всяком случае, настоящие алкоголики прекрасно засыпают и без снотворного.
— Молодец, — кивнул генерал. — Вот это другое дело.
— Отсюда можно сделать вывод: кто-то неизвестный пришел утром к Сайфулину, напоил его водкой, куда подмешал снотворное, и затем, оставив спящего хозяина квартиры, включил газ и вышел на улицу. При этом не забыл забрать с собой пустые бутылки.
— Ты понимаешь, что говоришь? — От волнения генерал перешел на «ты». — Получается, что это не случайный взрыв, а террористический акт.
— Точно так, товарищ генерал, — подтвердил Левитин.
Генерал посмотрел на Машкова.
— Я тоже так думаю, — сказал тот.
— Странная история, — нахмурился генерал. — В общем, так… Вы, Левитин, занимаетесь взрывом на Малой Бронной. Нужно все проверить еще раз. Если это террористический акт, мы обязаны знать, кому он был нужен и кто организатор.
Вы, Машков, проверяете Тетеринцева и его людей. Не забудьте, что речь идет об оружии. Ваши группы должны заниматься только решением этих задач. Все остальные дела отложите. Рыженкова уверяет, что оружие доставят для каких-то подонков.
Черт возьми, если бы Кривцова быстрее пришла в себя, мы могли бы узнать, что именно они говорили. Можно даже дать ей послушать все голоса в парламенте, чтобы она определила собеседника этого Малявко.
— Понимаю, товарищ генерал, — кивнул Машков. — Постараюсь найти второго собеседника.
— Судя по всему, перед выборами у нас будут горячие деньки, — продолжал генерал. — Вечером проведем совещание, уточним, что имеем. Машков, вам нужно все проверить еще раз. И как можно тщательнее. Сначала акт экспертизы о наезде на машину Глебова. Мог водитель затормозить или не мог? Потом проверьте эту драку Кокшенова. Если пьяная драка, это одно. А если подстроенная пьяная драка, тогда совсем другое.
Поговорите с этим фотокорреспондентом Беззубиком. Еще раз побеседуйте с Рыженковой, уточните все детали. И, конечно, постарайтесь найти собеседника Малявко. Кстати, за обоими, я думаю, нужно установить наружное наблюдение.
Вопросы есть?
Оба офицера поднялись. Машков тотчас же прошел к себе в кабинет. Затем созвал офицеров своей группы, поставив каждому конкретную задачу. После чего позвонил в отдел наружного наблюдения и попросил начать оперативные мероприятия по двум помощникам депутата Тетеринцева.
Машков решил прежде всего поехать в больницу к Римме Кривцовой. Позвонив лечащему врачу, узнал, что несчастная женщина чувствует себя еще очень плохо, но в сознание уже пришла и вполне дееспособна. Ей отчасти повезло. Бондаренко торопился, и удар получился смазанным. Машков вызвал дежурную машину и поехал в больницу вместе с одним из своих офицеров.
В палате, кроме Кривцовой, лежали еще три больные. Машков, вошедший в палату, недовольно поморщился — здесь, конечно, поговорить не дадут. Рыженкова, сидевшая у постели больной, увидев посторонних, в испуге вскочила. Вместе с Машковым вошли лечащий врач и санитарка.
— Не пугайтесь, — сказал Машков, — мы из ФСБ.
— Она всех мужчин теперь боится, — улыбнулась женщина, лежавшая у окна. — Даже нашего врача испугалась.
— Вот мое удостоверение, — протянул свои документы Машков. — Я хотел бы поговорить с вашей подругой.
Он сел на стул рядом с кроватью. Римма настороженно следила за ним. Он видел, что она смотрит довольно осмысленно, и это внушало некоторые надежды.
— Только недолго, — напомнил лечащий врач.
— Извините меня, — тихо сказал он, чтобы их разговор не слышали соседки, — мне нужно с вами поговорить. Если вы меня понимаете, закройте два раза глаза.
Кривцова закрыла два раза глаза и вдруг негромко произнесла:
— Я все понимаю.
