— Неб, — с замиранием в сердце крикнула Маша, — как почувствуешь, что можешь схватиться за поручни, белые такие, прыгай.
— Да, ясно, — буркнул он в ответ, не спуская глаз с двух белых труб по краям двери.
Прыжок. Еще один. И еще. Ошибка будет стоить жизни. Не только ему, но и Маше, которая доверилась и свернула с желтой дороги. Неб сосредоточился на поручнях, и когда Сехмет издала громкий клич, он сорвался с ее спины и мертвой хваткой ухватился за поручни. Маша, словно коала эвкалипт, обхватила его тело руками и ногами и дико орала от страха.
— Дверь открывай, — ни жива, ни мертва, прошептала девушка, указывая на ручку.
Сейчас или никогда. Выдохшаяся Сехмет отставала. Не замечая богини, оседланный Джуоо единорог настигал поезд. Неб, стиснув зубы, еле уцепился за ручку и потянул ее на себя. Небольшого усилия хватило на то, чтобы дверь отворилась. Свобода близка — залезть и захлопнуть за собой, как раз в тот момент, когда перед дверью появилась морда единорога.
— Мы сделали это, Маш-шу, — оседая на пол, закрыв лицо грязными от мазута руками, прошептал Неб. — Слава богам.
— Ты чуть не сорвался, — немеющими губами добавила девушка. — Неб…
Она расплакалась и, взяв молодого человека за руки, уткнулась носом в его лоб.
— Все хорошо, моя любимая Маш-шу, мы живы… Все хорошо…
— Идем, — она подняла его следом за собой, увлекая в глубь вагона.
Почему-то девушка чувствовала, что самое страшное уже позади, и Создатель не сможет проникнуть на поезд, несмотря на то, что ее единорог, не отставая скакал за последним вагоном.
На подгибающихся ногах двое только что спасшихся ввалились в вагон, и тут перед ними открылась новая проблема. В коридоре стояла Меритатон в костюме проводницы и держала за горло Ивана Дуракова. Парень безвольно смотрел перед собой и ничего не предпринимал.
— Ваня! — ахнула Маша, но ее голос затерялся в шуме.
— Я знаю, чего она боится, — сквозь зубы прошипел Неб, срывая с пояса подаренный некоторое время назад фонарь.
— Ваше Величество… — ошарашено глядя на китайский артефакт, девушка закрыла рот рукой.
Но фараон предпочел не размениваться на слова, а включить фонарь и направить его свет в спину женщине. У него от ладоней отделились две золотистые змейки, цепи Справедливости, и в направленном пучке света направились к цели.
Обжигающая боль прошлась по спине проводницы, и она отпустила жертву. Прижавшись к стене, она на мгновение почувствовала облегчение, но обжигающий свет добрался до щеки, шеи, ладоней… Боль распространялась по телу и становилось тяжело дышать.
— Эй, Иван! Сетов выродок! — ругнулся Неб, чтобы привести программиста в чувство.
Пара секунд, и чары измученной царицы развеялись. Дураков огляделся.
— О! Машка! Тутик! Вы?!
— Что бы ты без нас делал, а? — подмигнула ему сестра. — Давай, целуй принцессу и домой, что ли!
Измученная проводница, стиснув зубы, стонала от боли. А тут еще и в окно пробился яркий свет то ли от единорога, то ли от посоха госпожи Джуоо.
Закрывая девушку от всепоглощающей силы Создателя, Ваня прикоснулся к ее губам.
— Я тебя люблю. Очень сильно. И никому не отдам, — шепнул он прежде, чем крепко обнять проводницу и поцеловать ее взасос.
Ударной волной выбило дверь в последнем вагоне, и всепоглощающий дико-белый свет объял все вокруг. Маша почувствовала, что летит словно в замедленном кино, спиной назад, на рельсы… нет… в пропасть.
— Маш-шу! — то крик Неба, заглушаемый стуком колес, победным кличем госпожи Джуоо или безумным ржанием ее единорога.
