Взвизгнули тормоза, из машины выскочил мужчина. Я прикрылась от удара.
— На шлюху ты не похожа, — сказал мужчина, помогая мне подняться, — на богатую жену тоже. Так что били тебя не просто так. Журналистка?
— Почти, — ответила я. — Референт-переводчик.
— Понятно, — сказал мужчина и посадил меня в машину. — Ты как, в больницу хочешь или домой?
— Переломов нет, так что домой.
— Куда?
— Северная сторона кинотеатра «Сталевар», — начала объяснять я. — Бывшие заводские пятиэтажки…
Договорить не успела, сработали обереги и заручники. Полностью вылечить слабенькие талисманы не могли, но погрузить в целительный сон заряда хватило.
Проснулась я в десятом часу утра. Тело по-прежнему болело, трудно дышать — явно сломано несколько рёбер, глаза утонули в фингалах, но координация восстановилась и прошла тошнота.
Я огляделась. Лежу на диване в вечернем платье, укрыта пушистым клетчатым пледом. Рядом на стуле лежит сумочка.
Незнакомая двухкомнатная квартирка-распашонка. Палас и мебель ещё советских времён, но шторы и обои новёхонькие и недешёвые. Книжные стенки уставлены собраниями сочинений классиков девятнадцатого-двадцатого веков, военно-исторической литературой, политической публицистикой и книгами по страноведению, хорошими детективами и фантастикой. Немало книг на английском, арабском и фарси.
Понятно, владелец иномарки привёз к себе домой. Если талисманы усыпили меня прямо у него в машине, то мужчина совершенно безопасен. Можно спокойно поблагодарить за помощь и уйти. Я заглянула в сумочку. Повезло, денег на такси хватит, с такой рожей в кредит не повезут.
— Проснулась? — постучал в косяк мужчина. — Тогда иди умывайся, завтракать будем. Чистое полотенце и зубная щётка в ванной.
Я умылась, пригладила волосы, отряхнула платье. Распухшая лилово-зелёная физиономия меня не смущала, зубы на месте и ладно.
— Могла быть и хуже, — ободрил меня мужчина, едва я вошла в кухню. — Намного хуже.
Теперь я его разглядела. Лет тридцать восемь, тёмные глаза, чёрные волосы слегка тронуты сединой, высокий, жилистый. Сильно хромает на правую ногу. Травма недавняя, но к хромоте мужчина успел привыкнуть. Одет в старые джинсы, клетчатую рубашку и пуловер. Одежда чистая, аккуратная. И кухня чистая, ухоженная. Но холостяк, женатого бы супруга, даже если бы он привёз девицу-подранка домой, наедине с ней не оставила. Готовить мой спаситель тоже умеет, завтракать предстояло тушёным мясом с воздушным картофельным пюре и подливом восхитительного аромата. Я пригляделась внимательнее. Двигается мужчина легко и мягко, умеет держать плечи и поясницу. На бойцов троедворского спецназа похож. А спецназ, он и в Африке спецназ. Особенно, если речь идёт об офицерских группах. Я соотнесла возраст моего спасителя, набор литературы и город постоянного проживания.
— Я очень благодарна вам за помощь, полковник, и хотела бы узнать ваше имя. Меня зовут Нина Дробышева.
Мужчина улыбнулся.
— Олег Малышев. А куда вы меня служить определили?
— Вы отставник, демобилизованы по ранению. А служили в спецназе ФСБ. Для офицера ГРУ, как я их себе представляю, набор литературы немножко не такой. Слишком мало истории чисто военной и много политической.
— Понятно теперь почему вас избили как мужчину. С такой проницательностью легко нажить серьёзных врагов. Куда вы вляпались?
— Честное слово, никуда. И со вчерашним инцидентом смогу разобраться сама, — решительно взмахнула я рукой.
— Странные шрамы. — Олег взял мою ладонь, рассмотрел. — Андреевский крест получается, — сказал он. — Символ великой тайны, воинской силы и высшей цели. Или древнеславянский «корсунчик» — знак солнца и смены времён. Или даосский «четверик» — символ перекрестья судеб, точки великих событий.
— Или значок «удалить файл», — предложила я собственный вариант толкования.
— Тоже годится.
Олег окинул меня задумчивым взглядом.
— Никак не пойму, кто ты такая, — сказал он. — На референта из криминальной группировки не похожа, на мою коллегу тоже.
Я улыбнулась. Знакомые трудности. А легенда на случай встречи с излишне проницательными незнанниками есть у каждого троедворца.
— Я референт-переводчик в информационном агентстве. Сама с диктофоном и фотоаппаратом не бегаю, но когда сортируешь информацию, из кусочков выстраиваются логические цепочки, которыми некоторых крупных бизнесменов легко сковать лет на двадцать. Поэтому самая надёжная гарантия безопасности — как можно скорее опубликовать выводы в полном объёме. Тогда запугивания теряют всякий смысл.
Олег поверил. Мы позавтракали, поболтали.
— Мне домой пора, — сказала я.
— Сейчас отвезу, — поднялся он из-за стола.
— Не беспокойся, у меня есть деньги на такси. Можно от тебя вызвать? У меня мобильник сел.
— Телефон в спальне.
Я пошла в спальню. Телефон стоял на прикроватной тумбочке. Телевизор и компьютер тоже в спальне, залом Олег не пользуется вообще.
Координация восстановилась ещё не полностью, я зацепила лежавшие на телевизоре газеты. Стала собирать и увидела ксерокопию из волшебнической книги. Я зажмурила глаза, досчитала до десяти, посмотрела опять. Да, не померещилось — это рифмованное заклинание и два прозаических заклятия в придачу. И ксерокопия знакомая: с кривой тёмной полосой у верхнего края листа и бледными буквами в правом нижнем углу. В общем зале серодворской резиденции делали.
Я вернулась в кухню.
— Олег, откуда у тебя эти стихи?
— Это не стихи, а ритуальное песнопение древнего ненецкого обряда. Один знакомый этнограф забыл. Ещё две страницы должны быть, не помню, куда засунул. Ты эту где взяла?
— Газеты с телевизора упали, в них лежала. Можно посмотреть другие листы?
— Если найду.
Олег ушёл в спальню, а я внимательно перечитала заклинание и заклятия. Видела я их раньше, но не среди переводных текстов. Доступ к магической литературе у вовлеченцев ограничен, и вне отдела я могла прочесть только фрагменты студенческих лекций и «Сборник отрешённого волшебства», то есть заклятий, заклинаний и обрядов, запрещённых к применению.
Перед внутренним взором развернулись страницы сборника. Никаких сомнений нет, серодворец копировал «Отрешённик». Что именно хочет сделать копиист, понять невозможно, мне попался фрагмент с осевым волшебством — фундаментом, на котором выстраивается волшебство направляющее.
Второй и третий лист Олег нашёл там же, в газетах.
— И что не так с этими копиями? — спросил он.
— Всё не так, — ответила я и принялась импровизировать: — У нас прошла информация, что в городе завелась тоталитарная секта, которая планирует человеческие жертвоприношения. Репортаж особого интереса у читателей не вызвал, в милиции от нас отмахнулись, но директор сказал, что это не пустые сплетни. Я видела их священную книгу. Добротный самиздат, ты же понимаешь, что при современном уровне полиграфии качественный томик можно сделать и в домашних условиях. Или заказать первой попавшейся фирмочке, которая оказывает полиграфические услуги. (Олег кивнул, пока мои слова звучали убедительно). Текст в книге сборный, надёрган из религиозных писаний разных стран и народов, главным
