— Катя, ты… — подступивший к горлу комок не дал ему договорить, и он молча потерся щекой о ее ладонь.
— Познакомься, — Катя отступила в сторону, и Егор увидел могучую фигуру в камуфляжном комбинезоне, с трудом протискивающуюся сквозь узкий проем люка. Поднявшись седой головой под самый потолок, гигант шагнул к Егору.
— Ну, здравствуй, космический турист!
Егор некоторое время внимательно разглядывал бронзовое лицо в обрамлении отливающей серебром бороды.
— Здравствуйте, доктор Горошин.
На экране паровоза, буксирующего станцию, разгоралась крупная рубиновая звезда. Из-за жирных протуберанцев, вырывающихся далеко за пределы короны, она казалась пятиконечной. Яшка подолгу стоял за спиной склонившегося над пультом Мустафы, вглядываясь в едва заметные искорки планет, рассыпанные по орбитам вокруг огромного светила.
— Которая наша-то?
— Если верить доктору, то вон та, самая блеклая.
— Блеклая… Много твой доктор понимает! Планета имени товарища Бебеля — это тебе не замызганный грош! Она должна сиять, как…
— Как начищенный пятак! — улыбался Мустафа.
Яшка отворачивался, сердито ворча, но из рубки не уходил.
Наконец Красный Гигант заполнил собой весь экран, а планета имени товарища Бебеля превратилась в отчетливо видимый серп цвета расплавленного металла. До выхода на орбиту оставалось меньше часа, и весь экипаж станции собрался в тесной рубке паровоза, наблюдая за тем, как проступают на освещенной части планеты подернутые облачной дымкой очертания большого материка.
Последним в рубку вошел доктор Горошин.
— Ну, вот вам, гражданин Косенков, и дивный новый мир, — сказал он, мельком взглянув на экран. — Надеюсь, наша договоренность остается в силе?
— Я слов на ветер не бросаю, — буркнул Яшка. — Разгрузим станцию, и валите на все четыре стороны.
— Ну-ну, — Горошин демонстративно поправил ремень висящего на плече автомата. — Хочется верить, что на сей раз обойдется без сюрпризов.
— Разгрузить — не проблема, — Мустафа на секунду оторвался от пульта. — Да кому сдавать? Твоего товарища Кирпотина, поди, уж из учебников вычеркнули и из мавзолея вынесли.
— Не кажи «гоп», — сварливо огрызнулся Яшка. — Доктор-то вон жив…
— Со мной — другое дело, — усмехнулся Горошин. — Я следовал за вами, как на привязи, до Земли и обратно, а здесь прошло добрых полтора столетия.
— Боюсь, теперь ваше оружие, — заметил Джеймс Купер, — имеет исключительно антикварную ценность. Кстати, одно время я не без некоторых успехов торговал антиквариат! Если мы найдем новых заказчиков…
— Ты уж однажды нашел! — оборвал его Косенков.
— Не понимаю, зачем вообще оружие, если здесь все изменилось! — Катя тревожно переводила взгляд с одного члена экипажа на другого. — Разве не так? Егор, ты чего молчишь?
— Смотрю, — взгляд Егора не отрывался от экрана. На лице его играли багровые отсветы Красного Гиганта. — Вам не кажется, что эта планета чем-то очень похожа на муравьиную?
Яшка свирепо просверлил его глазами, но тут же сник и отвернулся.
— М-да… — неопределенно протянул Мустафа. — Мрачноватая картинка… — и, заметив сигнальную вспышку на пульте, добавил: — Переходим на орбитальную траекторию.
— Вот и замечательно, — доктор Горошин с искусственным оживлением потер большие ладони. — Скоро все решится само собой.
— Что решится, папа?! — досадливо поморщилась Катя. — Неужели ты не понимаешь, какую глупость мы все совершаем?!
— Нас это не касается, — отрезал доктор. — Тут распоряжается товарищ Косенков. Ему и карты в руки.
Яшка зло посмотрел на Горошина, но ничего не сказал.
— Ну, что же вы? — настаивал доктор. — Командуйте, Яков Филимонович!
— А ты меня не подгоняй! — окрысился Косенков. — Я, может, еще ничего не решил! Прикажу вот Мустафе оглобли заворачивать…
— И поручение партии останется невыполненным.
— Перед партией буду отвечать я — не ты! — Яшка треснул кулаком о пульт. — Не было мне такого поручения — планету за планетой губить! — он тронул Мустафу за плечо. — Вот что, товарищ майор, давай-ка держи обратно на Землю!
— Ну, это вряд ли, — в голосе Горошина появились неприятные нотки. — В крайнем случае, комиссар, можно ведь обойтись и без тебя.
Яшка вдруг увидел, что ствол автомата нацелен ему прямо в живот.
— Отойди от пульта, — продолжал великан, — и подними руки повыше. А не то наглотаешься пилюль — не переваришь…
— Ты кому грозить вздумал, сволочь?! — Косенков вдруг яростно бросился на доктора, но, сбитый молниеносным движением приклада, перелетел через пульт и рухнул в углу.
Горошин передернул затвор и предостерегающе посмотрел на Джеймса и Мустафу.
— Без глупостей, господа. Оружие должно быть доставлено на планету.
— Папа! — испуганно вскрикнула Катя. Горошин, не оборачиваясь, махнул рукой.
— Не волнуйся, девочка, все в порядке.
— Я так не думаю, — сдавленно произнес Егор.
Горошин живо обернулся и замер, увидев прижатый к виску дочери ствол нагана. Обхватив Катю за шею, Егор медленно отступал к стене.
— Бросьте оружие, доктор, — сказал он. — Или как вас там? Вы ведь на самом деле никакой не доктор, правда?
— С чего ты взял?
— Вам нужно тщательнее следить за речью, — именной, подаренный Яшкой наган мелко дрожал в руке Егора. — Слишком много киношных фразочек, которых в двадцатом году еще не было. Проговариваетесь.
— Ты с ума сошел! — хрипела Катя, пытаясь вырваться. — Пусти сейчас же!
— Не трепыхайся, — посоветовал Егор. — Я ведь могу и выстрелить. С тобой тоже далеко не все ясно. Мустафа, возьми-ка у Максима Андреевича ствол…
Горошин, не сводя глаз с Егора, медленно снял автомат с плеча и отдал Каримову.
— Отпусти ее, она ничего не знает.
— Сейчас узнает, — пообещал Егор. — Это ведь вы подсунули Яшке оружие и посоветовали угнать станцию?
Катя застыла, с ужасом глядя на отца. Горошин помялся.
— У нас не было выхода. Появление на земле аппарата из будущего да еще с ротой красноармейцев на борту неизбежно привело бы к нашему разоблачению.
— Поэтому вы сделали все, чтобы красные и белые перестреляли друг друга в космосе?
Горошин склонил голову.
— Это не мое решение.
— А чье? Фальшивого товарища Ленина? Не скромничайте, Максим Андреевич, вождя пролетариата тоже подкинули вы или ваши коллеги, ведь нужно было, чтобы все прошло тихо и тайно.
— Ах ты ж, сучий потомок! — простонал лежащий в углу Яшка, сплевывая кровь. — Над святым посмеялся, гнида!
— Историю нельзя переписывать, — угрюмо произнес Горошин. — Даже из человеколюбия. Земляне
