodesдавно были знамениты тем, что использовали эту процедуру и во благо, и во зло, как часть внутренней дисциплины Ордена. Возможно даже, они рассматривали ее как заменуcoup-de-graceдля тех своих собратьев, у кого уже не оставалось надежды на выздоровление, хотяcoup-de-graceобычно применялся лишь для раненых на поле боя, и Церковь крайне неохотно смирялась с подобной практикой. Он припомнил разговоры о том, как военный лекарьCustodesсделал это с Мердоком Картанским на следующий день после коронации Джавана, – точнее, это сделал Ран, по его указке. ОбычноCustodesиспользовали кровопускание как меру запугивания, но порой доводили дело и до смертельного исхода. Если Полин умер от потери крови, Райс-Майкл невольно подумал о том, что это весьма символично, – на себе испытать ту же участь, к которой он приговорил многих других.
Но сейчас его куда больше заботила собственная судьба. Послушав еще немного скучную болтовнюCustodesи выдавив пару сочувственных банальностей по поводу смерти Полина, он наконец извинился и вместе с Катаном и Фульком ушел в покои, отведенные ему аббатом. С огромным трудом он дотащился до постели, оруженосцы помогли ему раздеться, и наконец, весь дрожа, он забрался под меховые покрывала, а Катан принес ему еще одну дозу тациля. Хотя никто его и не приглашал, вскоре явился Стеванус с братом Полидором, а с ними еще один молодой монах, который нес деревянный ларец и подсвечник, чтобы дать больше света. Катан едва успел убрать пустую чашку и маленькую глиняную флягу с тацилем на столик у кровати, и постарался спрятать их как можно глубже в тень, прежде чем монах поставил подсвечник.
– Я хотел бы сменить повязку и посмотреть, как чувствует себя ваша рука после целого дня в седле, сир, – сказал ему Стеванус, опустив свою лекарскую сумку в изножье кровати. – Брат Полидор также пожелал на вас взглянуть. Брат Дениол, не могли бы вы принести нам таз и теплую воду?
Молодой монашек повиновался, и Райс-Майкл неохотно вытащил раненую руку из-под покрывала, позволив Стеванусу размотать повязку, в то время как Полидор, огорченно цокая языком, щупал его горячий лоб.
– О-хо-хо, это всегда самое скверное, когда приходится иметь дело с открытой раной и сломанными костями. Предплечье, правда, выглядит довольно чистым. Не вижу там красных полос.
– Да, но лихорадка пока не спадает, – заметил Стеванус.
– Это я почувствовал.
– Кроме того, швы воспалены сильнее, чем мне бы того хотелось, и я не могу понять, что происходит со сломанными костями. Там по-прежнему слишком много кровоподтеков, чтобы можно было разглядеть или прощупать раны.
Оба принялись разглядывать раненую руку, надавливая на припухлости. Райс-Майкл застонал и несколько раз даже вскрикнул, стараясь не дергаться от боли. По просьбе Стевануса, Катан с Фульком придержали руку, чтобы он ею не шевелил, пока лекари продолжали свой осмотр. И наконец брат Дениол вернулся с полотенцами, тазом и кувшином,от которого шел пар. Все это он поставил у очага.
– Думаю, некоторые швы могут разойтись, – заметил Полидор, вытирая руки чистым полотенцем. – Плоть очень вздутая, кожа распухшая и блестит. Я бы сказал, что следует прижечь рану, дабы выжечь всю грязь. Вы уже пускали ему кровь?
– Я не хотел его ослабить, – начал Стеванус.
– Нет, не надо пускать кровь, – испуганно прошептал Райс-Майкл и сел на постели. – И не надо ничего прижигать. Рука заживает, просто дайте мне чуть больше времени.
– Если вы желаете сохранить руку, – ледяным тоном отрезал Полидор, – то должны позволить нам сделать то, что мы считаем нужным. – Он коротко кивнул своему помощнику, который, повернувшись спиной к камину, принялся вынимать из деревянного ларца какие-то предметы. – Учитывая, что кости сломаны, возможно, понадобится предпринять более решительные меры, – продолжил он, поворачиваясь к Стеванусу. – Но мы пока это отложим. Посмотрим, как он будет чувствовать себя через день-другой. Что вы ему даете от боли? Маковый настой?
– Да.
– Но я не могу здесь оставаться! – воскликнул Райс-Майкл. – Я должен выехать завтра.
