автомата.
Дипломат прохрипел:
— Выходи из салона, сдавайся.
Кошкинские ребята растерялись. Они не знали, что предпринять. Во-первых, дипломат держал под прицелом Кошкина, и палец его лежал на спусковом крючке.
Во-вторых, они просто не решались стрелять в автобусе. Ведь никто не ожидал подобного развития событий. Дипломат сидел в первом ряду, прижавшись к стеклу; чтобы его обезвредить, следовало либо стрелять в ту сторону, рискуя попасть в детей, либо подойти ближе, — но в этом случае он мог выстрелить в Кошкина.
Парни замерли, оцепенели…
На войне принято считать, что один подготовленный солдат стоит нескольких новичков. И все штабисты прекрасно знают: хорошо подготовленный офицер стоит взвода солдат. Но офицер спецназа, прошедший две войны, ценится вдвойне. Его нельзя испугать, даже направив на него ствол автомата. Дипломат не знал, как это трудно — выстрелить в человека. Он держал в руках автомат третий раз в жизни. А Кошкин побывал на двух войнах и не раз пускал в ход оружие. Совершив убийство — даже на войне, — человек становится другим, становится не совсем человеком. Как крыса, пожирающая своих сородичей, становится дьявольским наказанием для четвероногих тварей, так и двуногая тварь, раз лишившая жизни себе подобного, становится палачом. А палач убивает, не испытывая эмоций.
Дипломат даже не успел понять, что произошло. Кошкин верно оценил ситуацию, все ошибки противника — и не правильную посадку головы, и дрожащие руки, неумело державшие автомат… Кошкин улыбнулся и положил пистолет рядом с собой. Затем медленно, очень медленно начал поднимать руки… И вдруг кисть его как-то странно дернулась. В следующее мгновение дипломат почувствовал толчок и острую боль в горле. Он решил, что на него напали сзади, пытаются задушить.
Хотел обернуться, закричать, выстрелить… Но сил уже не осталось, он задыхался. Дернувшись, закрыл глаза и начал сползать на пол. Автомат выпал из его рук. Из горла несчастного торчала рукоять ножа.
Громко закричала сидевшая рядом девочка. Кто-то из детей заплакал.
— Молчать! — крикнул Кошкин, поднимая с пола автомат.
Он ударил Тараса прикладом в живот и грязно выругался. Протянул парню автомат. Потом, наклонившись, вытащил из горла убитого нож, вытер его о рубашку дипломата и подтащил труп к дверям автобуса. После чего приказал водителю открыть двери. В следующее мгновение несчастный уже лежал на бетонной площадке, у колес автобуса. Кошкин взял переговорное устройство и с невозмутимым видом проговорил:
— Заберите своего человека. Он у автобуса. Только пусть подойдет кто-нибудь один. Иначе первый герой станет не последним. По-моему, на сегодня одного героя вполне достаточно…
Глава 32
Утром он не поехал на службу. В конце концов, он мог устроить себе отдых.
Именно в этот день. Отставной полковник госбезопасности Ветров отправился на свою дачу в шесть утра. Сегодня ему предстояло решать все вопросы, которые могли возникнуть в ходе операции. Каждые полчаса кто-нибудь звонил и произносил только одно слово — «порядок». Причем звонили не ему, а его помощнику, с которым полковник поддерживал постоянную связь по мобильному телефону. Помощник сидел в соседней комнате и немедленно докладывал обо всем шефу. Все было продумано до мелочей. Никаких сбоев быть не могло. Когда наконец позвонил Кошкин и сказал «порядок». Ветров шумно вздохнул. Теперь на связь выходить не следовало. Наверняка все мобильные телефоны, находившиеся в автобусе, начнут прослушивать сотрудники ФСБ. Впрочем, оно и к лучшему. Именно на это прослушивание они и рассчитывали, составляя план действий.
В десять утра на дачу позвонил человек, одобривший операцию по захвату автобуса. Вернее, позвонил не он, а его помощник. Помощник сообщил, что «шеф подъедет к даче»; Ветрову же надлежало сесть в «Мерседес», находящийся в середине кортежа. Полковник знал, что лишние вопросы задавать не стоит. Он даже не удивился, что они нашли его на этой даче. В конце концов, выдвижение и успешные выборы Тетеринцева были оплачены очень серьезными людьми, понимавшими, что необходимо иметь в Парламенте своих людей.
Ветров вышел на дорогу без охраны, хотя прекрасно понимал, что ему, возможно, грозит смертельная опасность. Ведь кое-кто, наверное, полагает, что он слишком много знает, — следовательно, удобнее всего вывести его из игры именно сегодня утром, когда операция вступила в завершающую фазу. Но операция еще не завершилась, поэтому Ветров имел все основания предполагать: его не станут отпевать раньше срока — учитывая необходимость оперативного руководства именно финальной частью акции.
Поначалу все было так, как ему сказали. Машины подъехали к автобусной остановке, на которой, кроме Ветрова, стояли еще несколько человек. И он, сопровождаемый удивленными взглядами старушек, дожидавшихся автобуса, полез в «Мерседес». Еще и увидел там Самого.
— Добрый день, я решил лично с вами побеседовать, полковник.
Спереди сидели водитель и охранник, но их хозяин понял стекло, отделявшее салон от первого ряда. Это был лимузин, изготовленный по специальному заказу.
— Что у вас происходит? — спросил владелец автомобиля. — Только коротко.
Машина на высокой скорости неслась по шоссе. С двух сторон ее прикрывали другие «Мерседесы».
— Все нормально, — доложил Ветров. — На Малой Бронной произошел взрыв, в котором снова обвинили городские службы.
— Я читал газеты, — кивнул собеседник. — Журналисты иногда… как с цепи срываются. Похоже, долго искали повод свести личные счеты. Но статьи крепкие, некоторые очень крепкие… Дальше.
— Сегодня утром захвачен автобус с заложниками. Все как планиров…
— Да-да, — перебил собеседник. — Знаю, в курсе. Сколько там человек?
— Один инструктор и пятеро ребят. Им еще нет восемнадцати. Я не имею в виду инструктора, конечно. Но тот инвалид, потерял ступню в Чечне.
Психологически — все четко. Старший брат одного из них погиб в Воронеже вчера утром, во время взрыва на вокзале. Выглядит достоверно. Младший решил отомстить. Если власти попытаются силой освободить заложников, то им придется перестрелять пятерых ребят и инвалида, участника чеченской войны. Если кто-то из ребят пострадает, я уже не говорю о заложниках, скандал получится грандиозный. Тогда выяснится, что спецназ убивал малолетних парней заодно с инвалидом. А если власти согласятся на все условия, то инструктор вылетит с двумя ребятами, оставив троих в автобусе, который взорвется через тридцать минут после взлета самолета. Разумеется, никто об этом не знает. Но в таком случае выйдет еще больший скандал — из-за бессилия властей, отпустивших террористов. И тот, кто руководит операцией по освобождению заложников, рискует оказаться в ужасном положении…
— Я только что получил сообщение, что руководителем операции по освобождению заложников назначен мэр города.
Ветров взглянул на собеседника. На лице этого человека не дрогнул ни один мускул. Полковник Ветров умел просчитывать ситуацию. Заложников захватили немногим более часа назад, а сидевший в машине человек уже знал, что мэр столицы назначен руководителем штаба по спасению заложников. Если учесть, что само назначение могло состояться лишь минут двадцать-тридцать назад, можно было представить, на какие верхи выходит сидевший в автомобиле человек. И как четко была спланирована операция, поставившая основного кандидата в Президенты в абсолютно проигрышную ситуацию…
— Тогда все ясно, — кивнул Ветров. — Надеюсь, вы меня понимаете. Ни сам инструктор, ни его ребята никого не интересуют. И ли самолет тоже взорвется…
Впрочем, два случных взрыва — это уже неслучайно. Можно найти другое решение. В любом случае инструктору нельзя сразу становиться миллионером. Он может умереть от разрыва сердца. Вы меня
