Правила жестоких игр

Он не услышал ответа – Саша потрясенно молчала. Бесконечно долго они слушали трескучую тишину, оставаясь вместе даже на расстоянии тысяч километров.

* * *

– Все. Они убили его. – Далекий голос Филиппа узнавался с трудом.

Внезапно ноги ослабели, и я рухнула на кровать, не в силах произнести даже короткого слова. Казалось, что мы молчали бесконечность. Тишина эфира перемешалась с пустотой в голове, и отчаянно пожелалось, наконец, вынырнуть из кошмара. Господи, так не должно быть! Они не могли его обвинить в чужом преступлении!

– Я к утру вернусь. – В конце концов, глухо произнес Филипп. – Когда ты проснешься, я уже буду рядом.

Он отключил вызов, а я по-прежнему прижимала к уху горячую трубочку, бессмысленно уставившись в портрет кривлявшегося Эйнштейна на стене.

Я поняла, что заснула глубоким отчаянным сном, только когда заиграл мобильный, а на экранчике вспыхнуло утомленное лицо Филиппа. Я быстро схватила аппарат и выдохнула в трубку:

– Ты приехал?

– Да. Только что. – Отозвался он.

И видение пришло вместе с первым звуком его голоса:

… Мелькавшая за окном бетонная стена. Паника, поднимавшаяся из живота, сводившая руки, выворачивавшая суставы. Искривленное в странном оскале лицо Филиппа. Неожиданно из-под него проступили другие, чужие черты. Темные волосы медленно светли, вытягивались, становясь длиннее. Глаза вспыхнули двумя раскаленными углями …

– Я тебя жду? – Автоматически спросила я, дернувшись на кровати, как от внезапной судороги.

– Нет. Ты спускайся. – Отозвался Филипп. Его просьба, произнесенная мрачно и сдавленно, заставила сжаться, по спине побежали мурашки.

– Лучше ты. – Настаивала я, не понимая, что именно меня настораживает в нашем разговоре. Возможно, потому что внутри не вспыхнуло ни намека на радость от его возвращения.

– Саша… – Прошелестело по комнате потустороннее эхо, заставившее резко оглянуться и проверить компьютерный стол и раскрытые занавески.

Ноги сами подняли меня с кровати, словно зажили другой жизнью. Руки вытащили из шкафа куртку, в прихожей натянули кеды.

– Шурочка? – Из спальни выглянула всклокоченная заспанная мамаша, широко зевая. – Ты куда собралась, на ночь глядя?

– Мне нужно. – Отозвалась я, не уверенная, что поступаю правильно. Из горла вырвалось невесело, без особого восторга: – Филипп приехал. – Словно я говорила о чужом, а не о самом важном в своей жизни человеке.

Я выскользнула на лестничную клетку, так и не завязав шнурки и не застегнув куртки. Лифт гудел и истерично трясся, словно все тросы собирались порваться в один момент. Железную дверь заклинило, а кнопка истерично и пронзительно пищала, будто тревожась за меня.

Несмотря на то, что часы показывали пять утра, на улице стояла темень, разбавляемая лишь уличными фонарями. Двор еще спал, только пара фигур сонных соседей, закутанных в пальто, по одиночке бежали в сторону метро, мрачно разглядывая поблескивающий, подмороженный от утренних заморозков асфальт.

Промозглый холод, налетевший после домашнего тепла, каким пахла одежда, мгновенно прояснил голову. Кожа на груди под медальоном горела, что от боли захотелось завыть. Я рассеянно потрогала раскаленный кругляш, почти не понимая, как оказалась на улице. Напротив подъезда стоял черный спортивный Ауди Филиппа, ловя блики от фонарей, и за тонированными стеклами плохо угадывался его водитель. Потом дверь со стороны пассажира отворилась сама собой, приглашая меня в салон. Сердце замерло, в висках застучала кровь. Тут же вспомнились все до одной героини дешевых фильмов ужасов, бегущие по лестнице на второй этаж, где их, наконец, прикончат на радость исстрадавшемуся зрителю. Намереваясь вернуться обратно в безопасную квартиру, куда без моего согласия не сможет проникнуть ни злая, ни добрая фея, я стала набирать код подъездного замка, нажимая на последние цифры в настоящей истерике, но меня остановил окрик:

– Эй, Саша?! – Знакомый теплый голос Филиппа заставил оглянуться.

Он, выбравшись из автомобиля, недоуменно расставил руки и весь его усталый вид обиженно вопрошал объяснений неласкового приема.

На мгновение от сердца отлегло, и оно сладко расслабленно сжалось, улыбка добавила смущенных красок щекам.

– Господи, Филипп! – Я почувствовала такое облегчение, что захотелось расплакаться, и бросилась к нему. – Мне привиделась какая-то чушь. Та еще выдалась ночка. Ты в порядке?

– Терпимо. – Он уже обнимал меня, целуя в рыжую макушку. – Садись в машину.

– В эту!? – Моментально дурные предчувствия вернулись и окрепли. Я ловко освободилась от его объятий и отошла на шаг и, неожиданно почувствовав, что от Филиппа едва заметно пахнет табаком, сделала еще один незаметный шажок. Медальон на шее накалился, доставляя настоящую боль.

– Сядь в машину, Саша! – Голос Филиппа трансформировался до скрипучей хрипоты. Меня бросило в жар, а в следующую секунду сильные руки схватили за шкирку и силой впихнули в крошечный салон похожей на консервную банку машинки. Ремень безопасности, шипя подобно змее, сдавил грудь и защелкнулся оглушающе громко. В панике мои пальцы нажимали на кнопку, но та превратилась в камень, отказываясь вдавливаться. Фактически меня взяли в плен.

Я обливалась холодным потом и все еще бесполезно дергала ремень, когда Филипп плюхнулся на водительское сиденье. Мы сорвались с места, взвизгнув шинами, кажется, набирая безумную скорость в доли секунд, словно автомобилю приделали турбины и крылья. Едва вписавшись в поворот, мы вылетели на оживающий проспект. Зажмурившись, я старалась дышать глубоко и ровно, чтобы не позволить панике затопить сознание.

– Ты боишься? – Послышалось над ухом.

Глаза распахнулись, чтобы с ненавистью уставиться на двойника любимого.

– С Филиппом мы этот вопрос выясняли. – Прошипела я, сжав зубы. – Кто ты?

Маска водителя стала стремительно осыпаться золотой пылью, словно в салоне спортивного купе кто- то рассыпал баночку с блестящей пудрой. Медленно отрастали светлые волосы, плавно изменялись черты, преображаясь в лицо Заккери со злыми васильковыми глазами. Меня затрясло с удвоенной силой.

– О боже! – Только и удалось выдавить из себя, тогда как пальцы до боли в суставах сжимали край сиденья, а ногти впились в кожаную обивку. – Останови машину!!!

Я попыталась вырвать ремень безопасности, но тот почти удушил и смял, что захрустели ребра, заставляя вжаться в мягкое кресло.

– Ответь мне на один вопрос, Саша. – Вдруг заговорил Зак, на гладком лбу появились глубокие морщинки. Он, к еще большему ужасу, отпустил руль, и взбесившийся автомобиль несся без его помощи, чудом удерживая дорогу. Парень сжал мое лицо в ладонях и зашипел: – Почему он?!

Мы неуклонно догоняли огромную фуру с прицепом, будто бы желая въехать под нее. В одну секунду, когда столкновение казалось неизбежным, руль сам собой крутанулся, перестраивая Ауди на соседнюю полосу.

– Он нужен мне, без него я умру. По-настоящему. – Рублено пробормотала я, открывая нашу с Филиппом тайну, никогда не произносимую вслух, и по щекам катились слезы. – Что-то уничтожает меня. Без него.

– Как ты можешь быть с тем, кто выбрал убийцу моего отца?! – Прохрипел он, и его почерневшие от гнева глаза вспыхнули алыми углями.

Я онемела от ужаса, только беззвучно открывая рот. Полупрозрачная морда чудовища отделились от обозленного лица Заккери. Их движения казались идентичными, но существо опаздывало за своим хозяином на доли секунды и будто бы догоняло его. Человеческая рука с прозрачной оболочкой когтистой лапы схватилась за мое горло. Я глубоко вздохнула, ощущая странный жар внутри, и из-под рубахи вырвалась слепящая голубоватая вспышка. Заккери заорал, отпрянув, и откинулся на сиденье без сознания.