… Сон был на редкость паскудный. Мне пригрезился здоровенный пандюк. Он похотливо терся о мой живот.
– Ты что, офонарел? – спросил я зверя.
– Нет, Бонифаций, я не офонарел. Просто я не простой пандюк, я гомосексуал. Не бойся меня, я пассивный, – ласково прошептал мне на ушко пандюк и развернулся своей мохнатой задницей…
Я достал пистолет Стечкина. Прицелился. Выстрелил!
Пуля влетела пандюку в анальное отверстие, прошила тушу насквозь, вылетела изо рта и угодила в ни в чем не повинного ежонка, собиравшего цветочки поодаль, метрах в пятнадцати.
Малыш лопнул кровавым фонтанчиком и повсюду разбрызгал свои мягкие иголочки.
Одна из них угодила мне в лицо.
– Эх, ты, – укоризненно прохрипел околевающий пан-дюк, – так бы и сказал, что натурал… Зачем ежонка-то погубил? А? Не совестно?
Зубастая пасть сочно выдала кровавую пену… Голубой пандюня закашлялся кровью и, презрительно глядя на меня, издох.
«Противоестественная штука – эта наша жизнь…» – подумал я, глядя на собственноручно сотворенное бесчинство…
И – проснулся.
… Было тихо и стыдно: пандюк, как ни верти, был прав: ежонок и в самом деле пострадал зря… Успокаивало в этой пакостной истории лишь одно – не мучился долго глупый карапуз, кончина водворилась в его игольчатое тельце мгновенно…
– Наконец-то очнулся! Давай, поднимайся потихонечку, кофе пить будем, – раздался смутно знакомый голос.
Прямо надо мной, упрев руки в боки, стояла та самая фальшивая агентесса, страстная любительница пивных горлышек. Приподнявшись на локтях, я огляделся. Никакого купе вокруг не было. Обстановка напоминала дорогой номер хорошей гостиницы.
– Где я?
– В Санкт-Петербурге, сударь, в Санкт-Петербурге! – торжественно объявила барышня и звонко рассмеялась.
2
Соломон слушал очередной радиоперехват переговоров Отто Фишера и великого князя.
'– Мы в поезде Тюремщика тихо взяли. Он уже в моем городе. Кто на него навел, еще не выяснил?
– Еще нет. Профессионально все было сделано.
– У этих людей масса секретной информации, они точно сообщили и его новое имя, и номер вагона, и номер купе. Дали координаты агента Терминатора. Все крайне вовремя. Мне это не очень нравится. Слишком дорогой подарок.
– Да, основания для беспокойства есть. Но может, это действительно неизвестные друзья?
– Неизвестных друзей не бывает. Бывают неизвестные враги. У тебя хоть какие-нибудь версии есть?
– Да. Я думаю, что это были конкуренты Терминатора. Конкуренты по службе. Они хотят завалить его карьеру.
– А почему через нас?
– Дело уже не является тайной. Начался открытый бой. Поэтому просчитать наши интересы умному и осведомленному человеку не трудно. За ликвидацию агентурной цепочки Терминатора они подарили нам его друга Тюремщика. Честная сделка.
– Хорошая версия. Похоже, ты прав. Как там Художник?
– Лег на дно. Ликвидировать можно только громким штурмом.
– Пока подождем. А как реакция людей на смерть Герберта? Как пиар?
– Народу Герберт не интересен. Подозревают, конечно, Художника. Но активного негатива к нему не испытывают. Пиар отлично. Фильм прошел отлично. Его крутят по ящику вторые сутки. Атаки на СМИ со стороны Художника жестко отбиваем. СМИ полностью наши, и телевидение, и радио, и пресса… Люди полюбили великих князей. Но времени по новому закону мало.
– Я знаю. Действуем по плану. Палача мы уже получили. Ждите меня.
– Ждем. Конец связи?
– Конец связи…'
Прослушав радиоперехват, Соломон Карпович задумался.
Итак, хорошо, что комбинация со сдачей Бонифация прошла удачно. Хорошо, что запись беседы с Бонифацием сработала и группа Филатова согласилась на переговоры. Они явственно ослабили давление. Это дает большую свободу и, самое главное, дает выигрыш во времени: переговоры можно вести бесконечно. А когда они поймут, что их водили за нос, будет уже поздно. Он их сожрет. Филатовские даже дернуться не успеют.
Хорошо, что Бонифаций у князя. Так тема убийства царей закроется сама по себе. Но Бонифаций – это никто. Подержал пистолет, подружился с Маэстро – и все.
А вот полную ликвидацию террористической группы Доброго Эльфа Соломон легко припишет себе. С владельцем казино «Добрая панда», Стивом Майером, спалившим Маэстро, уже все договорено. С умной полицией тоже.
Парламент под контролем. Через четыре часа он объявит, что наследник не пришел. И монархии каюк.
Переговоры с руководителями ведущих стран мира прошли успешно: никто во внутренние дела Руси вмешиваться не намерен.
А что плохо? Плохо то, что Палача, то есть Главного прокурора заговорщики «уже получили». Что это значит?
– Роберт!
– Да, Соломон Карпович!
– Ты у меня начальник службы охраны. Так?
– Так, Соломон Карпович.
– Я давал поручение пасти Главного прокурора?
– Так точно.
– И что?
– Ничего подозрительного. По телефону все чисто. Все личные контакты стандартные.
– Где он сейчас?
– На рабочем месте.
– Ты понял, что они делают на него ставку?
– Понял, Соломон Карлович.
– Твои мысли, предложения?
– Предполагаю, что он вступит в игру, когда великий князь уже будет в Великом Новгороде. Он, вероятно, официально заявит, что закон, передающий все права парламенту, противоречит конституции. Или что-то в этом роде.
– Главного прокурора убрать. Он авторитетный юрист. К нему многие прислушиваются. Так мы выбьем важный козырь из рук заговорщиков. Инсценируй пьяную драку с участием гвардейцев. Сегодня же вечером. Только предельно правдоподобно. Сможешь?
– Да, Соломон Карпович. Сложно, конечно, но сделаем. Подбросим трупы гвардейцев, отпечатки поставим где надо, свидетелей найдем. Полицию подключим.
– Что у нас еще по ликвидациям?
– Все ученики Маэстро мертвы.
– Молодец, Роберт.
– Но появилась проблема с Зинкой, официанткой, которая князя обслуживала.
– Что такое?
– Она исчезла. Вероятно, что-то заподозрила и скрылась. Никак не можем ее найти.
– Ищите.
