И там скапливалась всякая дрянь. А система вывода её из лёгких не могла справиться с этой дрянью.
Он не испугался. Ощущение было обычным. Оно настигало его регулярно два-три раза в год. И всегда не вовремя. К этому он тоже привык.
Пришлось вставать. Вызывать квалифицированную команду дроидов. Задействовать всё медицинское оборудование.
Приступ удалось погасить где-то к началу шестого. Потом был короткий сумрачный сон. Задыхался он всё равно. Приступ был снят, но лёгкие болели. Жгли изнутри. Вдуваемый воздух скрёбся о них, как наждак. Это было глубоко неприятно. Но терпимо. Это должно было пройти через пару дней. Пока всё, что можно было с этим сделать — жить.
Этим объяснялась его чрезмерно медлительная речь. Даже на руку. Лучше поймут и услышат. Сосредотачиваться на словах ему не было нужды. Он мог говорить, не думая. Всё было продумано вперёд. Выучено наизусть. И главное, эта тема была ему хорошо знакома.
Не мешала думать. Не мешала вспоминать. Если б не удушье — ему бы снились странные сны. Это он знал точно. Сны-предупреждения, сны-опасность. Откуда-то изнутри.
Иногда его нездоровье шло только на пользу его мыслительным способностям.
И это следовало обдумать.
Вместе с императором.
Снова Дом-2
— Что ты об этом думаешь, мой мягонький?
Это обращение высокой рыжеволосой женщины было адресовано не маленькому домашнему зверьку. Тот, кого она так назвала, был размером со взрослого ботана, и им и являлся. Он сидел перед ней, небрежно развалясь в кресле. Поза готового к бою хищника, который ради исключения решил притвориться, что греется на солнышке. Пышная, плотной укладки шерсть кремового цвета. Глаза, которые напоминали Мон Мотме моря её родины в самую лучшую погоду. Фиолетовый кристалл чистой воды с узкими полосками зрачков посередине.
В каюте было слишком много света.
Ботан небрежно поигрывал хрупким инфокристаллом. Мягкие лапки-коготки не выронили бы его ни в коем случае. И не повредили. Мон Мотма была совершенно спокойна на этот счёт.
Борск Фей'лиа приехал около десяти минут назад по стандартному времени. Отмахнулся от ритуальных предложений помыться, поесть, освежиться, отдохнуть с дороги, и сразу проследовал в каюту. Куда две минуты назад вошла и Мон Мотма.
Телохранителей сюда не пускали. Двое слишком доверяли друг другу и не доверяли другим.
Она стояла, он сидел. Она была в традиционном белом, он, пренебрегая обычаями знати своей родины, которые предпочитали пышную одежду, в чём-то немарком и тёмном. Она с гладкой бледной кожей, он в плотно прижатой шерсти. Она человек, он ботан. Тем не менее, эти двое были не контрастом, а идеальным дополнением друг друга. Их пара как сложилась, так не разрывалась никогда.
Она была официальной главой Альянса. Он — неофициальным.
Борск отмерянным движением отослал инфокристалл на середину стола.
— Наши знакомые незнакомцы, моя рыжеволосая любовь, — ответил он, — представляются мне существами ранга господина Палпатина. А мне это не нравится.
— Мне тоже, — согласно кивнула Мотма.
— Слишком много тайн, — пояснил Борск. — Слишком много информации. Слишком много заявлений о том, что их единственная цель — устранить двух ситхов. Слишком личная вражда. Это наталкивает меня на мысль, — он презрительно чихнул и пригладил усы, — что мы имеем дело с группой невыявленных одарённых. Если это так, мы — потенциальные пешки в их игре. Так было всегда, — снова раздался его презрительный фырк-чих. — С начала существования галактики форсьюзеры никак не могли поделить в ней место. Джедаи убивали ситхов, ситхи уничтожали джедаев… В своей борьбе они использовали политические группы, доверчивых идиотов и прямой шантаж власть имущих. Поскольку у наших знакомых незнакомцев враг — два ситха, осмелюсь предположить, что это кто-то из недорубленных джедаев. Надеюсь, моя рыжеволосая госпожа, вам не надо освежать память вашей молодости и говорить, что нынешние легенды про джедаев отдают детскими сказками и нашей собственной пропагандой?
— Да, — ответила Мотма и поморщилась. — Веришь ли, пушистик, я тогда была почти благодарна Палпатину и его выученику. Штурм джедаями Сенатского комплекса мог быть ужасен.
В ответ раздалось фырчание. Борск таким образом выражал одновременно презрение и веселье. Зрачки его, недавно суженые в две полоски, теперь растеклись округлыми ромбиками и пульсировали, выдавая настроение.
— И сейчас будет не лучше, — фырчание плавно перетекло в слова. — Я не склонен верить людям, которые уверяют, будто после смерти врага будут полностью удовлетворены и навсегда исчезнут с политического горизонта. Вы станете главой Республики, и мы не будем вам мешать! — фырк перерос в агрессивную вибрацию в горле, предшествующую рыку. — Кому они сказки рассказывают? Если они существа ранга Палпатина, что им мешает после его смерти захватить власть и править галактикой? Или набиться к тебе в советники, моя рыжеволосая ведьма?
— Всё так, — кивнула Мотма, — но меня настораживает то, что они, похоже, сами свалить Палпатина не могут. Они прикрываются нами…
— Именно. Прикрываются. Если старый хрыч пронюхает про то, что кто-то выжил, он их накроет только так…
— Борск, но их поистине бесценная информация, она говорит о том, что они очень легко могут внедрять агентурную сеть в недра властных структур, — Мотма покачала головой. — И тем не менее, они используют её не для себя, а делятся с нами…
— Моя рыжеволосая любовь, — раздалось новое фырчание. Борск выпустил и спрятал когти. На полировке стола это не сказалось. Зато в когтях у него снова оказался инфокристалл. Он подержал его и снова пустил на волю. — Кто тебе говорит, что они не используют её для себя? Используют. Так же, как они использовали информацию о нас, чтобы выйти с нами на связь и подчинить своим целям. Всё очень мило, моя любовь, — он вскинул голову и вздыбил шерсть. Глаза его горели мрачной иронией. — Но если они полагают, что вечно будет таскать нас за шкирку, то ошибаются крупно.
— Они могут предполагать, что мы захотим вести свою игру.
— Конечно, — презрительный чих. — Но они считают, что мы не сможем отказаться от их воистину бесценной информации, — чих новый. — И ещё они будут считать, что мы поведём игру параллельно с ними и пользуясь их подачками. Моя рыжеволосая любовь, — глаза его прищурились, зрачки, соответственно, растеклись ещё шире. — Почему я считаю, что это ранг форсьюзеров. Потому что они во все времена и в любой ипостаси были уверены, будто их владение Силой делает их в три раза умней любого существа, которое такого навыка не имеет. Они ошибаются. Сила — не мозги. У господина Палпатина именно с черепушкой всё в порядке.
— Не всегда, — сказала Мотма.
— Всегда.
— Совсем недавно…
— Даже если всё было так, то уже не сейчас, моя рыжеволосая любовь, — Борск сощурился и вновь на секунду выпустил когти. — Сейчас восстановилось то, что было. Ум. А Сила ему только подспорье. Как мне кажется, именно поэтому наши таинственные незнакомцы и не могут его величество одолеть. А нас они кормят своими сказками уже пятый год. И им до сих пор кажется, что мы у них на крючке, — Борск презрительно сузил глаза ещё сильней, вплоть до двух щёлочек. Мотма мимолётно полюбовалась, какой он сейчас хищный, уверенный и красивый. — Это глупо. Одарённые — ксенофобы и глупцы. Им кажется, что наши успехи последних лет — их рук дело. Но мы-то с тобой знаем, моя рыжеволосая любовь…
— Борск, — Мон Мотма наконец-то села, — ты считаешь, что нам стоит начать играть против