– Ладно, тогда дайте ему половину обычной дозы, – продолжил Полидор, не обращая на короля ни малейшего внимания. – А вы, сударь… – он кивнул Фульку, – наполните этот таз горячей водой, пусть рука его отмокнет. Жар уберет припухлость и облегчит нам снятие швов.
– Я же сказал вам, нет! – вновь воскликнул Райс-Майкл. – Оставьте швы. Я не желаю никаких прижиганий, и тем более, чтобы мне пускали кровь.
– Не говорите глупостей. Вы не в том состоянии, чтобы сознавать, что пойдет вам на пользу, – уверенно произнес Полидор, поворачиваясь, чтобы проследить за действиями помощников.
Стеванус отошел и, взяв свою лекарскую сумку, принялся отмерять дозу болеутоляющего, как велел ему Полидор. Райс-Майкл, воспользовавшись этим, здоровой рукой подтянул к себе Катана.
– Беги и расскажи Рану, что они делают, – прошептал он, и мысленно добавил:«Скажи ему, что я отказываюсь оставаться здесь, и если я умру, то они получат совсем другой регентский совет, чем рассчитывали. Скажи ему про дополнение к завещанию… Но объясни, что оригинала у тебя нет, и я не велел тебе говорить, у кого он. Скорее».
Стеванус с недовольным видом проводил Катана, который бросился к дверям и, качая головой, поднес пациенту небольшую железную чашку с маковым настоем.
– Сир, Ран не станет вмешиваться, – промолвил он, помогая королю выпить лекарство. – Пейте, не стоит осложнять себе жизнь больше необходимого.
– Я не желаю прижигания, – упрямо повторил Райс-Майкл, не обращая на чашку внимания. – Если хотите, можете дать сюда горячую воду, чтобы я опустил туда руку… Возможно, это поможет. Но рана не кровоточит, и я не потерплю, чтобы мне пускали кровь, иначе из-за слабости я не смогу ехать верхом. Мне нельзя здесь оставаться. Я должен вернуться к Микаэле.
– Сир, вы получили образование лекаря? – с легким презрением спросил его Полидор.
– Нет, конечно, нет.
– Тогда не пытайтесь учить меня моему ремеслу, Возьмите и выпейте это. Что нужно сделать – должно быть сделано, с вашей помощью или без нее.
Он вручил Райсу-Майклу чашку, и сделал знак Фульку, который поставил таз с горячей водой на прикроватный столик. Там по-прежнему стояла пустая чашка и глиняная фляжка с тацилем, и монах убрал их, прежде чем расстелить на столе полотенце. С любопытством понюхав пустую чашку, он повернулся к королю.
– Что это такое?
– Какое-то снадобье от лихорадки, – отозвался Райс-Майкл, прежде чем Фульк или Стеванус успели вмешаться. – Оно вроде бы помогает, мне дала его хозяйка замка Лохаллин.
– Какое-то деревенское снадобье, да? Как оно называется? – монах покосился на Стевануса, затем, открыв флягу, понюхал содержимое.
– Старая повитуха, которая была с ней, называла это лекарство тацилем, – ответил Стеванус. – Леди Стэйси сказала, что ее мать получала порошок от Целителя, который давно умер.
– От Целителя? Так это деринийское снадобье? – Полидор с отвращением оттолкнул от себя лекарство. – Я не потерплю ничего подобного в стенах нашего монастыря.
– Не надо, оно мне помогает! – воскликнул Райс-Майкл. Он попытался выхватить фляжку у монаха, и нечаянно задел больной рукой о край таза, с такой силой, что слезы выступили на глазах.
– Не надо глупостей, сир, – наставительно произнес Полидор, пока Райс-Майкл баюкал у груди ноющую руку, едва не всхлипывая от боли. – Брат Дениол, избавьтесь от этого. Сожгите, или как угодно.
– Но снадобье и впрямь как будто помогало, – неуверенно заметил Стеванус, хотя и не позволил Фульку помешать молодому монаху, который взял тациль у Полидора.
– Глупости, – Полидор решительным движением расправил второе полотенце и постелил его на кровать у столика. – Если это деринийское снадобье, то оно никак не может помогать. А теперь давайте мне руку, сир, и пусть она отмокнет, пока вода не остыла. Стеванус, либо вы сами убедите его выпить настойку, либо нам придется позвать сюда крепких парней, чтобы придержали его величество, пока мы сумеем его
