– Куда мы идем? – отворачиваясь от бьющего в лицо ветра со снегом, спросил Женя.
– К Дену, – ответил Ярослав. – Он мастер по одному из видов восточных единоборств – так называемой быстрой подготовке воинов.
– А он не откажет? – взволновался Женя.
– Он никому не отказывает, – сказала Маша. – Но никто у него еще не остался.
– А почему вы сами не хотите меня тренировать? – спросил Женя.
– Тебе в первую очередь нужно преодолеть себя, – ответил Ярослав. – Но в этом я помочь тебе не могу. Научить бить, защищаться – это я могу. А, как говорит Ден, восстановить внутреннюю энергию человека – это не для меня.
– Но если никто у этого мастера не оставался, – вздохнул Женя, – то меня он тем более не оставит. А мне бы очень хотелось.
– Сейчас, наверное, впервые в твоей жизни все зависит только от тебя, – сказала Маша.
– Я сделаю все, чтобы он меня принял, – прошептал Женя.
– Ладно, – произнес по телефону Кабанов-старший, – проехали. Надо было сказать мне прямо и не впутывать сюда моего сына. Вот что я решил. Сам я это дело законно не потяну. Мыть втихую страшно. Сейчас менты постоянно шарят – сколько диких старателей попадается, сам знаешь. А скольких убивают? Я знаю золотоносное место, но мыть не могу. Разрешение, конечно, можно получить, но это канитель, да и не потяну я. Лотками мыть – только время терять. И не окупишь ни хрена за сезон. Покупать технику и прочее не на что. Я прикинул и решил: приму я предложение, которое выгоднее для меня будет. Так что думайте все.
– Ну ты даешь, Кабан, – недовольно проговорил Лузин. – А я думал…
– Знаешь, Луза, что я тебе скажу, если бы ты все как на духу мне выложил, тогда и разговор сейчас другой был бы. А ты через сына моего…
– Ну извини, так вышло. Твой Алик Лизке действительно нравится. И он вроде как к ней…
– Да хорош тебе, Луза, понял я твой расклад. Но я тебе уже сказал, что решил принять такое предложение, чтоб на законных основаниях золотишко мыть. Другого не будет. Себе я так и так наберу, мне хватит. А уж что и как вы там хотите, дело ваше. Но мое слово ты знаешь, и поворота на этот раз не будет.
– Хорошо. Я приеду, и мы все обсудим.
– А вот с тобой у меня говорить желания нет, – ответил Данила и положил трубку.
– Входи, – позвал Ярослав, открывая дверь.
Женя взглянул на Машу.
– Пошли, – вздохнула она.
Женя на дрожащих от волнения и страха ногах подошел к двери и остановился.
– Да входи ты, – поторопил его Ярослав, – или уходи.
– Я войду. – Оглянувшись на Машу, Женя шагнул через порог.
Маша вошла следом и осмотрелась. Домик был почти без мебели. Справа под окном стоял деревянный топчан, накрытый волчьей шкурой. В углу табуретка, на ней старый будильник и фарфоровая статуэтка воина-монаха. На плите – две кастрюли и маленькая чашка с рисовой кашей; на полке – глиняный заварочный чайник и узкий нож. Посреди комнаты на шкуре росомахи сидел пожилой китаец в белых шароварах и белой спортивной куртке; на ногах – шерстяные носки. Китаец спокойно смотрел на вошедших.
– Это Ден Чу, – представил его Ярослав, – мы жили в одном районе в Новосибирской области. Он меня учил. Сейчас он ищет конец пути.
– Раздевайся, – тихо проговорил китаец, обращаясь к Жене.
– Извините, – смешался тот.
– Раздевайся, – повторил Ден.
Женя беспомощно посмотрел на Ярослава. Тот отвернулся и вздохнул. Женя взглянул на Машу. Девушка молчала.
– Уходи, – сказал китаец.
Евгений, сняв шапку, аккуратно положил ее на пол. Начал стягивать рукавицы, расстегнул полушубок. Ярослав, покосившись на него, тряхнул головой. Маша стояла неподвижно. Женя остался в одних трусах.
– У изгороди поленница, – ровно прозвучал голос китайца. – Принеси три полена.
– Что? – растерялся Женя.
– Уходи, – снова произнес Ден.
Женя умоляюще посмотрел на Ярослава, но тот отвернулся, а Маша не поднимала головы. Когда Женя выбежал из домика, китаец быстро произнес:
– Верните его.
Маша выскочила, схватила стоящего по колено в снегу Женю и затащила в дом.
– Вы что, – возмущенно спросила она, – издеваетесь?!
– Ты должен спокойно дойти до поленницы, взять три полена и принести их сюда, – ровно проговорил Ден. – Иди и принеси. Или уходи.
Женя, мелко дрожа, повернулся к двери и шагнул в метель. Маша, бросив на китайца возмущенный взгляд, шагнула к двери.
– Стой, – сказал китаец. – Ты не знаешь, что для него благо. Волноваться за другого – достойно, но не надо мешать идти тропою жизни.
Женя дошел до поленницы по пояс в снегу. Стуча зубами, положил на согнутую руку поленья и побрел обратно. Путь до дома казался ему нескончаемым.
Маша бросилась к двери, но вдруг споткнулась и упала, а когда посмотрела на свои ноги, увидела на левой петлю тонкого шнура.
– Он вышел в белый холод – значит, у него есть желание жить, – сказал китаец.
Дверь открылась, в домик ввалился Женя. Поленья выпали из его рук. Он поднялся и закрыл дверь. Присел, стуча зубами, стал накладывать поленья на руку. Потом подошел к печке и положил дрова на пол. Повернувшись, посмотрел на китайца. Снег на его теле таял.
– Одевайся и уходи, – проговорил Ден. – Завтра в шесть вечера придешь.
Женя посмотрел на Ярослава. Тот, усмехнувшись, подмигнул ему.
– Одевайся! – вытирая Евгения, крикнула Маша. – А ты хуже Мао Цзэдуна. – Она обожгла взглядом невозмутимо смотрящего на нее китайца. Ярослав стоял неподвижно. – Садист, – бросила китайцу Маша, выводя одетого и, казалось, ничего не соображавшего Женю.
– Что скажешь? – спросил Ярослав, когда они с Деном остались вдвоем.
– У него хорошее физическое состояние, – ответил китаец. – Привести в боевую форму будет нетрудно. Он слаб психологически. Но даже малый источник света в темноте виден, и это дает надежду на исцеление. А главное – у него жива тяга к жизни; значит, будет жить.
– Ты изменился, – улыбнулся Ярослав, – стал много говорить.
– Мой путь почти пройден, – спокойно сказал китаец. – Каждому хочется, чтобы в конце пути кто-то слышал его голос, а значит, запомнил его облик. Человек не жил, если не останется памяти о нем.
– Я тебя, Учитель, никогда не забуду, – сказал Ярослав.
– Что там было? – спросила Алена.
– Баню быстрее! – крикнула Маша.
– Не надо баню, – сказал Евгений. – Написано было около печки: «Не согревай очищенное холодом тело».
– Да что там было-то? – нетерпеливо повторила Алена.
– Давай-ка выкладывай, – сказал Артем.
Яков молча смотрел на сидящего рядом Женю, которого била мелкая дрожь.
– Да разденься ты! – не выдержал Артем. – Нельзя водой, так хоть просто разденься да накройся чем-то теплым. Теперь понятно, почему у этого китайца учеников нет и никто не говорит, почему не стал он их учить.
«Молодец Жека, – шагая по хрустящему снегу, думал Ярослав. – А я когда узнал, что тут