Маша видит, как руки любимого тянутся к ней, он хочет схватить ее, чтобы упасть в объятья смерти вместе. Его обреченный взгляд говорит о многом. Но уже не успеть попрощаться. Ваня, возможно, спас Иру. А им с Небом пришлось отдать за их счастье свои жизни. Девушка закрыла глаза, приготовившись к смерти, когда почувствовала, что упала на мягкое теплое облако. Так вот он какой… Рай…
Но откуда в раю взялся тошный вопль будильника и писклявый голос китаянки, вещающий о том, что московское время восемь часов. Маша повернула голову и уткнулась носом в мягкое шелковистое облако. Ее руки обнимали кого-то теплого и пушистого.
— Неб, — мурлыкнула она, поворачиваясь набок.
Раздалось истошное 'мяу', и маленькое мохнатое существо выскользнуло из объятий девушки. Приоткрыв глаза, она увидела, что перед ее лицом на подушке сидит рыжая кошка. Не какая-то бродячая дворняжка, а ее Васька, подарок ее бывшего, который изменил на даче с подругой.
Голова раскалывалась, будто Маша и не спала вовсе. Положив одну руку на лоб, она встала и осмотрелась. Нет, окружающее больше походило на ее съемную квартиру в Чертаново, нежели на потусторонний мир.
— Приснилось?! — устало сказала она, подойдя к зеркалу.
На девушку смотрело нечто вымотанное, грязное, уставшее, в драном льняном платье отнюдь не современного покроя, а обе руки — туго перебинтованы.
— Или не приснилось? — наклонив голову, Маша посмотрела на отражение.
В прихожей надрывался от звонка обычный городской телефон, который девушка держала в квартире только потому, что был установлен лед двадцать назад, ведь в основном она пользовалась сотовым. Пожав плечами от недоумения, она взяла трубку.
— Ну наконец-то, Машка, — раздался взволнованный голос бывшего, одногруппника Васьки, — я тебе полчаса на сотовый звоню, а ты не…
— Он у меня в сумочке…
Девушка стрельнула глазами в сторону пустого пуфика, где обычно и жила ее сумочка со всеми документами и мобильным телефоном.
— А сумочку украли, — единственное, что могла сказать она в ответ.
Это про себя она думала: семнадцатого июня вечером она пришла в гости к брату, он тогда принес флешку, благодаря которой можно было отправиться в Древний Египет. Если начиная с этого момента все было сном, то можно предположить, что сумочка с мобильником находятся у Вани. Не мог же вор, укравший сумочку, до сих пор не вынуть сим-карту!
— Ну ты даешь! Кстати, экз через час, а ты все еще дома?
— Прости за глупый вопрос, Вась, — мялась девушка, — не подскажешь, какое сейчас число?
— Когда я выходил из дома, было восемнадцатое июня две тысячи седьмого года. А у тебя имеется другая информация?
'У меня такое чувство, что вчера была середина фармути тысяча триста четырнадцатого до нашей эры! — чуть не сорвалось у Маши с языка, но она решила не издеваться над Васей. Чего доброго, еще подумает, что его бывшая до сумасшествия перечитала учебник истории. А может, она и на самом деле переучила? Что Ване пришлось вызывать такси и везти сонную сестру домой. Без сумочки. Брат он такой, только свои компьютеры помнит, а о чужих вещах ему позабыть ничего не стоит.
Что-то не клеилось. Девушка теперь смотрела на свое измазанное грязью лицо в зеркало в прихожей. Допустим, она уснула в обнимку с учебником, и брат привез ее домой. Только откуда было взяться египетскому платью и порезам на ладонях. Если это не следствие ритуала Меритатон, нужно быть совершенно безмозглой блондинкой, чтобы резать колбасу или хлеб тыльной стороной ножа, изо всей силы налегая на лезвие обеими ладонями. Такую глупость Маша могла совершить только в абсолютно невменяемом состоянии. А раз она оказалась в таковом, то брат с Кирюхой ради шутки могли и в египтянку ее нарядить в надежде, что глупой сестренке приснится какой-нибудь сон о древности.
— Странно. Очень странно.
— Что? — непонимающе вопрошал Васька в трубку.
— Ничего, приеду к девяти! — пообещала Маша и тут же направилась в душ.
