Этот день мы запомним на всю жизнь.
Правильно говорят, понедельник день тяжелый. Ион отсутствовал уже около пятнадцати минут, и когда я решил идти ему на помощь, то увидел, как он бежит по аллее.
— Заводи мотор! — кричал он громко, и я, рассчитав все точно, рванул как раз в тот момент, когда он плюхнулся на заднее сиденье. Из дачного поселка мы выехали через две минуты, почти не задержавшись у ворот.
— Что-нибудь нашел? — спросил я.
— Нашел, — кивнул Ион, доставая какую-то темную книжечку, — это его записная книжка. Я успел схватить ее и сразу выскочил. Кабинет у него действительно на втором этаже, и там уже полно народу.
— Неужели они не увидят его правого запястья?
— А может, они не хотят его видеть? — спросил Ион, взглянув на меня. — Может, им хочется, чтобы он умер от инфаркта.
— Ничего не понимаю, — честно признался я, прибавляя газ, — нужно отнести эту книжку Михалычу. Есть там фамилия Скрибенко или нет?
— Есть, сказал Ион, открывая страницу на букву «с».
— Может, и Коробков есть? — пошутил я, но Петрашку добросовестно открыл страницу «к».
— Нет, — чуть разочарованно произнес он, — Коробкова нет.
— Жаль, — я посмотрел на часы. — Ребята, наверно, беспокоятся, мы задержались на этой даче почти на полтора часа.
— Останови машину рядом с телефоном, — предложил Ион, — нужно позвонить, узнать, что нового.
Когда мы въехали в город, я остановил машину, и Петрашку побежал звонить. Вернулся он почти сразу.
— Михалыч просит быстро вернуться. Не хочет говорить по телефону. Не стал меня слушать, сказал, чтобы я срочно приехал. У них что-то случилось.
— Что могло случиться, — недовольно пробормотал я, срывая автомобиль с места. На работу мы приехали через десять минут. Был уже третий час дня. Мы умирали от голода и усталости. В кабинете Михалыча сидели все ребята. Даже Владик Дятлов никуда не ушел.
Они ели бутерброды, взятые в нашем буфете, и запивали минеральной. Мы, конечно, не трезвенники, но в нашей группе Михалыч установил жесткий режим безалкогольной зоны. Если кто-нибудь попадется, то сразу вылетает из группы.
Пить можно только в нерабочее время. По нашим лицам Михалыч понял, что у нас не очень приятные новости. У ребят были такие растерянные лица, что мы почувствовали себя не очень хорошо. Хонинов сидит отвернувшись. Дятлов держится за больную руку. Миша Бессонов что-то жует, Аракелов сидит, прислонившись к спинке стула и закрыв глаза, а Маслаков стоит у окна. Увидев нас, Михалыч хмуро спросил:
— Были у Липатова?
— Были. — Ион прошел к столу. Я сел у входа. — Он сегодня не вышел на работу, оставшись ночевать на правительственной даче.
— И вы поехали туда?
— Да. Но нас туда не пускали. Целый час потратили, пока уговаривали нас пропустить.
— Ты тоже уговаривал? — не поверил Михалыч.
— Немного, — признался Ион, — одному даже врезал, чтобы не вел себя так нагло.
— Подействовало?
— Не очень. Никита придумал для охраны байку про машину, которая якобы пропала у Липатова, а мы ее нашли. Тогда нас пропустили. Вернее, не пропустили, а вместе с нами поехали к Липатову, чтобы сообщить о найденной машине.
— Ты поймал их на самом уязвимом месте, — кивнул Михалыч, обращаясь ко мне, — молодец, Никита. Что дальше?
— Мы поднялись наверх и обнаружили умершего Липатова. Вернее, убитого.
Он лежал на кровати в костюме.
— С чего ты взял, что он убит?
— Правый рукав рубашки был расстегнут. Я перевернул его на спину и увидел на запястье характерные синяки, словно ему сжимали руку или держали, когда он вырывался. И след от укола.
— Выводы? — строго спросил Михалыч, нахмурившись еще больше.
— Его убили, но… — замялся Ион.
— Договаривай, — потребовал подполковник.
— В общем, что-то не так. Его убили, но убили так, чтобы мы сразу поняли. Ему даже не застегнули рубашку, чтобы все сразу увидели его руку.
— А ты потом застегнул?
— Конечно, застегнул. Я вернулся в дом второй раз. Подполковник удивленно посмотрел на него.
— Захватил его записную книжку, — Петрашку достал темную книжку и положил ее на стол, — фамилии Коробкова нет, зато Скрибенко имеется.
— Зачем он ему дал свою машину? — покачал головой Михалыч. — Чиновник такого уровня дает свой автомобиль какому-то мелкому клерку. Как мне все это не нравится, ребята, как мне все это не нравится.
— Я об этом тоже думал, — согласился Ион, — нужно найти эту стерву, которая нам сообщила о Коробкове, и выяснить, почему она хотела, чтобы мы его брали именно в понедельник ночью. И почему там оказался Скрибенко. По рассказам его коллег, личность совершенно серая, пустое место. Он мог быть только курьером. Непонятно, как ему могли доверить такие деньги. По моим наблюдениям, между Липатовым и Скрибенко разница была, как между Солнцем и нашим светильником на столе.
— Все было подстроено, Ион, — печально говорит Михалыч, — все было подстроено. И смерть наших товарищей тоже.
— Как там родственники?
— Плохо. Жену Байрамова увезли в больницу, боятся выкидыша, у жены Зуева истерика, у матери — сердечный приступ. И еще эта фотография, — вздохнул Михалыч.
— Какая фотография? — не понял Ион. И я ничего не понял. Михалыч посмотрел на Бессонова и кивнул ему, разрешая говорить.
— Наша лаборатория установила, что фотография, где сняты полковник Горохов и Скрибенко, была смонтирована, — напряженным голосом сказал Бессонов.
Петрашку посмотрел на меня. У нас, наверно, был идиотский вид.
Глава 14
После ночного бдения он мог немного отдохнуть. Вообще-то заместители начальников московской милиции не обязаны были дежурить по ночам. Для этого было достаточно офицеров более низкого ранга. Но операцию против Коробкова нужно было проводить давно. Еще вчера, получив сообщения о группе Коробкова, он понял, что должен сам руководить этой операцией. Он подозревал, что задержание может быть трудным, предполагал, что бандиты окажут сопротивление, но на такой результат не рассчитывал. Группа Звягинцева действовала, как обычно, четко и продуманно. Но никто не предполагал, что, кроме Коробкова и его «шестерок», в доме окажется еще и сотрудник Кабинета Министров. Мало того, он еще и выбросился из окна, создав дополнительные трудности и Звягинцеву, и самому Горохову. Плюс ко всем этим неприятностям было то обстоятельство, что, по распоряжению самого заместителя министра внутренних дел, он разрешил присутствовать на ночной операции молодой журналистке из популярной газеты.
Но ночные неприятности на этом не кончились. Он сидел в кабинете, когда узнал о ранении Дятлова и перестрелке, устроенной группой Звягинцева. Полковник не сомневался, что сотрудники Звягинцева действовали так лишь в силу необходимости и применяли оружие там, где по-другому было невозможно. Но
