Доктор Феттс покачала пепельной головой. Она не различала ничего, кроме серии
Эдди взглянул на стрелку перенгатора.
— Сигнал идет от NE до E. Ну что, попробуем отыскать это место?
— Конечно, — ответила она. — Но сначала давай лучше поедим. Мы же не знаем, далеко это отсюда или нет и что именно мы там найдем. А пока я разогреваю пищу, ты как раз успеешь подготовить походное снаряжение для нас обоих.
— Хорошо, — согласился он, выказав большой энтузиазм, чего за ним давно не наблюдалось.
Вернувшись, он съел целую тарелку еды, что приготовила его мать на уцелевшей корабельной плите.
— Ты всегда отлично готовила тушенку, — заметил он.
— Спасибо. Я рада, сынок, что у тебя снова появился аппетит. Даже удивительно. Я думала, что ты расхвораешься от всего этого.
Он коротко, но энергично махнул рукой.
— Нам бросает вызов неведомое. У меня смутное предчувствие, что для нас все обернется гораздо лучше, чем мы думали. Гораздо лучше.
Она подошла к нему поближе и принюхалась к его дыханию. Оно было чистым, не пахло даже только что съеденной тушенкой. Это значило, что он принял Нодор, что, в свою очередь, наверняка означало, что он потихоньку потягивает припрятанную где-нибудь ржанку. А иначе как тогда объяснить его беспечное безразличие к возможным опасностям? На него это совсем не похоже.
Она ничего не сказала, так как знала, что если он постарался спрятать бутылку в своей одежде или вещевом мешке, пока она готовила еду, то она так или иначе скоро найдет ее. И отберет. А он не будет даже протестовать. Он просто позволить ей взять бутылку из своей вялой руки, обиженно оттопыривая губы.
Глава 3
Они отправились в путь. За плечами у каждого было по рюкзаку, в руках — панрады. У него на плече висело ружье, а она пристегнула поверх своего рюкзака небольшую черную сумку с медицинскими и лабораторными принадлежностями.
Неяркое красное солнце дня поздней осени стояло в зените, едва пробиваясь сквозь вечный двойной слой облаков. Его постоянный спутник, сиреневый шарик еще меньших размеров, склонялся к горизонту на северо-западе. Они шли в полумраке, чем-то вроде светлый сумерек. Светлее на Бодлере не бывало. И все же, несмотря на нехватку света, воздух был теплым. Этот феномен, обычный для определенного типа планет за Лошадиной Головой, изучался, но объяснения пока не получил.
Местность была холмистой, с множеством глубоких оврагов. То там, то сям виднелись возвышенности, достаточно высокие и обрывистый, чтобы их можно было назвать горами в зачаточном состоянии. Принимая во внимание изрезанность почвы, тем удивительнее было встретить здесь изобилие растительности. Бледно-зеленые, красные и желтые кусты, лианы и маленькие деревца цеплялись за каждый клочок земли, будь он горизонтальный или вертикальный. У всех растений были широкие листья, которые поворачивались к свету вслед за солнцем.
Шумно пробираясь через лес, оба землянина время от времени вспугивали мелких разноцветных созданий, схожих с насекомыми или с млекопитающими, которые суетливо перебирались из одного укрытия в другое. Эдди решил нести ружье под мышкой. Но потом, когда им пришлось карабкаться вверх и вниз по оврагам и холмам и продираться сквозь густые заросли, ставшие вдруг почти непроходимыми, он снова повесил его на плечо за ремень.
Несмотря на прилагаемые или усилия, усталости они почти не чувствовали. Здесь они весили фунтов на двадцать меньше, чем на Земле и, хотя здешний воздух был разреженнее, кислороду в нем содержалось больше.
Доктор Феттс не отставала от Эдди. На тридцать лет старше своего двадцатитрехлетнего сына, она даже вблизи казалась его старшей сестрой. В этом была заслуга пилюль долголетия. Однако сын обходился с ней со всей рыцарской учтивостью, какую оказывают матерям, и помогал ей взбираться по крутым склонам, хотя при этих восхождениях ее впалая грудь не испытывала ощутимой нехватки воздуха.
Они остановились всего один раз, чтобы сориентироваться.
— Сигналы прекратились, — заметил он.
— Безусловно, — отозвалась она.
В эту минуту следящее устройство радара, встроенное в панрад, принялось издавать резкие, отрывистые звуки. Она непроизвольно задрали головы.
— В воздухе нет корабля.
— Но ведь не может же сигнал идти с одного из этих холмов, — заметила она. — Там нет ничего, кроме валуна на вершине каждого из них. Огромные каменные глыбы.
— И тем не менее, я считаю, что сигнал идет именно оттуда. О! О! Ты заметила? Мне почудилось, будто позади вон той большущей глыбы откинулось что-то вроде высокого стержня.
Она вгляделась сквозь сумеречный свет.
— Мне кажется, ты выдумываешь, сын. Я ничего не вижу.
Затем при непрекращавшихся отрывистых звуках возобновились
— Давай поднимемся и посмотрим, что там такое, — предложила она.
— Что-нибудь диковинное, — высказался он. Она не ответила.
Они перешли вброд ручей и начали восхождение. На полпути к вершине они остановились и стали в замешательстве принюхиваться, когда порыв ветерка донес до них какой-то сильный неприятный запах.
— Пахнет, как от клетки с обезьянами, — произнес он.
— В жару, — добавила она. Если у него был чуткий слух, то она обладала великолепным обонянием.
Они продолжали подъем. Радарное устройство принялось истерически вызванивать крохотными гонгами. Эдди растерянно остановился, Пеленгатор показывал, что радиолокационные импульсы идут не с вершины холма, на который они взбирались, как прежде, но с другого холма по ту сторону долины. Панрад внезапно замолчал.
— Что нам теперь делать?
— Закончить начатое. Этот холм. А потом пойдем к другому.
Пожав плечами, он поспешил за ее высокой и стройной длинноногой фигурой в комбинезоне. Она с жаром устремилась к источнику запаха. и ничего не могло остановить ее. Эдди догнал ее еще до того, как она подошла к огромному, размерами с хорошее бунгало, валуну на вершине холма. Она остановилась, чтобы понаблюдать за стрелкой пеленгатора, которая вдруг бешено заметалась перед тем, как замереть на нулевой отметке. Запах обезьян в клетке невероятно усилился.
— Как ты считаешь, не может ли это быть чем-то вроде минерала, генерирующего радиоволны? — разочарованно спросила она.
— Нет. Те группы сигналов были явно смысловыми. И этот запах…
— Тогда что же…
Он не знал, радоваться ему или нет тому, что мать столь откровенно и неожиданно возложила бремя ответственности на него. Его одолевали одновременно гордость и странная робость. Но он чувствовал себя необыкновенно бодрым. В нем появилось, как он подумал, смутное ощущение, будто он стоит на пороге открытия чего-то, что он так долго искал. Каков он был, предмет его поисков, он бы затруднился сказать. Но он был взволнован и особого страха не испытывал.
Он снял с плеча двустволку, сочетавшую в себе пулемет и винтовку. Панрад продолжал молчать.
— Наверное, валун здесь для отвода глаз, а на самом деле маскирует какую-нибудь шпионскую
