аппарата и вкратце изложил ему суть дела.
Заведующий секретариатом был человеком молодым. Он мгновенно все понял.
— Позовите министра к телефону.
До назначенного времени оставалось шестнадцать минут, когда министр вернулся на свое место. Он даже не взглянул на Дронго.
— Не переживай, — сказал ректор консерватории, обращаясь к Дронго. — В конце концов, это их дело. Они чиновники, и мы ничего не можем поделать. Я как-то раз летел в Лондон на концерт, на котором должен был присутствовать и президент. Но в нашем МИДе мне не дали даже служебного паспорта. Пришлось выкручиваться… Со мной были и другие музыканты.
— И как же вы полетели без паспортов? — заинтересовался Дронго.
Ректор улыбнулся.
— А ты не догадываешься? Мы оформили все через другое ведомство. Заплатили чуть больше — и никаких проблем.
— Но мне-то что делать?
— Позвони кому-нибудь из уважаемых людей. Тому, кто хорошо знает министра, — предложил ректор.
Дронго предпринял последнюю попытку. Он решил позвонить одному из самых уважаемых людей в республике. Еще не старый человек, он уже пользовался уважением миллионов своих соотечественников, к тому же занимал высокую государственную должность. Дронго посмотрел на часы. Оставалось четырнадцать минут. Он сразу дозвонился и объяснил, в чем дело. Человек, которому он позвонил, выслушал его внимательно, не перебивая. И обещал перезвонить на прямой мобильный телефон министра. Когда зазвонил «мобильник» министра, тот отошел в сторону.
— Ты понимаешь, — отчетливо зазвучало в трубке «мобильника», и ректор услышал эти слова, — когда-нибудь наши дети и внуки будут ходить по улицам, которые назовут именами таких людей, как Дронго, таких, как ректор нашей консерватории. Помоги им, сделай так, как они просят. Я знаю их много лет, они очень порядочные люди. Они никогда и никого ни о чем не просят. Но если обратились к тебе с просьбой, значит, действительно надо помочь. Помоги им.
— Не могу, — пробормотал министр. Он уже понял, что зашел слишком далеко, отказывая всем по очереди. И если что-нибудь произойдет, то могут обвинить именно его. — Я не имею права — продолжал он, лихорадочно соображая, какую бы найти причину для отказа. И выпалил:
— А вы знаете, какие взгляды у вашего Дронго? У него прокоммунистические взгляды!
— Эх ты, — раздалось из трубки. — При чем тут его взгляды?..
Ректор, услышавший слова министра, в изумлении уставился на Дронго.
— Тяжелый случай, — сказал он. — Не нужно больше просить. Он не согласится.
— Странно, — вздохнул Дронго. — Я всегда считал его порядочным человеком.
Наверное, должность все-таки портит людей.
До назначенного времени оставалось пять минут.
— К террористам пойдут полковник Демидов и подполковник Раджабов, — объявили в комнате. — Всех посторонних мы просим покинуть помещение.
— Слава Богу, — выдохнул Дронго. — А могли бы послать какого-нибудь дипломата или чиновника.
— Ты знаешь этого подполковника?
— Нет. Но не в этом дело. Я знаю Демидова. Вдвоем мы бы составили крепкую пару. Черт возьми, они связали меня по рукам и ногам.
— Давай уйдем отсюда. Ты слышал, что они сказали про посторонних.
Посторонние — это мы с тобой.
— Пошли, — с горечью в голосе произнес Дронго. — Ты знаешь, наверное, министр прав. Формально я не имею права участвовать в переговорах. Но мне его жаль. Если он уже так изменился, — каким он станет в пятьдесят?
— Он не будет министром, — уверенно сказал ректор. — Знаешь, в чем беда этих людей? Они думают, что получают должность навсегда, на всю жизнь. И не понимают, что должность — это как костюм, который они временно надели, или как стул, на который успели сесть, опередив других. Так что не переживай. Все равно ты останешься Дронго. Когда-нибудь у нас в городе откроют твой музей, как музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, и ты пошлешь пригласительный билет бывшему министру иностранных дел и бывшему твоему товарищу. Может быть, тогда он что-нибудь поймет. Говорит, что не может предоставить тебе статус потому, что у тебя левые взгляды.
— Стыдно, — сказал Дронго. — Конечно, он формально прав: ведь у него могут спросить, почему именно мне он предоставил статус. Но зачем он прибегает к таким подлым методам? Стыдно…
Подошел Демидов.
— Я иду туда. Жаль, что не с вами.
— И мне жаль. Принято решение уступить им?
— Пока никакого решения нет. Но, видимо, придется уступить, чтобы обеспечить безопасность детей.
Дронго заметил, что в комнату вошел полковник Машков. Он только что прилетел из Воронежа. Дронго ринулся к нему. Демидов — следом за ним.
— Как всегда, — улыбнулся Машков, протягивая руку. — Ты всегда там, где опаснее всего.
— Где ты пропадал два дня? Я все время тебе звонил. Познакомьтесь, это полковник Демидов из МУРа, полковник Машков из ФСБ.
Офицеры протянули друг другу руки.
— Так где ты был? — снова спросил Дронго.
— В Воронеже, там произошел взрыв. В поезде Москва — Воронеж. Судя по всему, погиб и сам террорист. Нажал на взрывное устройство прямо в вагоне. И еще несколько человек погибли. Причем почти все из Москвы. Обидно и глупо.
— Хорошо, что ты прилетел. Через полчаса террористы требуют самолет и деньги. Интересно, куда они собираются лететь?
— Мне тоже интересно, — кивнул Машков. — И ты знаешь, какая странная закономерность… Вчера в Воронеже погиб молодой парень, работал в частной фирме. Так вот, нам удалось выяснить, что эту фирму финансирует клуб «Прометей», где работал инструктором тот самый Кошкин, который сейчас сидит со своими сообщниками в автобусе. И хорошо, если среди них есть благоразумные люди.
— Погоди-погоди, — нахмурился Дронго. — Как ты сказал? Клуб «Прометей»?
— Ну да. Погиб молодой парень, обидно… Да, погибший был знаком с Кошкиным. А его младший брат занимается у Кошкина.
— Кажется, я начинаю кое-что понимать, — пробормотал Дронго. — Клуб «Прометей» финансируется «Порт-банком», владелец которого — депутат Тетеринцев.
— В закупочной компании, где работал погибший, основной капитал тоже принадлежит Тетеринцеву, — сообщил Машков.
— А полковник Демидов несколько часов назад застрелил помощника депутата Тетеринцева, некоего Бондаренко…
— Ну да, все правильно, — улыбнулся Машков. — У нас есть показания журналистки, которая рассказала о разговоре помощника Тетеринцева с неизвестным. Я считаю, что это говорили Тетеринцев и его помощник. Остается только прослушать пленку.
— А где пленка? — спросил Демидов.
— У нас. — Машков повернулся к одному из своих офицеров. — Вы изъяли пленку у фотокорреспондента «Коммерц-журнала» Беззубика?
Офицер молчал. Машков нахмурился.
— В чем дело? — спросил он. — Я же приказал вчера забрать эту пленку.
— Виноват, товарищ полковник, — с виноватым видом проговорил офицер, — мы ее не забрали. Беззубик несколько раз звонил, но Левитин…
— При чем тут Левитин? Где пленка? — настаивал Машков.
