— Это ложь! Икона подлинная! — начала женщина
Офицер, не оборачиваясь, бросил
— Помолчите пока мадам. Когда понадобится я вас, безусловно, допрошу. Итак, где икона?
— Вот же она! — ювелир указал на прилавок
Сотрудник в форме жандарма подошел, взял икону в руки и начал пристально ее рассматривать. Офицер повернулся к женщине.
— Ваши документы, мадам!
Женщина достала из сумочки и протянула паспорт в красной обложке.
— Я… гражданка Советского Союза. Мой муж и я… приехали… по приглашению… французских коммунистов… Вы не имеете… права меня… задержать… — женщина говорила медленно, тщательно подбирая слова. Было видно, что французский язык для нее родным не является и владеет она им слабо.
Офицеры полиции переглянулись.
— Боюсь, нам придется проехать в комиссариат, мадам… Прошу!
— Но мой… муж…
— Скажите где он, мы его обязательно известим. Поехали!
Лион Франция
Комиссариат полиции
— Раиса! — моложавый мужчина в хорошем костюме вошел в кабинет комиссара полиции и бросился к жене. Помимо комиссара в кабинете присутствовал еще один человек — лет пятидесяти в хорошем костюме с благородной сединой в волосах.
— Позвольте ваши документы мсье!
Комиссар полиции просмотрел поданные ему документы.
— Мсье… — фамилию мужчины комиссар полиции выговорил с трудом — вам известно, что ваша жена была задержана при попытке продать поддельную русскую икону, выдав ее за настоящую? Сидевший рядом с комиссаром мужчина перевел сказанное на русский.
— Она не поддельная! — выкрикнула Раиса в слезах — она не поддельная!
Комиссар полиции пожал плечами, тяжело поднялся и пошел на выход из кабинета. Документы он передал сидевшему в кабинете переводчику.
— Я… это провокация! Это неслыханно! Мы здесь по приглашению Французской коммунистической партии! Я требую, чтобы вы позвонили послу СССР!
— Позвонить послу мы, конечно, можем… — переводчик заговорил по-русски совершенно без акцента — но на вашем месте, товарищ Горбачев, я бы не стал на этом настаивать… Ведь придется объяснять, как ваша жена вывезла из СССР старинную икону, для чего она это сделала… Придется оформлять протокол, а это международный скандал… Думаю первому секретарю областного комитета партии скандал будет явно не к лицу — так ведь можно и карьеру загубить. Кроме того, есть и много чего другого — например фотографии и видеоматериалы с вашей вчерашней встречи с французскими товарищами…
С каждым словом переводчика мужчина бледнел все больше и больше. Переводчик молча ждал — весь его опыт агентуриста подсказывал, что клиент почти готов. До вербовки он тщательно изучил психологический портрет вербуемого, и психологи в один голос сказали — проблем при вербовке не будет, человек слабый, морально неустойчивый и зависимый. Наконец «клиент» посмотрел на вербовщика и с трудом выдавил из себя
— Мы можем поговорить… без Раисы?
— О, конечно, можем! Можете подождать немного в коридоре мадам!
Женщина по имени Раиса тяжело поднялась со стула и, пошатываясь, вышла в коридор. Мужчины остались наедине.
— Что… вы хотите? Что я… должен сделать? — мужчина отчетливо понимал, что это провокация, но готов был на все, чтобы скандал с иконой не всплыл в прессе
— Ничего такого, мсье, ничего такого… Просто мы хотим… поддерживать с вами дружбу. В том числе и на вашей родине — обаятельно улыбнулся переводчик…
— И зачем нужна вообще эта шестерка? — недовольным тоном проговорил Журавлев — он же всего лишь первый секретарь захудалого крайкома партии. С него ж как с козла молока… Все что он может — только языком чесать с высокой трибуны…
— Даже шестерка при благоприятном раскладе становится козырем — улыбнулся Андропов — поэтому отныне, Семен, я вменяю тебе в обязанность очень плотно опекать своего нового агента, чтобы он еще где-нибудь не влип в историю. И за благоверной его следи, она еще покруче мужа будет. А уж сделать эту шестерку козырем — моя задача…
Москва
Вечер 08 февраля 1971 года
Перед тем, как рассказать вам, что случилось дальше, хочу вас предостеречь: ни в коем случае не берите с меня пример! К сожалению, характер у меня упрямый и скверный, наградил меня этим отец и мучаюсь я с моим характером до сих пор. Еще в детском саду я хамил воспитательнице и упорно сжав зубы, торчал в углу, но не говорил ни слова извинения. Пару раз проблемы были и в школе и в университете. Сколько раз говорила мне тогда мать: тяжело тебе в жизни придется с таким характером. Слушать я ее конечно не слушал и делал все по-своему. И первая, по настоящему серьезная неприятность, которую я создал на пустом месте, по причине своего дурного характера — она была именно тогда, в феврале 1971 года. Наверное, если бы я тогда не психанул и не поругался с отцом — и жизнь моя пошла бы по- другому.
Вечером, закончив рабочий день, я приехал домой. В кой-то веки раз отец меня опередил — когда я раздевался в прихожей, я услышал его голос из кухни. Уже по голосу было понятно, что отец чем-то раздражен. Скинув заснеженную одежду, я нашарил на полу домашние тапочки и прошел на кухню.
— Физкульт-привет! Что за шум, а драки нету?
Отец повернулся ко мне всем телом.
— Давай садись ужинать, потом поговорим…
— Что-то случилось?
— Давай сначала поужинаем.
Ужинали мы в основном в молчании, тень предстоящего разговора витала над нами. Видимо отец рассказал о своих планах матери, и они уже поссорились до моего прихода. Наконец, отодвинув тарелку, отец вытер губы полотенцем и сказал:
