— До свидания, — Мовсаев отключился. — Они проверили, — сказал он Никитину. — Они проверили все машины, но в тот день утром на стоянке были только легковые.
— Значит, грузовая подъехала с другой стороны, — развеселился Никитин, — наши ребята не так уж плохо работают, — Чему мы радуемся, — хмуро спросил Мовсаев, — лучше бы они работали гораздо хуже. Так у нас был хоть какой-то шанс, а теперь и его нет.
Они прошли в кабинет, встретив там уже знакомого Тавроцкого.
— Александр Васильевич, — обратился к нему Мовсаев, — у вас не бывает скрытой съемки привокзальных площадей?
— Нет, — удивился Тавроцкий, — в нашем секторе не бывает. Внутри мы иногда контролируем ситуацию, но снаружи… Мы же не можем контролировать всю территорию. Для этого есть милиция.
— Понятно, — кивнул полковник, — спасибо за лекцию. Значит, вы думаете, что нет никакой возможности разыскать автомобиль, на котором привезли ящики?
— Прошло столько дней, — Тавроцкий задумался, — нет, машину мы вряд ли найдем. Когда это было? Девятнадцатого марта? Нет, ничего придумать нельзя. Мы можем опросить всех еще раз, но все равно никто ничего не вспомнит.
— Ящики привезли наверняка в микроавтобусе, — напомнил Мовсаев, — может, кто-то обратил внимание на эту машину?
— Мы трижды опрашивали всех, кто дежурил в то утро в аэропорту. Здесь бывает несколько тысяч машин, в том числе и несколько сот микроавтобусов. Вы думаете, кто-то мог запомнить ваш микроавтобус?
— Навряд ли, — согласился Мовсаев, — похоже, вы правы, здесь мы действительно ничего не найдем.
Он кивнул Никитину и вместе с ним вышел из комнаты. Когда они оказались на автостоянке, Мовсаев повел взглядом по машинам.
— Должен же быть какой-то выход, — задумчиво промолвил он. — Откуда взялся этот чертов микроавтобус?
— Может, нам проверить Домодедово? — предложил Никитин.
— Нет, — возразил Мовсаев, — если бы ящики были в Домодедово, он бы улетел прямо оттуда, не стал бы везти их через весь город, рискуя напороться на ГАИ.
— Вы думаете, не стал бы их перевозить? — Они посмотрели друг на друга.
— Быстро обратно, — крикнул Мовсаев, — мы изначально ошибались.
Они бросились в здание аэропорта. Нашли Тавроцкого.
— Никаких машин не было, — сказал Мовсаев, — проверьте все ваши собственные аэропортовские. Груз наверняка пришел в Шереметьево и прямо отсюда был транспортирован в Баку. Они бы не рискнули провозить груз через весь город.
Мы должны проверить и опросить водителей всех микроавтобусов, работавших в аэропорту, а не машины, приехавшие из города. Вы меня понимаете, подполковник?
Не автомобили, которые приехали из города, а все ваши машины. Груз наверняка был принят в Шереметьеве и только затем перегружен на бакинский рейс. Мы не правильно построили поиск. Найдите машину, которая помогла довезти ящики до зала официальных делегаций.
— Я все понял! — Тавроцкий выбежал из кабинета. Никитин поспешил за ним. Мовсаев поднял трубку стоявшего на столе телефона. Набрал номер.
— Это полковник Мовсаев, — представился он, — соедините меня с генералом.
Через несколько секунд Светлицкий поднял трубку.
— Товарищ генерал, — взволнованно сказал Мовсаев. В их ведомствах слово «господин» все никак не приживалось. — Мы не правильно вели поиск. Считали, что груз могли привезти в Шереметьево, поэтому проверяли все машины, которые сюда приезжали. На самом деле груз не вывозился в город. Террористы не рискнули бы везти его по городу. По всей вероятности, они использовали местный рейс, чтобы получить груз на месте и сразу отправить. Нам следует искать грузы, прибывшие в Шереметьево- один восемнадцатого или семнадцатого марта.
— Да, — помолчав, согласился Светлицкий, — это очевидно. Мы должны были догадаться с самого начала. Как только у вас будут какие-то результаты, сразу сообщите мне.
— Обязательно, — Мовсаев положил трубку. Он перевел дыхание, снова поднял трубку, позвонил в отдел, приказав оперативникам немедленно выехать в аэропорт. В томительном ожидании провел полчаса. Вдруг в кабинет ворвался Никитин.
— Нашли! — счастливо кричал он, изменив обычно сдержанной манере. — Мы нашли автомобиль! Они грузили ящики прямо из терминала, видимо, они прибыли с какого-то внутреннего рейса, где нет таможенного досмотра. Водитель помнит, что оба парня приехали на синем «БМВ».
— Он помнит номер?
— Нет, он помнит только две последние цифры. Это день его рождения, поэтому он запомнил.
— Какие цифры?
— Четырнадцать. И вспомнил, что ребята говорили с легким кавказским акцентом. Они ему хорошо заплатили.
— Где водитель?
— Сейчас он с Тавроцким, поехали в грузовой терминал, чтобы осмотреть все на месте.
— Машина! — спохватился Мовсаев. — Его машина. Там наверняка сохранились все микрочастицы. Мы можем ускорить эти чертовы анализы, если осмотрим его машину. Надеюсь, с ней ничего не случилось?
— Нет, — счастливо улыбался Никитин, — ничего.
— Я позвоню в технический отдел, — поднял трубку Мовсаев, — а вы проследите за этой машиной. Она для нас сейчас важнее всего на свете. С ее помощью мы сможем установить структуру древесины этих ящиков и узнаем, наконец, откуда они прибыли.
— Позвоните в ГАИ, — напомнил Никитин, — пусть ищут «БМВ». Думаю, теперь мы их обязательно найдем.
— Конечно, — улыбнулся Мовсаев, — я позвоню в милицию.
Дамаск. 13 апреля 1997 года
В отеле было грязновато, и Дронго с отвращением сидел на кровати, ожидая, когда наконец принесут данные, о которых он просил. Равнодушный ко всему Хабиб дремал на соседней кровати. В номере не было ни телевизора, ни радио, и поэтому время тянулось медленно. Вопреки обыкновению старик опаздывал.
Он появился через три с половиной часа. Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, достал из складок одежды папку, протянул ее Дронго.
Хабиб вскочил с кровати, уступая место для бумаг. Дронго разложил бумаги на несвежем покрывале. Это были крупные карты города. На каждой из них было проставлено число и проложен точный маршрут передвижения каждого из террористов.
— Здорово! — не удержался Дронго. — Я всегда был уверен, что МОССАД работает прекрасно. Но до такой степени! Значит, здесь маршруты всех четверых и разложены по дням.
— Поэтому я немного задержался, — спокойно сказал старик.
Дронго начал внимательно исследовать отметки. Потом поднял голову.
— Я не понимаю, — сказал он, — что это такое? Получается, что после нашего бегства каждый из них хотя бы раз в день подходил к «Шератону». Но для чего?
— С чего ты решил? — спросил старик. Хабиб удивленно смотрел на обоих.
— Вот посмотрите, — показал Дронго, — на вашей карте указаны не только маршруты, но и время. Каждый из террористов ежедневно в двенадцать часов дня и в пять часов вечера оказывался напротив отеля, у его северной стороны, и задерживался там на десять минут. Что они там делали? Неужели ждали,
