самого Сталина, были:
- заместитель главы правительства и нарком иностранных дел Молотов
- нарком обороны Тимошенко
- начальник Генерального штаба Жуков
- начальник Оперативного управления Генштаба Ватутин
- начальник Главного управления ВВС Красной Армии Жигарев
- командующие войсками пяти западных приграничных округов, члены Военных советов и командующие ВВС этих округов.
Других столь же представительных совещаний высшего военно-политического руководства СССР не было ни за несколько месяцев до 24 мая, ни после этой даты вплоть до начала войны.
Не менее примечательным является и перечень тех лиц, которых на Совещании 24 мая 1941 г. не было. Не были приглашены:
- председатель Комитета Обороны при СНК СССР маршал Ворошилов
- заместители наркома обороны: маршалы Буденный, Кулик, Шапошников, генерал армии Мерецков
- начальник Главного управления политической пропаганды РККА Запорожец
- нарком ВМФ Н.Кузнецов
- нарком внутренних дел Л.Берия
- секретари ЦК ВКП(б) Жданов и Маленков, курировавшие по партийной линии военные вопросы и входившие в состав Главного Военного Совета.
Вот, собственно, и весь 'массив информации'. Ничего большего не известно и по сей день. Ни советская, ни российская официальная историография не проронила ни слова о предмете обсуждения и принятых 24 мая решениях. Ничего не сообщили в своих мемуарах и немногие дожившие до смерти Сталина участники Совещания
Какие выводы можем мы сделать на основании имеющихся обрывков информации? 24 мая 1941 г. состоялось Совещание высшего военно-политического руководства страны. Состав участников Совещания достаточно странный: отсутствуют маршалы, занимающие высокие и громкие по названию должности, зато присутствуют генерал-лейтенанты из округов. Если бы в кабинете у Сталина происходило обычное 'дежурное мероприятие', что-нибудь вроде обсуждения итогов боевой подготовки войск и планов учений на летний период, то состав участников, скорее всего, был бы иным. Остается предположить, что память не подвела Василевского, и именно в ходе Совещания 24 мая 1941 г. содержание сверхсекретных оперативных планов было доведено до сведения исполнителей, т.е. командования приграничных военных округов (будущих фронтов).
Если это так, то тогда становится совершенно понятным и подбор участников Совещания (только те, кто разрабатывал последний вариант оперативного плана войны, и кому этот план предстояло выполнять) и строжайшая, непроницаемая завеса секретности, которая окружала (и окружает по сей день) все, что связано с тайной Совещания 24 мая. Если наше предположение верно, и на Совещании 24 мая 1941 г. утвержденный Сталиным план войны против Германии был доведен до сведения будущих командующих фронтов, то 'диапазон возможных дат' начала операции сужается практически до двух месяцев: от середины июля до конца августа 1941 г.
Кратко поясним этот, достаточно очевидный, вывод. Если бы в мае 41-го вторжение в Европу планировали начать в 1942 (и уж тем более - в 1943) году, то 24 мая 1941 г.сверхсекретные оперативные планы не стали бы передавать командованию военных округов. Слишком рано. Опасно - резко увеличивается возможность утечки информации. Да и бессмысленно - до лета 1942 г. военно-политическая ситуация могла многократно измениться. И сам факт проведения Совещания 24 мая, и явно обозначившаяся с середины апреля политика показного 'миролюбия' в отношениях с Германией, и официальное принятие Сталиным должности главы правительства СССР, и - самое главное - начавшаяся с конца мая скрытая мобилизация и крупномасштабная передислокация войск, позволяют предположить, что план Сталина № 3 предполагал начать вторжение в Европу уже летом 1941 года.
Указать точную конкретную дату начала стратегического сосредоточения войск Красной Армии не представляется возможным. Красивая метафора, предложенная В.Суворовым ('лев в саванне сначала долго и бесшумно подползает к своей жертве и только в последний момент, с оглушительным рычанием, бросается на нее в открытом прыжке') как нельзя лучше описывает ситуацию мая-июня 1941 г. Стратегическое развертывание Красной Армии происходило в обстановке небывалой секретности, с нарушением многих 'общепринятых' правил.
Фраза о 'растянутости выдвижения войск', да еще и с 'сохранением режима работы железных дорог по мирному времени' заслуживает особого внимания. Для многомиллионных армий первой половины 20-го века железные дороги, поезда и паровозы стали важнейшим 'родом войск', во многом предопределявшим исход главных сражений двух мировых войн. Соответственно, все страны имели разработанные еще в мирное время планы перевода железнодорожного движения на режим 'максимальных военных перевозок'. Так, на этапе стратегического развертывания вермахта для вторжения в СССР железные дороги перешли на график максимальных военных перевозок с 23 мая. Режим военных перевозок в европейской части СССР вводился (12 сентября 1939 г.) даже на этапе стратегического развертывания Красной Армии перед войной с полуразрушенной вторжением вермахта Польшей.[29] Однако в июне 1941-го года ничего подобного сделано не было!
По расчетам, содержавшимся в предвоенных планах советского командования, для осуществления перевозок по планам стратегического развертывания войск Красной Армии требовалось от 8 дней (для Северного фронта, т.е. Ленинградского ВО) до 30 дней (для Юго-Западного фронта, т.е. Киевского ОВО). Фактически же, в условиях сохранения режима работы железных дорог мирного времени, перегруппировка войск не форсировалась, а фактически затягивалось. Затягивалось со вполне понятной, откровенно названной в 1992 г. группой советских историков целью - обеспечить максимально возможные 'меры маскировки'. Говоря еще проще - не вспугнуть 'дичь' раньше времени.
Первыми начали выдвижения находящиеся в Забайкалье и в Монголии соединения 16-й Армии и 5-го мехкорпуса. 22 мая 1941 г. началась погрузка первых частей в эшелоны, которые с учетом огромного расстояния и сохраняющегося графика работы железных дорог мирного времени должны были прибыть на Украину, в район Бердичев - Проскуров - Шепетовка в период с 17 июня по 10 июля. С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генштаба о начале выдвижения к западной границе еще двух армий резерва Главного командования. 22-я армия выдвигалась в район Великие Луки - Витебск со сроком окончания сосредоточения 1- 3 июля, 21-я армия сосредоточивалась в район Чернигов - Гомель - Конотоп ко 2 июля.29 мая принято решение о формировании 19-й Армии и развертывании ее в районе Черкассы - Белая Церковь к 7 июля. Не ранее 13 июня принято решение о формировании на базе соединений Орловского и Московского ВО еще одной, 20-й Армия, которая должна была сосредоточиться у Смоленска к 3-5 июля.