— Очень хорошо. Не нужно волноваться. Мы уже знаем, что случилось с вами за эти три дня. Но нужно уточнить некоторые детали, которые ваша подруга не помнит. Вы можете вспомнить номер автомобиля, который вас преследовал?
— Да, — поморщилась Кривцова, — я помню. — Она назвала номер автомобиля, и стоявший рядом офицер записал его в блокнот.
— Спасибо, — кивнул Машков. — А кто разговаривал с Малявко, вы не знаете?
— Нет. У него был такой голос… резкий. И обувь очень дорогая. Больше я ничего не успела заметить. Но у Беззубика должна остаться пленка.
— Какая пленка? — спросил Машков. — Они же забрали магнитофон?
— Нет, — тихо сказала Римма. — Они ничего не нашли. Говорили, что не нашли.
— Поищем, — сделал отметку в своем блокноте стоявший рядом с Машковым офицер.
— Вы видели напарника Бондаренко? Того, который хотел вас убить…
— Да. Он сидел за рулем «Волги», которая стояла сначала у Думы, — вспомнила Римма. — А потом я ее увидела у нас. Это они убили Николая Николаевича. — Она беззвучно заплакала. — Это они…
— Уходите, — сказал лечащий врач. — Сестра, идите сюда.
Машков вышел из палаты. Потом обратился к своему подчиненному:
— Позвони в милицию, пусть оставят пост рядом с ее палатой. Мало ли… всякое может случиться. И найди этого Беззубика. Он срочно нужен. Если магнитофон еще у него, он нам может очень помочь.
— Сделаем, — ответил офицер.
Полковник приехал в управление в расстроенных чувствах. Он понимал, что Кривцова говорит правду. Но он понимал и другое: если замешан кто-то из политиков или депутатов, такое дело не дадут довести до конца. В преддверии президентских выборов может случиться все, что угодно, и поэтому никто сейчас не разрешит устраивать «разборку» с депутатами. С другой стороны, судя по всему, эти два помощника действительно охотились за Кривцовой. Интересно бы познакомиться с депутатом Тетеринцевым, у которого такие кадры, подумал полковник.
Машков рано начал седеть. Еще с тех пор, как в Таджикистане погиб его брат. К сорока годам голова поседела так, что ему уже не давали его возраста. В сорок четыре, несмотря на моложавость и подтянутость, он выглядел на все пятьдесят — сказывались бессонные ночи; мешки же под глазами отнюдь не молодили. Его сотрудники, занимавшиеся проблемами терроризма, менялись каждые два года. Многие не выдерживали и уходили в другие подразделения. Оставшиеся ценились на вес золота.
Машков сидел в своем кабинете, ожидая звонка из квартиры Беззубика, когда в половине первого раздался телефонный звонок. Полковник поднял трубку.
— Слушаю. — Он ожидал услышать чей угодно голос, но только не этот.
— Добрый день, полковник. Как ты поживаешь?
— Дронго, — обрадовался Машков. — Я не слышал твой голос целый год. Как у тебя дела? Последний раз мы виделись на крыше отеля «Крийон», в Париже.
— Помню, — засмеялся Дронго. — Когда ты клеил свои наклейки.
— На бомбу, которую ты нашел, — рассмеялся в ответ Машков. — А что случилось, какими судьбами?
— Послушай, полковник, это ваш отдел занимается террористами? Я правильно позвонил?
— Вообще-то это не телефонный разговор, но правильно. Что тебя интересует?
— Нужны данные на одного человека. Не обязательно по телефону. Можешь переслать на мой компьютер.
— Конечно, перешлю, — заверил его Машков. — У тебя простых дел не бывает.
Ты у нас всегда занимаешься сволочью мирового масштаба. Кто именно тебя интересует?
— Есть такой депутат Государственной Думы Тетеринцев. Он и владелец «Порт-банка».
— Так… — сказал Машков. — Значит, тебя интересует Тетеринцев?
— Это тебя удивляет?
