Всех своих приемышей Соломон Карпович как свои пять пальцев знает, любит. Кто, откуда, к чему стремится, чего опасается, с кем дружит, кого чурается. Подробно помнит все их детские хвори-болячки, помнит, как лечил, как выхаживал… Как на путь наставлял, жизни учил, чтобы крепко поняли: у них одна семья, другой никогда не будет. Да и не надо ее, другой семьи-то. Зачем? От добра добра не ищут.
Много, ох много выстроено всего! А сколько сил и трудов положил Соломон, чтобы это важное дело в секрете держать! Чтобы не узнал лишнего кто из чужих, чтобы не проболтался кто из своих, вреда бы ненароком не принес… Благо территория Спецшколы обширная, богатая: и пустующие здания есть, и подвалы, и сад заброшенный, и старое кладбище рядом. А со сторожами Соломон Карпович язык общий легко нашел. Существа они примитивные, у каждого свои слабости… Кому самогоночки предложишь, кому девочку подложишь, кому ножик к горлу приставишь, или еще как.
Человек, ежели к нему с умом подойти, – штука немудреная.
«Что ж, раз все готово, можно и начинать!» – рассудил Соломон Карпович. И принялся набирать номер своего покровителя, великого князя Герберта Нежнейшего.
5
Не было на Руси князя более тихого и миролюбивого, чем Герберт Нежнейший. Родители так прозвали сына, когда тому едва исполнилось пять лет. К последнему из Рюриковичей прозвище прижилось. Тихий, скромный, интригами не интересуется, в политику не лезет. Хобби – благотворительность и вышивание крестиком. Ярко выраженный флегматик. Но после начала террористической атаки на монарший дом Герберт превратился в натурального параноика. И немудрено. Ведь охота шла в том числе и на него.
Поначалу, когда начался отстрел монарших особ, все пришли в ужас. Стоит ли говорить о той панике, что охватила стаю голубокровой дичи! Какую только охрану не выставляли, как только не береглись, каких только детективов не привлекали – все впустую.
В итоге, как это обычно и бывает, народу тема чуток наскучила, и сообщения о гибели того или иного члена царской семьи начали восприниматься как неизбежная часть социального пейзажа. А роскошные похоронные процессии превратились в едва ли не очередную новгородскую достопримечательность, которую с большим удовольствием посещали туристы. Совсем уж циничные владельцы тотализаторов стали принимать ставки на имена следующих жертв. Но власти это безобразие скорейшим образом прекратили, надо же и меру знать, в конце концов!
Небезынтересно также отметить, что умерщвление членов царской семьи происходило крайне беспорядочно. Для террористов не имело значения, была ли жертва официально при короне. Их также не интересовали ближайшие в очереди к трону. Складывалось впечатление, что убийцам важен сам факт уничтожения всех возможных претендентов на царский престол.
Версий в народе гуляло море. Тут и заговор внутри царствующего клана, и военный заговор, и глубоко законспирированная террористическая группа… И с каждым убийством версий становилось все больше. Толку – все меньше.
А учитывая, что количество особ, имеющих право претендовать на трон, все же ограничено, было нетрудно подсчитать, что при сохранении нынешнего темпа отстрела монархия на Руси прекратит существование в ближайшие месяцы. Если, конечно, не будет существенного прибытка со стороны. Однако никакого прибытка не наблюдалось и не прогнозировалось. Никто с Рюриковичами породниться, мягко говоря, не спешил. И даже все заключенные до этого помолвки были по тем или иным уважительным причинам расторгнуты. А ведь раньше-то в очередь выстраивались, чтобы высокородных принцесс да княгинь своих в жены к какому-нибудь завалящему новгородскому графу пристроить…
И вот наконец на Руси остался единственный наследник престола. Ранее тихий и добросердечный филантроп, а ныне законченный параноик Герберт Нежнейший. Ему-то и позвонил в пятницу вечером Соломон Карпович Фон-Ли.
6
Телефонный разговор между ними состоялся короткий. Личная беседа, назначенная на утро следующего дня, оказалась куда как длиннее. А последствия этой беседы получились совершенно фантастическими.
