Лабиринты встреч

Влада Воронова

Лабиринты встреч (Рассказ) Сборник «Левый берег» — 02

Каким чудом я не сшибла этого идиота и не размазала его по асфальту от одного светофора до другого, знает только моя машина. В том, что идиот остался жив, исключительно её заслуга. Как и в том, что я не врезалась в столб.

Да, машинка у меня чудо — вёрткая, как угорь, и послушная, как продолжение собственной руки.

Я два года собирала её из металлолома и сделала именно такой, как мне и мечталось — что по дизайну, что по рабочим качествам. В автопарке всех от зависти в узел завязало, когда я приехала показать, ради чего пласталась столько времени.

И теперь этот шедевр автомобилестроения едва не превратился обратно в металлолом!

Порву мерзавца!!!

Я выскочила из машины и сгребла парня за куртку.

Это лишь кажется, что я маленькая и тоненькая, а на самом деле…

Нет, то, что я мелкорослая и тощая, как огрызок карандаша, — факт. Просто… Ладно, об этом чуть позже, а прямо сейчас мне нужно хорошенько разукрасить одну наглую морду. И плевать, что её обладатель выше меня на полметра и вчетверо шире в плечах. Урою гада!

От обиды, страха и бешенства я совсем забыла главное правило бойцовского клуба — никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимать руку на того, кто слабее. А этот парень, несмотря на внушительные габариты, не продержался бы против меня на ринге и пяти секунд.

Остановить уже сформированный удар невозможно, и всё, что я сумела сделать — это направить его по касательной. Надеюсь, моей случайной жертве было не очень больно…

И тут выяснилось, что парень ничего не заметил — ни того, что едва не попал под машину, ни кулачного удара.

Он сидел на асфальте там, куда я его толкнула, и плакал так, что у него не оставалось сил даже на дыхание. Он пытался вдохнуть, но тут же опять тонул в слезах.

Похоже, плакать он начал ещё до того, как столкнулся со мной. Точнее, едва не угодил под машину именно потому, что ничего не видел и не слышал из-за слёз.

Наткнуться посреди дороги на рыдающего взахлёб парня — такое не каждый день случается. Особенно если парню уже не пятнадцать, а двадцать пять как минимум.

Мне казалось, что я готова ко всему на свете и уже ничего и никогда не сможет меня удивить, и тем более — заставить растеряться. Но сейчас от этого заблуждения не осталось и молекулы.

Не знаю, сколько бы я проторчала столбом посреди улицы, если бы не милиция.

Когда надо, этих стражей порядка не дозовёшься, зато когда они и на дух не нужны, пожалуйста, — сразу же тут как тут.

К нам приближались аж три мента — два гибедедешника и один пепеэсник, а взяткобрательные намерения столь явственно сияли на их физиономиях, что затмевали солнце.

Я схватила парня за плечо и потащила к машине.

— Всё в порядке! — крикнула я потенциальным мздоимцам. — Это мой брат.

Парень подчинялся безвольно, будто робот, и ни на секунду не прекращал рыданий.

Я ткнула его на заднее сидение и повезла на задний двор клуба. Место там тихое, спокойное и совершенно уединённое — можно будет разобраться во всём не торопясь и без лишних ушей.

— Ты куда меня везёшь? — заорал вдруг парень.

— В спортивный клуб «Симаргл». Или ты предпочитаешь жаркие объятия ментов?

— Ментов? — испуганно переспросил парень. — Я что-то натворил?

— Не знаю. Хотелось бы надеяться, что нет. Перспектива оказаться соучастницей преступника меня отнюдь не радует.

Парень потёр ладонями лицо.

— Я… Я ничего не помню! — вскрикнул он. — Я даже не знаю, кто я такой!

Я посмотрела на него в зеркало заднего обзора. Парень выглядел испуганным и растерянным. И, похоже, не врёт и не притворяется. Плакать так, как рыдал он несколько минут назад, ни один актёр не сможет. Такое с людьми бывает только в состоянии сильнейшего психологического шока.

А такие состояния нередко сопровождаются амнезиями. Психика просто не в силах выдержать потрясения и защищается от невыносимой боли, сдвигая воспоминания из сознательной части в подсознание.

— Всё будет в порядке, — мягко сказала я. — Когда ты немного успокоишься, память восстановится.

— Подожди, — сказал парень. — Но ведь клуб «Симаргл» с другой стороны квартала.

— Здесь служебный вход.

— Да кто нас там пропустит?

— Я тренер. В основном через служебные ворота и хожу.

— Ты — тренер? — не поверил парень. — Такая соплюха?

— Мне двадцать два.

Парень заёрзал, пытаясь разглядеть моё лицо.

— Я узнал тебя. Ты Кира Аберина. Чемпионка «Кубка Троеславия» этого года. Ты была единственной женщиной на турнире. Никто и представить не мог, что такая пигалица может заваливать здоровенных мужиков.

Я пожала плечами.

— Чем мельче мишень, тем труднее в неё попасть. А болевой точке всё равно кто по ней ударит — здоровенный амбал иди девушка мини-формата. К тому же законы механики одинаковы и для мужчин и для женщин. Если вынудить противника сделать определённую серию движений, он свалится на татами сам — просто потому, что есть позиции, в которых тело не может сохранять равновесие. Поэтому, когда идёт бой с противником намного сильнее тебя, надо так выстроить стратегию, чтобы дело ни разу не дошло до прямого жёсткого спарринга. Не сумей я этого, меня бы изувечили в первые три секунды. Собственно, я победила только потому, что спортивный поединок связан множеством ограничений, даже если и называется «боем без правил». В реальной уличной драке шансов у меня было бы немного.

Парень посмотрел на меня с недоумением.

— Тогда почему ты на это пошла?

— Из-за машины. Она слишком экзотична. Чтобы спокойно на ней ездить, надо быть знаменитостью, не менее яркой, нежели сама машина. Так что мне придётся победить на турнире и в следующем году.

— Ты так уверенно об этом говоришь.

— Без уверенности нет победы.

— С чрезмерной уверенностью её тоже не бывает.

— Да ты философ, — одобрительно усмехнулась я. — Вылезай, приехали.

Во дворе я разглядела парня как следует.

Красивый. Это первое и главное, что о нём можно сказать. Я даже представить не могла, что подобная красота может существовать не на рисунке, а в живом виде.

Кудрявый синеглазый брюнет атлетического сложения, идеально правильные черты лица, нежная и чистая кожа, ровный золотистый загар. А в придачу ко всем этим совершенствам — какая-то особая сексуальная аура, тревожная и уютная одновременно. Н-да, хорош экземпляр. Девки должны ему на шею гроздьями вешаться.

Зато меня от таких всеобщих любимчиков всегда тошнило. Это не мужчины, а место общего пользования. Целовать губы, которые до тебя перемусолила половина города, если не больше? Ну уж нет.