две недели назад за хранение наркотиков. Ты понимаешь, что меня беспокоит? Он не должен себя так вести. Если он готовит новое крупное дело, он обязан залечь на дно, не привлекать к себе ненужного интереса, не светиться. А вместо этого он разъезжает по городу, бывает в казино, даже не побоялся в тюрьму приехать.
Гвоздев молча слушал.
— И, наконец, самое важное, — окончательно добил его Горохов, — такой мастер, как Счастливчик, ни за что не обратится к малознакомому человеку, каким является для него Пирожков, чтобы он дал ему своих, вообще незнакомых, парней.
Он не пойдет на операцию с чужими людьми. Ему вообще не нужны посторонние нахлебники. Он вскрывает любой сейф за полчаса. Зачем ему помощники?
— Вы думаете, мы ошибаемся? — поднял голову Гвоздев.
— Не знаю. Но в любом случае людей ему дать нужно. И конечно, не бандитов Пирожкова. Нужно будет послать наших ребят, достаточно толковых и грамотных, чтобы они могли самостоятельно действовать в экстремальных обстоятельствах.
— Я хотел отобрать своих, — предложил Гвоздев, — но Пирожков просил никого из наших не посылать. Он говорит, что люди Крота могут узнать моих ребят.
— И правильно говорит, — недовольно пробурчал Горохов, — это мы никого из них не знаем. А у них на нас заведена настоящая картотека. Они могут действительно узнать кого-нибудь из наших ребят.
— Что делать? Вызывать кого-нибудь из другой области?
— Нежелательно. Нужны местные. Сколько человек хочет Счастливчик?
— Четверых. Причем, он специально предупредил, чтобы это были не вчерашние школьники, а достаточно взрослые люди, лет под тридцать.
— Может, он нападение готовит? — предположил Горохов и тут же покачал головой, опровергая себя. — Нет, это не в его правилах.
— А может, ему нужно кого-то избить? — высказал свое мнение Гвоздев. — Или убить?
— И для этого он нанимает неизвестных ему людей через Пирожкова? — скептически спросил Горохов. — Здесь все не сходится. Нам нужно крепко подумать, Гвоздев, очень крепко.
— А людей мы ему дадим? — напомнил подполковник. — Ему же нужны четверо.
— Конечно, дадим. Четверо, — задумчиво протянул Горохов. — Кажется, у меня есть подходящие кандидатуры. Они обычно работают в масках, и их почти никто не знает. Сотрудники из бывшей группы Звягинцева.
— Их же отстранили от работы, — изумленно сказал Гвоздев.
— Тем более, — подмигнул ему Горохов, — они ведь должны сыграть роль бандитов, а не сотрудников милиции. Я думаю, они согласятся.
Глава восьмая
Эта была самая несчастливая суббота в нашей жизни. Если, конечно, не считать того тяжелого понедельника, когда погибла наша группа. Если тот день был просто катастрофой, то эта суббота стала полным провалом. А еще говорят, что суббота — день хороший и все тяжелые дни бывают либо в понедельник, либо в пятницу, тринадцатого. Но оказалось, что иногда очень тяжелой бывает и суббота.
Конечно, на наших действиях сказывалось и то, что мы работали без поддержки, фактически предоставленные самим себе. А Сережа Хонинов, хотя и был настоящим товарищем и очень смелым человеком, явно не дотягивал до уровня Звягинцева. Сказывалось отсутствие должного опыта. В общем-то, мы подставились глупо и завалили все глупо. Так глупо, что об этом не хочется даже вспоминать.
В пятницу вечером я обнаружил, что за мной следят. И избавиться от гавриков, которые меня «вели», было нетрудно. В метро я их сначала помучил, а потом легко оторвался. И приехал на встречу в бар Славы, только немного опоздав. Все остальные были уже на месте. Наш подопечный поехал к себе домой, не заезжая сегодня к любовнице. Он должен был заехать к ней завтра днем. Обычно он заезжал сначала к ней, а потом ездил в сауну. Хотя мне казалось, что мужчина должен действовать несколько иначе. Сначала ездить в сауну, а потом к любовнице. Но он, видимо, соответствующе и относился к своей «даме сердца».
Сперва он приезжал к ней, сразу после работы, заканчивая свои служебные дела в субботу примерно в три-четыре часа дня. И затем в сауну, где его ждали друзья.
Мы специально проверяли, а Маслаков даже в баню заходил. Там шло обычное дружеское застолье и собирались близкие друзья нашего подопечного.
Я приехал на встречу в плохом настроении, и Сергей сразу все понял, когда я вошел в бар и плюхнулся на скамью.
— У тебя проблемы? — спросил он.
— Мотин решил послать за мной своих наблюдателей, — угрюмо пояснил я.
Ребята переглянулись.
— Может, ты ошибся, — предположил Аракелов, — может, это были не они?
— Я проверял. Точно они. Сегодня Мотин меня мордовал три часа. А потом еще пришел его начальник и тоже задал пару-тройку неприятных вопросов.
— Они не отстанут, пока нас не дожмут, — зло сказал Хонинов.
— Им же нужно кого-то наказать, — резонно заметил Маслаков, — сколько людей погибло, а виновных нет. Им нужно кого-то наказать, вот они и собираются обвинить нас во всех прегрешениях. Им даже выгодно нас подставить.
— Они так и сделают, — подтвердил я, вспомнив мой допрос, — они уже точно хотят во всем обвинить нас. В лучшем случае уволят из органов. В худшем — отдадут под суд.
— Закончили дискуссию, — подвел итог Хонинов, — давайте лучше подумаем над нашим делом. Это сейчас для нас важнее всего.
— Он уже дома, — доложил Аракелов.
— Сегодня, да, — согласился Маслаков, — нам нужно договориться на завтра.
— Будем действовать, как условились, — подвел итог нашему совещанию Хонинов, — и без вольностей. Раз Мотин решил устроить за нами наблюдение, значит, уже согласовал этот вопрос с начальством. Значит, для себя они уже все решили. Сделаем так — завтра ты, Никита, будешь сидеть весь день дома. Пусть они тебя пасут там, в квартире. У тебя должно быть абсолютное алиби. Весь день ты должен не просто сидеть дома, а появляться время от времени на балконе, выносить мусор, беседовать во дворе с соседями, чтобы все видели и знали, как ты провел этот день. Ты меня понимаешь, Никита? Очень важно, чтобы ты весь день был у них на виду.
Я подавленно кивнул головой. Конечно, он был прав. Если завтра я не смогу гарантировать, что за мной нет хвоста, — вся наша операция никому не нужна. В таком случае мы из охотников автоматически превращались в дичь. И еще неизвестно, для кого мы в таком случае загоняли нашего подопечного. Это как на охоте, когда стая волков охотится на лося и в пылу охоты не замечает, что их уже обложили флажками со всех сторон и скоро встретят ружья егерей и охотников.
В общем, домой я возвращался в таком паскудном настроении, что об этом лучше не вспоминать. Мне казалось, что в субботу все будет по-другому. Откуда нам было знать, что нас ждет в субботу.
Про остальное я уже напишу со слов ребят, которые мне все потом рассказали. В субботу поначалу все было, как мы условились. Я остался дома, выходил на балкон, улыбался соседям, делал несколько раз зарядку, гулял по двору, даже сыграл в футбол с дворовым молодняком, очумевшим от такого гостя.
Для них я был почти герой, они знали, что я работал в МУРе. Я даже успел заметить парочку моих наблюдателей, которые сидели в машине, стоявшей прямо напротив моего двора. Они не очень и таились, из чего я сделал вывод о правильности суждений Хонинова. Видимо, действительно Мотин для себя все уже решил. И теперь ему важно было спровоцировать меня или наших ребят на какой-нибудь необдуманный поступок, чтобы окончательно решить наш вопрос.