Началось все с того, что в понедельник царь Герберт своим указом, в полном соответствии с действующим законодательством, создал новый избирательный округ. Округ был относительно небольшим, но жутко престижным. Он включал в себя то, что доселе почему-то никогда не рассматривалось в качестве административной единицы, способной произвести на свет депутата парламента. Хотя площадью данная административная единица вполне могла соперничать с городком средних размеров.
Новым округом был объявлен колоссальный комплекс всех дворцовых сооружений. Таким образом, с последним белым пятном на демократической карте Руси было покончено одним росчерком царского пера. Парламент, конечно, удивился, помялся, но всерьез противиться не стал – мешать царским забавам на Руси не принято. Округ так и прозвали – потешный царский округ. Ну, захотел царь депутатом стать – ну и пусть себе.
Избирателей в новом округе проживало не густо, но зато каких! С выборами решили не тянуть. Их назначили на ближайшее воскресенье. Кандидатов было два: царь Герберт Нежнейший и учитель рисования Спецшколы для безнадежно искалеченных детей Соломон Карпович Фон-Ли. После подсчета голосов был объявлен победитель. К величайшему изумлению почтеннейшей публики, новым депутатом парламента стал Соломон Карпович.
Узнав об этом, руководство Спецшколы долго не могло прийти в себя. А придя в себя, не дожидаясь болезненного пинка под хвост, дружно подало в отставку. Директором школы стал Соломон.
Личность царского фаворита тут же обросла диковинными легендами и невероятными слухами. Средства массовой информации наперебой рвались к царскому фавориту с просьбами взять интервью. Соломон не скромничал, никого не обижал, в полной мере стараясь удовлетворить и поддержать ненасытный интерес журналистов.
К его мнению прислушивались, его наперебой цитировали, он вошел в моду. Не прошло и месяца, как Фон-Ли превратился в популярнейшего политика страны. Поэтому, когда еще через месяц Соломон инициировал отставку всего парламентского руководства, его поддержали подавляющим большинством голосов. И точно таким же подавляющим большинством его избрали спикером парламента.
7
Первым делом Соломон провел закон, дающий солидные налоговые льготы богатым семьям, усыновившим безнадежно искалеченных детей. Кроме того, этот закон гарантировал усыновителям- депутатам избрание на очередной срок. Выборы в их округах решено было проводить по упрощенной безальтернативной основе.
Депутаты и бизнесмены тут же выстроились в очередь на личный прием к директору Спецшколы для безнадежно искалеченных детей Соломону Фон-Ли. Они жаждали усыновить хоть кого-нибудь. Но «хоть кого-нибудь» не получалось. Они усыновляли только тех, кого разрешал Соломон.
За два месяца гениальный психолог Фон-Ли досконально изучил вкусы, потребности, страсти, тайные пороки и желания всех депутатов парламента. Поэтому от предлагаемого товара никто не отказывался. Все были рады новому пополнению в семье. Бизнесмены тоже радовались живому олицетворению налоговых льгот. Тем более, что, по словам Соломона, любые коммерческие переговоры, проведенные в присутствии усыновленных-удочеренных детей, будут на редкость успешными.
– Этот ребенок принесет вам удачу, – говорил Соломон, глядя собеседникам прямо в глаза. – Пусть он всегда будет рядом, и вы об этом не пожалеете. Не скрывайте от него ничего, обо всем ему говорите, пусть он живет прямо в вашем рабочем кабинете. Разрешайте ребенку делать все, о чем он попросит. Вы сделаете это?
– Да, – отвечали Соломону, – все будет, как вы сказали.
И действительно, они всегда поступали так, как приказал Соломон.
8
Таким образом Соломон Фон-Ли превратился в полновластного обладателя огромного массива ценнейшей деловой и политической информации.
Его зомбированные дети превратились в желанных соглядатаев для ведущих политиков и бизнесменов страны. От них ничего никогда не скрывали, им все всегда разрешали, с удовольствием отвечали на все их
